– Но вас могут обвинить в предательстве. Вас могут назвать врагом короны! Миледи, молю, одумайтесь. Позвольте мне лично отправиться к Его Высочеству и переговорить с ним. Завтра на рассвете я двинусь в путь.
– У нас нет времени на это. Йарен, вы останетесь в Ворнингбелле – здесь вы полезнее.
В этот раз прислушиваться к советнику Шау не стала. Он дважды ошибался, когда просил ее ждать помощи, в третий раз леди решила поступить так, как считала нужным сама.
Письма потенциальным союзникам были отправлены в тот же день, теперь оставалось надеяться на ответ. Даже если лишь часть вассалов Великих Династий согласится, это будет весомым подспорьем для Лоудбеллов.
Более всего надежд правительница Ветви возлагала на своих соседей – подданные Дримленсов нередко встречались и еще чаще переписывались. Большинство Ветвей и Малых Ветвей не устраивало бездействие регента – одни поговаривали, что он сам похитил Рорри, другие – что он не спасает правителя, так как хотел смерти лорда и желает посадить на западный трон своего человека, а третьи доходили до мысли, что регент сам является бастардом Циссы Дримленс, ее братьев или других родственников и желает присоединить к Старскаем владения родни и править всем сразу.
У каждой из версий были свои недостатки, ни одна не могла быть подтверждена, однако именно в этих краях, как бы Его Высочество ни старался, уважения он не добился. Разрозненные, без единого правителя, что мог бы объединить их общей целью, уставшие от нападений разбойников, от бунтов простолюдин и нападок Культа Первых, из-за которых были потеряны уже трое представителей Малых Ветвей и один представитель Ветви, вассалы Дримленсов стали присылать один положительный ответ за другим.
Мать, потерявшая мужа и сына, стала тем предводителем, которого лорды так долго ждали. Лишь единицы отказались поддерживать Шау, леди, что являлась потомком старейшего рода запада, разумеется, после Дримленсов. Две Ветви выразили сочувствие ей, пожелали удачи, однако отказались выступать против Его Высочества и короля. Еще одна и вовсе не ответила, и Шау понимала почему – новая леди этого рода была родственницей Глейгримов, и пока война с Флеймами продолжалась, она не позволит мужу помогать никому другому.
Йарен боялся.
Советник не хотел нарушать законов и становиться предателем, так как считал, что сила и власть есть лишь у короля. Он ошибался.
Рорри
Рорри всегда знал, что он особенный.
Лорд Дримленс был уверен, что его все любят, уважают и ценят, что Экрог Редгласс спас его потому, что был прекрасным и добрым человеком и слышал про сына Тормера много хорошего. Но все было обманом.
Ниллс рассказал про замыслы лорда Редгласса, которого Рорри начал воспринимать как второго отца. Очень долго мальчик не верил плохому и злому человеку, что клеветал на своего правителя, и даже пытался его побить. Дважды. Сильный воин первый раз не трогал наследника Великой Династии, а второй раз ударил его, да еще и по лицу!
Отношения с Ниллсом не заладились с самого начала, но выбора у лорда не было, и он был вынужден терпеть это общество. В трактиры и на постоялые дворы они не заезжали, а когда слуга Экрога отправлялся в город или деревню, чтобы пополнить запасы, то связывал лорда и привязывал его к дереву, словно щенка. Это злило Дримленса, и он лишь больше ругался на воина.
Несмотря на все проявления агрессии и истерики, что выслушивал спутник Рорри, мужчина продолжал быть спокойным, сосредоточенным, и казалось, что его не интересует ничего, кроме выполнения своей миссии – сопровождения лорда Дримленса к регенту Ферстленда. Постепенно, как бы ни сердился лорд, без ответной реакции ему становилось скучно ругаться, и выкрики перешли в разговоры и постепенно даже начали затрагивать не только отвратительные качества Ниллса.
– Почему милорд Редгласс так поступил? – К этому вопросу юный наследник возвращался регулярно. Он просто не мог поверить и искал в словах бывшего слуги Экрога хоть какую-то путаницу, что-то, что укажет на ложь.
– Он хотел получить больше власти.
– Но почему он убил Уоррка?
– Потому что Уоррк был опасен для планов милорда Редгласса. Если бы он остался жив, то настаивал бы на том, чтобы идти к регенту, а не к милорду Редглассу. – Ниллс повторял одно и то же разными словами, но смысл ничуть не менялся.
– Но я не нужен этому регенту, он меня даже не искал!
– Его Высочество искал тебя, но никто и не думал, что ты в Миррорхолле.
– А мог бы и проверить!
– У него не было оснований подозревать милорда Редгласса – тот все просчитал, его план был продуман весьма неплохо. Возможно, его можно было бы назвать безупречным, если бы не некоторые обстоятельства.
– Ты им восхищаешься?
– В каком-то смысле. Скорее я его ненавижу, однако я не могу не поражаться его уму. Он сильный противник, опасный и хитрый – и с этим придется считаться. В том числе и тебе, Рорри.
– А зачем мне? Я расскажу регенту про поступки дядюшки Экрога, тот его наругает, дядюшка Экрог извинится и все объяснит, а меня регент и король вернут домой.
– Его Высочество не наругает милорда, он его казнит. Если только милорд Редгласс, как обычно, не найдет выхода.
– Казнит? Но я не хочу, чтобы его казнили. Это ведь насмерть?
– Да.
– Но я не хочу, чтобы дядюшку Экрога убивали. Да, он поступал неправильно, но… Регент хочет поступить еще хуже, чем дядюшка!
– Твой «дядюшка» виновен в смерти Уоррка.
– Нет! Ты говорил, что это ты отрубил ему голову. Ты говорил, что всех убивал ты, и ты напал на отряд. Ты, а не он! Дядюшка Экрог никого сам не убивал, и я уверен, он смог бы обойтись без убийства Уоррка. И других. И того доброго рыцаря.
– Я выполнял его приказ, глупый мальчик. Вся кровь, что на моих руках, и на руках милорда Редгласса. И та, чью проливал не я.
– Я тебе не верю!
Но с каждым подобным разговором Рорри все больше начинал доверять Ниллсу и все больше сердился на регента, Флеймов, Глейгримов, свой отряд, что не заметил врага, и Уоррка, который предпочел умереть. Сердиться на Экрога также надо было, однако юный наследник не мог испытывать к заботливому лорду, что обучал его, оберегал от кошмаров и иногда воспитывал, ненависти.
Ниллс же казался Дримленсу глубоко несчастным человеком. Он был одинок. Спутник рассказал, что родители рано покинули его и младшего брата, который на тот момент был возраста Рорри, может, на год старше. И юный лорд понимал, что всегда был знатен и богат, в то время как юношам приходилось все время зарабатывать себе на жизнь и бороться за нее.
Отношения с братом у Ниллса разладились после смерти родителей. Кроме того, как-то похититель упомянул, что милорд Редгласс испортил его жизнь и жизнь его брата – вероятно, правителя из Миррорхолла кто-то подставил, а Ниллса обманули. Быть может, именно из-за всех горестей спутник и стал столь жестоким и неприятным человеком.
Рорри начал испытывать жалость к своему спутнику и даже пообещал, что когда регент решит наказать бывшего слугу Экрога, то молодой лорд попросит пощадить воина. Он же предложит Ниллсу отправиться вместе с ним в Профисайфелл, чтобы мужчина был теперь другом и помощником Рорри.
Кажется, эти слова тронули израненную душу похитителя, и мужчина даже стал более добр. Он перестал привязывать наследника Династии к дереву по ночам, хотя на руках и ногах по-прежнему оставлял веревки.
Путники добрались до владений лордов Вархелп, и настроение Ниллса вновь испортилось. Мужчина выглядел несчастным, а ночью, когда они огибали одну из мелких крепостей, еще не достроенную либо заброшенную, мальчик мог поклясться, что слышал проклятия в адрес Малой Ветви и обвинения лордов в ужасных грехах. Рорри даже покраснел после некоторых слов и опустил взгляд – таким образом в присутствии лордов выражаться было крайне недостойно.
Отдыхать пришлось почти у самых границ с владениями Старскаев – путешественники укрылись в небольшом лесу недалеко от какого-то поселения. Ниллс долго ворочался, вероятно, не в силах уснуть, и лишь к полудню мирно засопел. Рорри не хотел спать, его опять начали мучить кошмары.
Сны Дримленса приобретали все больше красок, и с каждым разом одно и то же событие становилось все более реалистичным. Отвратительные хищные птицы, что гнались за наследником и всадником, что спасал его, приобретали более человеческие черты. У них начали проявляться лица, пока они были сложно разбираемыми, серыми, со злыми глазами.
Двое из человеко-птиц, окруженные тенями с человеческими силуэтами, догоняли всадника, пока другие хищники, целое полчище, отставали и только медленно приближались. Те двое, вместе с темными помощниками, скидывали из седла рыцаря, больно вцеплялись в руку Рорри и тащили его прочь. Рыцарь вставал, одна из птиц кружила вокруг него, клевала и рвала когтями, и после, когда рыцарь падал, нагоняла Рорри и помогала своему товарищу тащить лорда. И так происходило постоянно, но с каждым разом, с каждым повторяющимся сном Рорри уводили все дальше от рыцаря.
В эту ночь, или, вернее, вечер, когда Дримленс смог уснуть, сон стал четче. Двое хищных пернатых обрели руки, их лица стали походить на знакомые, и под конец сна лорд был уверен, что видел своего приятеля из Шинфорта, Нуака, и его наставника, сира Цимта. Толпа птиц, далеко-далеко за их спинами, была все той же серой массой, бояться их было рано, и Рорри потерял к ним интерес. Зато человеческие тени превратились в настоящих людей, их лица не просматривались, но мальчик видел оружие в их руках.
Рыцарь во сне покинул Рорри, он ушел, и лорд долго был в одиночестве, звал его, и когда уже потерял веру, благородный воин вернулся с большими сумками. Постепенно, когда Рорри вглядывался, в рыцаре проявлялись знакомые черты. С трудом он сумел рассмотреть своего спутника – Ниллса – и не желал верить собственным глазам.
Путники собрались и, когда тьма окружила их, направились вперед. Несколько часов они шли, а Рорри ощущал на себе пристальный взгляд из темноты. В какой-то момент на Ниллса что-то упало – то ли ветка, то ли шишка, мальчик не видел, – тот что-то сказал, и в следующий миг плечо мужчины пронзила стрела. Воин наклонился к седлу, махнул рукой и закричал наследнику Тормера бежать.