Кому принадлежало это единственное на улице трехэтажное строение, первый ярус которого был сделан из камня, слуга знал. Ему многое рассказывал Его Высочество, и еще больше он узнавал от окружения милорда Фореста. Этот же символ был известен и в его деревне и страшил каждого – ростовщики.
Ростовщики являлись одновременно спасением и огромнейшей проблемой для большинства простолюдинов или обедневших лордов. И оборачивались настоящим горем, ежели проблемы не желали заканчиваться.
Любители богатств и их преумножения давали деньги под имущество, скот или даже людей – в городе, куда Цом часто ездил с отцом, чтобы продавать зерно и цыплят, он наслушался разнообразных историй про опасных ростовщиков, и они казались ему страшнее воинов Династии Флейм. Однажды он видел, как у мужчины забрали двух его дочерей, а после слышал, что все это дело рук ростовщиков, которые дали небольшую ссуду и потребовали подписать договор, по которому в случае неуплаты дочери хозяина трактира доставались им. Отец говорил Цому, что рабство не поощряется в Ферстленде, однако даже Его Величество не желал иметь дело с алчными людьми и предпочитал до поры игнорировать их поступки.
– Зачем мы здесь?
– Ты знаешь, что это за дом, Цом?
Тимая взглянула на вывеску, и юноша последовал ее примеру.
– Ростовщики, – с дрожью в голосе ответил слуга. – Зачем нам сюда?
– Один мой друг хочет поговорить с тобой.
– А чем тот дом плох?
– Мой друг здесь в безопасности, там же ему могут навредить, если увидят. И чего ты встал, словно в землю провалился?
– Отец говорил мне, что переступать порог ростовщиков – к беде. Потеряешь все, да не заметишь. И не воротишь потерянное.
– Не бойся. – Тимая обняла Цома за плечи и повела вперед. – Весп не навредит тебе.
Дверь гостям открыла невысокая пухлолицая девица. Платье из дорогого материала, уложенные светлые волосы, украшения и ухоженность свидетельствовали о том, что она не была служанкой и не занималась грязной и пыльной работой.
За ее спиной маячили двое мужчин – темноволосые, плотные, в расшитых узорами халатах – в похожих одеяниях к Его Высочеству прибывали некоторые южане.
– Тимая! – Девица заулыбалась и распахнула дверь, впуская гостей. – Мы заждались. Скорее, скорее! – Она почти что втащила в дом Цома и закрыла дверь. Две щеколды тут же скрипнули.
Убранство дома ростовщиков могло бы посоревноваться с покоями регента и, наверное, даже королевскими – Цом дважды помогал слугам Аурона и видел, как живет правитель Ферстленда. Люди, что жили здесь, были одеты под стать своей обители. Однако Цом любовался не убранством, а красотой девицы, что весело застрекотала, вещая Тимае о новых приобретенных тканях для нарядов. Юноша не мог оторвать взгляда и не сразу заметил, что, кроме двух мужчин, у дверей стоит троица с оружием в ножнах.
– Проходите-проходите. Он сейчас спустится.
– Цом, иди. Да иди уже! Они ничего не сделают тебе – нынче стоит самим заботиться о своей безопасности, особенно тем, у кого есть чем поживиться.
Из небольшой залы двери вели в огромное помещение, где гостей ожидала еще одна троица стражников и приятный, располагающий к себе темноволосый мужчина.
– Весп, я рада видеть тебя в добром здравии.
– Рад встречи с тобой, Тимая. И с твоим другом…
– Цом, сир… Милорд. Господин Весп.
– Весп. Я не лорд, не рыцарь и не знатная особа. Я благодарен тебе, Цом, – ты храбрый юноша, ты спас Тимаю и Мэю, мы не забудем этого.
– Я не… Они же женщины. Так нельзя…
К ним присоединилась прекрасная светловолосая дева, служанка шла за ней и несла угощения, и слуга регента позабыл все слова, которым его научили, разглядывая дочь, сестру или племянницу хозяина.
– Моя невестка Тринти, – представил ростовщик девицу, и сердце Цома разбилось – Тринти была замужем, да еще и за опаснейшим человеком, ростовщиком, что был связан с Культом Первых. Хуже и быть не могло.
От грусти и разочарования Цома оторвал спустившийся по лестнице мужчина. Он приветливо улыбался.
– Доброй ночи, Цом. Рад, что ты выбрал правильный путь и примкнул к нам. Давно пора было нам встретиться. Я Ивтад, сын лорда Голдрэта.
Фейг
Путешествие с Ротром Холдбистом в Королевские земли, что было неожиданным и слишком скорым на сборы, удивительное и невероятное спасение Рирзом, встреча с милым возлюбленным Вихтом, возвращение во Фридомхелл, который Фейг успела начать считать домом, – все это слилось воедино, и леди не могла понять, где заканчивается реальность и начинается то, что ей почудилось или дорисовало воображение.
Лишь спустя пару циклов, когда уже были написаны послания отцу и дядькам, она смогла понять и принять, что теперь кошмар закончился. Вместе с женихом, которому она была обещана с рождения, и его другом она проводила мучительные дни в ожидании ответа. Первым ответил отец. Тогда еще вдова Холдбист и невеста Вихта боялась, что Райан Форест будет отчитывать ее или заставит вернуться в Фиендхолл и продолжить жить там, однако глава рода был счастлив, что дочь спасли от разбойников. Он позволил ей поступать по сердцу, попросил прощения и одобрил лорда Вайткроу, что, по его словам, оказался умен, настойчив и храбр, раз вступил в схватку с опасными ворами и не побоялся после увезти возлюбленную на юг. Спустя еще два дня влюбленные получили ответ от Клейса, в котором регент от имени Его Величества Аурона Старская давал согласие на брак и требовал лишь соблюдения траура в течение не менее трех циклов в дань уважения к Великой Династии Холдбист и горю, что они перенесли. Второй дядя, Ласс, и вовсе поинтересовался, как это его любимая племянница не сочеталась браком с правителем Вайткроу еще по дороге на юг.
Пока осуществлялась подготовка к празднику – их с Вихтом свадьбе, леди много времени проводила с Рирзом и успела узнать его получше. Поначалу ее напугало происхождение друга жениха, ведь бастард лорда Холдбиста мог быть заодно с отцом и братьями, однако всего пары разговоров ей хватило, чтобы понять – пусть схожесть в характерах с Рогором Холдбистом у Рирза и была, но незаконнорожденный сын не любил своего отца, не испытывал теплых чувств ко всему своему роду и, не стесняясь, рассказывал будущей Вайткроу, как и где расправился с Ротром. В какой-то момент рассказа Фейг посетило чувство, что бастард даже сейчас, когда наследник Рогора мертв, за что-то держит на него зло и испытывает некоторое удовлетворение от содеянного. Слишком уж Рирз вдавался в подробности. Хотя, быть может, ему было интересно смотреть на то, как девушка морщит нос, прикрывает лицо платком или охает.
За свое спасение она была признательна Рирзу и не уставала благодарить его при каждой встрече. Она, верно, настолько надоела ему этим, что бастард начал избегать Фейг, и как только леди видела его и хотела подойти, чтобы вновь высказать свое восхищение, он находил куда сбежать и даже, казалось, прятался.
Вихт пояснил невесте, что сын Рогора скромен и благороден, а неисчерпаемый поток благодарностей смущает его. Сама Фейг сомневалась, что этот человек способен смутиться.
От жениха же она узнала о смерти тетушки Либби, что огорчила ее, и о родственниках-тройняшках, что живут в Новых Землях, и незамедлительно попросила пригласить их на свадьбу. Рирз воодушевился и заулыбался, когда услышал имя Виллы. Он, разумеется, утверждал, что ему все равно, и старался выглядеть равнодушным, но леди-то все понимала. Она видела такую же улыбку на лице своего милого всякий раз, когда тот говорил с ней.
– Вам нравится леди Вилла, милорд Рирз?
– Мне кажется, из вас выйдет прекрасная семейка, – усмехнулся тогда бастард. И, поскольку леди удивленно посмотрела на него, пояснил: – Я Вихту не менее трех десятков раз говорил, что я не лорд и называть меня можно по имени и без всех положенных вам этикетом правил. Любопытно, сколько мне придется повторять это его невесте?
Иногда бастард казался грубым, его чувство юмора разительно отличалось от привычного, а бывало, что Фейг и не понимала, оскорбляет он кого-то или это лишь манера изъясняться. Жених говорил ей, что она вскоре привыкнет, обещал, что пройдет немного времени, и невеста сама будет перенимать у бастарда некоторые привычки и, того и гляди, скучать по нему. Так случилось с самим Вихтом.
Всего через пару-тройку циклов Фейг и правда уже привыкла к странному мужчине, что зовется другом ее возлюбленного, а после перестала сердиться и смущаться от его шуточек, хотя и не готова была признавать, что способна их полюбить.
– Прошу прощения. Я постараюсь исправиться, ми… Рирз.
– Уже неплохо. Герт говорил, что женщины способны обучаться быстрее, если того желают. Пока я вижу только подтверждение этим словам.
– Ты тоже можешь звать меня по имени.
– Благодарю, но я так и собирался, Фейг. В конце концов, это я тебя спас.
И снова эта ухмылка. Может быть, на севере не принято улыбаться как положено? Хотя будущая леди Вайткроу видела радостные улыбки на лицах Сиены и Робсона.
– Вихт все время занят делами, подготовка отнимает все его силы… Хочешь, я напишу письмо в Дэйбрейк и приглашу Велеса, Венса и Виллу на праздник?
– Не стоит.
– Но ведь Вилла…
– О Боги, и ты туда же? Переставайте меня пытаться свести с… Да со всеми! Я уже взрослый мальчик и в состоянии понять, чего хочу. Вам бы следовало сначала разобраться со своими отношениями. Я бы давно уже отправился в Новые Земли, в свой лагерь, если бы не опасался за вас.
– А что с нами не так? Мы ведь вместе! Ой, это прозвучало некрасиво – я совсем не хочу, чтобы ты уезжал. Рирз, я бы и не подумала выгонять тебя и…
– Знаю. Я опасаюсь, что вы снова потеряете друг друга. Ладно бы, если спасать из лап чудовища придется прекрасную леди, – Фейг смущенно опустила взгляд, – но вы не устаете меня поражать, и мне боязно, что в этот раз в передрягу попадет Вихт. И ладно бы, если при этом придется сражаться с мужчинами, а если с грозной женщиной-женой, например, из рода Бладсворд? К такому я совершенно не подготовлен!