Но более всего Вихта, да и Рирза, вероятно, поразило предположение, что Бладсворд, занимавший сейчас пост правителя, нагнал Брейва на море и умертвил его. Иначе куда он мог запропаститься, раз так и не прибыл в Новые Земли?
Верд
Отбытие Зейира Флейма сыграло истинному наследнику на руку – дядя возжелал мстить и возвращать себе сына очень вовремя. У Верда появился шанс отвоевать себе столицу и, что важнее, народ.
Бладсвордов в Файрфорте не наблюдалось, они помогли Зейиру показать мощь и получить одобрение народа и теперь в большинстве своем распределились по замкам и крепостям вдоль границы, собирались в войска вместе с подлыми предателями традиций Ферстленда, теми, кто предпочел узурпатора настоящему правителю, и подгадывали момент для наступления на Глейгримов.
Фейлн должен был уже добраться, однако не отправил весточку. Не догадался сообщить о своем местоположении или понял, что за переписку с врагом Верда осудили бы? Быть может, именно Раял понял это и повлиял на брата. Флейму оставалось лишь гадать, жив ли сейчас второй сын Дарона или же разбойники или враги уже сбросили в реку его тело.
Наследника трона Флеймов пропустили в замок. Его знали и помнили почти все, и даже если встречались сторонники Зейира, противиться прибывшему милорду никто не желал. Как бы там ни было, устоявшаяся репутация не очень хорошего человека в данный момент играла на руку Флейму – его недолюбливали и опасались.
Первым делом он приказал освободить всех плененных советников, а тех, кто поддержал его дядю, наоборот, отправить в тюрьму. Перестановки, что производили лорды, не нравились людям – они не понимали, что творится и чем в итоге закончится очередной захват власти. Однако Верду подчинялись. Вскоре вся верхушка была полностью заменена. На деле Зейир оказал услугу своему племяннику – теперь сын Дарона знал, на кого следует рассчитывать, кому можно верить, а кому, напротив, нельзя, что бы ни происходило.
Двух советников, командующего и строителя, что громче всех кричали о несостоятельности Верда как лорда, о его неопытности и отсутствии достижений, кроме единственного – родиться, и вселяли сомнения в души подданных, законный правитель приказал казнить. Раньше бы он с удовольствием повторил приговор дяди, а быть может, придумал нечто более изощренное и мучительное. Но он пытался учиться, он видел воочию, как народ уважает Раяла, и, напротив, знал, каким правителем он не хочет становиться ни в коем случае. Для осужденных он принял единую меру наказания – повешение, – ведь главное было избавиться от помощников узурпатора, а не насладиться минутой возмездия. Или хотя бы убедить в этом подданных.
Лишь только наведя порядок и разобравшись с основными проблемами, наследник Династии отправился к своей матери. Леди Флейм не сразу поверила, что к ней пришел Верд, и лишь после долгих убеждений наконец смягчилась, коротко обняла сына и сухо отчитала за отсутствие.
Пленение любимого отпрыска повлияло на здоровье и самочувствие леди, она постарела, ее глаза не просыхали от слез, а смерть мужа, которому Лилан Флейм, по ее мнению, должна была служить почти так же, как Богам, и вовсе лишила ее жизненных сил.
Говорить с ней про Глейгримов было более чем бесполезно – при любом упоминании соседей она тряслась от злости, извергала целый поток молитв об обрушении на их головы всевозможных проклятий и не желала принимать никаких доводов сына. Упрямство было не только ее чертой – Верд не сдавался и раз за разом повторял матери свои слова, рассказывая о Раяле Глейгриме, но она продолжала противиться. Гроссмейстер, благодарный за освобождение, все-таки уговорил Верда не донимать женщину и дать ей время прийти в себя. Возвращение истинного наследника должно было помочь ей оправиться и набраться сил.
Во время очередной беседы мать спросила Верда о судьбе Фейлна, и он был вынужден немного слукавить, сказав, что отправил брата в безопасное место, на юг, ближе к королевским владениям. Это удовлетворило леди.
Примечательным показалось Верду то, что, когда разговор зашел о Марле, женщина только закатила глаза, поджала губы и холодно протараторила что-то про отбытие в другое место. Мать и до того не питала сильной любви к дочери, и теперь даже не пыталась скрыть этого. Леди Флейм была недовольна. Быть может, она подозревала, что дочь пряталась именно от нее, и даже, вероятно, догадывалась о причинах.
Благодаря Фейлну Верд знал, где скрывается сестра, и отправил к ней одного из верных сторонников с письмом – возвращаться домой Марле было нельзя, а для того, чтобы спастись от родительского гнева и найти безопасное место, требовалась помощь опытного человека. Доверенный Верда должен был увести ее и других близких к королевским землям, туда, куда война, скорее всего, не дойдет.
Теперь наследник Дарона Флейма стал проводить с Бьолом много времени.
– У милорда Зейира Флейма достаточно воинов, чтобы свергнуть вас с трона, милорд Верд. – Советник переживал за своего нового правителя. Ранее он становился таким же взволнованным, когда неприятности случались у отца.
Когда-то давно Верду казалось, что он в состоянии справиться с чем угодно в гордом одиночестве. Однако, когда пришло время действовать, проблемы навалились на наследника рода, а уверенность в неотразимости и силе, навязанная матерью, начала покидать его. В итоге Верду все же потребовалась поддержка. Бьол с радостью обеспечивал ее – это было смыслом его жизни.
– Но я имею больше прав на свой трон, чем дядя. Я законный сын, первенец, наследник. Разве народ не понимает этого?
– Народ понимает, что вы их лорд. Но люди понимают и то, что сила на стороне вашего дяди и он не побрезгует доказать это. Казни и наказания для сторонников вашего отца и борцов за справедливость были доказательством непоколебимости лорда Зейира.
– Если люди выступят на моей стороне… Воины, крестьяне, кузнецы, плотники, кожевники и рыбаки, все. Всех дядя не убьет, иначе кто ж останется обеспечивать нас всем необходимым?
– Боюсь, вы недооцениваете безумие и самоуверенность лорда Зейира. И если еще сезон назад я бы согласился с вами, милорд, и сказал, что брат не способен выступить против детей брата, то теперь я сомневаюсь в этом. Меня посещают недобрые мысли…
– Какие?
Советник поджал губы, и складка у него на лбу меж бровей стала глубже.
– Это лишь догадки человека, что служил своему лорду и его семье всю свою жизнь. Не принимайте близко к сердцу мои слова, милорд. Я уже стар, и мне нередко видится то, чего нет.
Наследник Династии прежде пропустил бы эти слова мимо ушей и успокоился. Но в плену его научили обращать внимание не только на себя, но и прислушиваться к другим.
– Говори.
– Право, милорд, это не стоит вашего внимания…
– Говори! Бьол, ты уже и правда старик. Почему ты ведешь себя, словно молодая девка, что желает быть соблазненной, но стесняется этого? Я выслушаю все твои мысли и суждения, и если я пойму, что ты не прав, то скажу об этом.
– Вы повзрослели, мой правитель. – Советник тепло улыбнулся, и сын Дарона ощутил непривычный ему ранее стыд.
Многие годы он ненавидел верного подданного отца, строил против него козни. Разумеется, детские забавы не могли принести сильного вреда, однако настроение Бьолу портили. Чего стоила лишь одна шалость, когда лорд Верд со своими, как ему тогда казалось, верными друзьями из придворных привел в покои мужчины лошадей.
Наследник рода знал тогда, что из-за несчастья, что случилось в детстве с Бьолом, тот боялся копытных. Но страх был ничем по сравнению с запахом и беспорядком, что устроили молодые необъезженные жеребцы. Да, теперь он понимал, что советник мог пострадать, а расплата за правильное замечание о манерах была чрезмерно высокой. Теперь, но не тогда.
– Достаточно, чтобы услышать, что волнует тебя?
– Да. – Мужчина собирался с мыслями, а Верд держался, чтобы не мешать, – Мой правитель, ваш отец, милорд, в тот день, в то время, когда он погиб, он разговаривал с вашим дядей. Милорды ругались, они кричали, и мы, верные слуги милорда, боялись, что они подерутся…
– Я знаю, что в молодые годы у них случались драки.
– Да, однако ваш отец поумнел с тех пор и обеспечил себя достойной охраной. И примирился с братьями, как он думал.
– И что же произошло дальше? Что тревожит тебя?
– Случился пожар, милорд. Они оба были в помещении, мы пытались добраться до них, но стоило нам приблизиться к дверям, как огонь, словно им повелевали, преградил нам путь. Мы слышали… Я слышал, как кричит мой правитель! Слышал и ничего не мог поделать. Пламя не позволяло пройти, я отправил слуг за водой, все бросились на помощь, кроме меня. От меня было мало толку…
Память о том страшном дне навсегда отпечаталась на советнике – на его руках были ожоги. Лорд Флейм начал понимать, что это не следы истязаний палачами. Бьол хотел спасти лорда Дарона Флейма – подобная верность встречалась редко.
– Ты бы не смог помочь, Бьол. Пока ты приносил бы одно ведро, слуги могли принести с десяток.
– Я понимаю. Но дело не в этом. Когда ваш отец кричал, я только и мог, что смотреть, и мне казалось, что… что огонь избегает лорда Зейира. Он отступает от него. Лишь когда мой правитель замолчал, спустя несколько минут пламя стихло, и ваш дядя поспешил к нам. Он говорил, что пытался помочь, гонял слуг за водой и бегал с ними, громко и во всеуслышание страдал от потери брата, однако… Он не был похож на человека, что чудом избежал смерти. Его одежды не пострадали от огня, его лицо и волосы были чисты и свежи, на нем не осталось ни единого следа. И уже на следующий день он начал захватывать власть.
– И ты полагаешь, что он не пытался спасти моего отца?
– Я полагаю, милорд, ваш дядя и был причиной гибели лорда Флейма.
Слова как будто оглушили Верда.
Правитель молча встал. Он не знал, зачем он это сделал. Никуда не направившись, Верд лишь постоял некоторое время, а затем сел обратно.