Она склонилась над ним.
— Они все еще не знают, кто он такой, Чейз. Они хотят задать тебе несколько вопросов, как только доктор Окано даст разрешение. Ты… ты должен подумать, что ответить.
—Я. . скажу правду.
— Какую правду?
Он скосил на нее свой глаз, и она чуть не вскрикнула, прочитав в нем подтверждение своей догадке: да, умерший был Бригом.
— Это… это будет тяжело, Кэсс,— произнес он чуть слышно. — Для тебя. Для меня. Для всех.
Санни поблагодарила фермера и вылезла из запыленного пикапа. В машине было грязно, на полу валялась какая-то ветошь, бардачок заклеен изоляционной лентой, но парень показался ей добрым и располагающим к себе; он сам предложил подвезти ее, и она согласилась.
До него Санни отклонила два предложения. Одно исходило от кучи подростков, сидящих в битком набитом «крайслере». Паренек, сидевший за рулем, затормозил возле нее и небрежно бросил:
- Эй, бабуся! Не хотите ли прокатиться на небо? — Другие ребята, сидящие в машине, захихикали.
— Считай, что я уже там, — ответила Санни с улыбкой.
— Может, все же подбросить? Садитесь, мадам, вы же с палочкой.
— Спасибо, сынок, но я лучше пройдусь пешком.
— Вот стерва! — Благожелательное отношение мальчишки мигом испарилось, и Санни поняла, что ее первое впечатление о том, что эти ребята хотели поиздеваться над ней ради развлечения, было верным.
Затем возле нее остановилась молодая пара с малышом, привязанным к сиденью машины. Санни не поехала с ними, потому что узнала женщину— Мэри Бет Спирс, не так давно вышедшую замуж, а теперь ставшую матерью. Мэри Бет была явно чем-то недовольна, даже рассержена. Она что-то пробурчала мужу и подозрительно посмотрела на Санни, хотя и не узнала ее.
— Куда подбросить? — Мужчина лет тридцати с песочного цвета волосами доверчивыми глазами добродушно улыбнулся.
— Спасибо, я прогуливаюсь.
— А ведь очень жарко!
— Ничего страшного.
—Если хотите, я подвезу вас в Просперити или в то место, куда пожелаете.
Мэри Бет бросила на мужа ненавидящий взгляд и что-то пробормотала чуть слышно.
- Нет-нет, спасибо, мне и здесь хорошо.
- Ей хорошо, Ларри, ты слышишь? — визгливым голосом произнесла Мэри Бет.— Поехали, мама и папа ждут нас!
— Вы в этом уверены, леди?— настаивал мужчина.
— Уверена.
— Поехали, Ларри.— Пальцы Мэри Бет нетерпеливо барабанили по потрепанному экземпляру библии, лежащей у нее на коленях.
— Что ж, доброго вам дня,— наконец сдался Ларри.
— Того же и вам.
— Да пребудет с вами Иисус! — Мэри Бет выдавила из себя ледяную улыбку.
— И с вами.
Машина с ревом унеслась прочь. Санни долго глядела ей вслед, радуясь, что Чейз не связал себя с Мэри Бет. Они, кажется, встречались какое-то время, Мэри Бет даже пригласила его на ту роковую вечеринку у судьи Колдуэлла.
Мимо нее проехали еще несколько автомобилей, обдав тучами пыли, пока ни остановился этот самый фермер, крепко сбитый парень по имени Дейв. Санни сразу почувствовала расположение к нему, едва он раскрыл перед ней дверцу кабины.
— Подвезти? — Белозубая улыбка сверкнула на его бронзовом от загара лице.
— Пожалуй, да.
—Что ж, садитесь. — Он обошел машину, помог ей усесться, подал палку.
Старый «фордик» модели 1966 года, как похвастался Дейв, загромыхал по дороге.
Дейв высадил ее почти возле самого дома Рекса Бьюкенена. Теперь она стояла у подножия холма и смотрела, как последние лучи заходящего солнца освещали причудливый фасад здания, расположенного на его вершине.
Она не была здесь много лет, с того дня, когда хоронили Энджи Бьюкенен…
Рекс Бьюкенен был один. Он допил стакан виски, налил второй и поднялся наверх. Покусывая губы, он топтался возле комнаты Энджи, не решаясь войти.
Иди же. Ты один. Чего ты боишься? Это же твой дом.
Рекс медленно раскрыл дверь и переступил порог комнаты. Сознание вины вновь нахлынуло на него, но он постарался не поддаваться этому чувству. Дена поехала в город навестить Чейза и пройтись по магазинам. Ее не будет несколько часов. Она ничего не узнает.
Комната за семнадцать лет совершенно не изменилась. Он не допусгил бы этого. Хотя Дена и намекала, что из нее выйдет прекрасная гостиная, Рекс не послушал ее. Эта комната навеки принадлежит Энджи. Он с тоской взглянул на фотографию Лукреции с маленькой Энджи на коленях, затем поставил стакан на столик возле кровати дочери и лег на шелковое покрывало. В комнате витал ее запах: по его приказанию в комнате регулярно распрыскивали любимые духи Энджи. Дена, конечно, ни о чем не догадывалась.
Слезы навернулись на его глаза. Боже, как ему не хватает их обеих. Пальцы его теребили гонкие простыни, а перед глазами мелькали образы дочери и жены. Иногда эти образы сливались в один: голубые глаза, волнистые темно-каштановые волосы, пухлые губы. Даже сейчас, спустя столько лет, думая о Лукреции, он ощущал возбуждение, представляя на себе ее руки, легкие и нежные, ее влажные губы, ее груди. В его фантазиях она всегда представлялась ему и игривой, и чувственной — больше похожей на их дочь. В такие минуты он как бы заново переписывал историю своей жизни, придавая ей иной, чувственный оттенок. В его воображении Лукреция сама, первая стремилась к близости с ним. Он представил, как она извивается под ним, стонет от наслаждения…
Бедра его ритмично поднимались и опускались, кожа стала липкой от пота.
— Рекс! — Мягкий женский голос, приветливый и спокойный, нарушил тишину. Голос Лукреции?..— Рекс!
Опять она позвала его. Глаза Рекса широко раскрылись, он очнулся и осознал, где находится. Один. На кровати Энджи. Полупьяный, представляющий себя в объятиях Лукреции, женщины, которая вот уже много лет как мертва. Он стал неуклюже слезать с кровати, задев коленкой ночной столик. Стакан полетел на пол и со звоном разбился. Выдержанное виски «Кентукки» расплескалось по стене, кровати, разлилось по полу.
Он стоял на коленях, все еще во власти наваждения: неужели Лукреция звала его?
— О Боже! — вздрогнул он, наконец заметив Санни, стоящую в дверях комнаты. Она располнела, волосы ее стали седыми, но эта женщина, как и прежде, обладала необъяснимой способностью заглядывать в самые темные уголки его души.
— Что ты здесь делаешь? — прошептал он в изумлении, все еще стоя на колгнях.
— Приехала повидать тебя.
— Зачем?
Она стояла на пороге с гордо поднятой головой.
— Я рассказала Кэссиди о Бадди — кто он такой и кем ей доводится.
— Зачем, Санни?— чуть ли не закричал Рекс, опершись рукой о пол. В ладонь его врезался осколок стекла, но Рекс даже не почувствовал боли. — Ты сошла с ума!
Темные, дерзкие глаза невозмутимо взирали на него.
— Из всех людей ты лучше других знаешь, насколько я в своем уме.
— Но ты же обещала…
— Твоя дочь вырвала у меня признание с помощью того, что ты уже сообщил ей. Теперь, я думаю, и Чейз узнает об этом.— Санни обреченно вздохнула.— От правды не убежишь, Рекс. Пришло время и нашим детям узнать ее.
— А Дена?.. — спросил он, наконец ощутив боль в порезанной ладони. На пол закапала кровь, смешиваясь с разлитым виски.
— Дена и так знала о наших отношениях.
— Но она не знает, что Уилли и есть Бадди.
— Не волнуйся, Рекс. Все будет в порядке.— Оставив свою палку у двери, Санни решительным шагом прошла в комнату и вынула какую-то салфетку из коробки на ночном столике. Взяв Рекса за руку, она осторожно промокнула рваную ранку, затем поднесла его ладонь к своим губам и поцеловала.— Ничего не бойся, Рекс,— сказала она тихим, спокойным голосом, и он действительно сразу успокоился. Санни с грустью посмотрела на развороченное покрывало кровати, потом заглянула в его глаза.— Все будет хорошо, Рекс. Но тебе придется помочь мне…
Глава 17
Кэссиди позабыла, насколько упрямым мог быть Чейз, прямо-таки твердолобым, когда дело касалось его гордости. Он широко распахнул дверцу джипа, оперся резиновыми наконечниками костылей об асфальт и, подтянувшись, встал на ноги. На лбу его выступил пот, бледное лицо исказила гримаса боли, но он не стал опираться на ее руку, так же как и не позволил вывезти его из больницы на инвалидном кресле. Всю дорогу Чейз не проронил ни слова.
Она старалась не обижаться на него, понимая, как неприятно ему чувствовать себя жалким и беспомощным. К тому же он до сих пор не мог ей простить того, что она привезла Санни в больницу и не уследила за ней.
Да, она понимала его, стараясь быть терпимой и заботливой, но ведь и ее терпению может наступить предел. Ее нервы и так постоянно были на взводе.
— Позволь, я открою дверь,— сказала она, когда он наконец доковылял до дома.
Он не ответил, и она проскочила вперед, в очередной раз напоминая себе, что Чейзу довольно трудно говорить. Сломанная челюсть еще не совсем зажила.
Отперев парадную дверь, она остановилась на пороге, поджидая, когда Чейз пройдет в холл.
— Сейчас я принесу твою сумку.
Опять он никак не отреагировал на ее слова. Просчитав мысленно до десяти, она прошла обратно к машине, в который раз напоминая себе, что каждое слово дается ему с трудом. Кровоподтеки на лице Чейза почти исчезли, но поврежденный глаз все еще закрывала повязка. К счастью, роговица оказалась не задетой, и врачи обещали, что он сможет нормально видеть.
Она взяла с заднего сиденья небольшую нейлоновую сумку, отнесла ее в дом и оставила в холле. Зайдя в гостиную, она увидела, что Чейз пытается куда-то позвонить. - Что ты делаешь?
Он не ответил.
— Чейз!..
— Оставь меня в покое, черт возьми,— с ожесточением произнес он сквозь стиснутые зубы. Его взгляд обжег ее такой ненавистью, что она отступила. На другом конце линии сняли трубку.— Да, я хотел бы… вызвать такси.