— Тебе что-то нужно? — Деррик покосился на стоявший у дивана костыль.
— Просто хотел побеседовать.
Деррик насторожился. Выглядел Чейз паршиво. После пожара прошло полтора месяца, но он еще не совсем оправился от ожогов. Лицо его больше не являло собой бесформенную маску, однако цвет имело неестественный, особенно на нижней челюсти, с которой не так давно сняли шину. Зато его голубые глаза по-прежнему излучали иронию, и несмотря на свой деформированный нос Чейз по-прежнему имел наглость смотреть на своего шурина несколько свысока. У Деррика это не укладывалось в голове. Сам он по крайней мере принадлежит к привилегированной касте по рождению. А кто такой Чейз? Неотесанная деревенщина без роду и племени. Мать — полоумная метиска, брошенная мужем. И какое он — черт его побери! — имеет право выказывать свое превосходство перед ним?
Смерив Деррика таким же неприязненным взглядом, Чейз кивнул в сторону дивана:
— Присаживайся.
Деррик опустился на диванные подушки, чувствуя себя послушной марионеткой в руках Чейза. Впрочем, как всегда. Неужели это тот самый человек, который чудом остался жив, лицо которого так обезображено, взирает на него словно на вошь, рассеянно крутя ручку пальцами здоровой руки, — левая от кисти до локтя была в гипсе. Деррик недоумевал: откуда у этого калеки такая уверенность в себе? С чего он взял, что имеет право помыкать людьми?
— Я тут разбирался с бухгалтерской отчетностью,— как бы между делом произнес Чейз.— Пришлось покорпеть, чтобы свести концы с концами.
— И что же? — Деррик почувствовал неладное.
— Похоже, у нас небольшая недостача. Ты ведь снимал какие-то деньги, приблизительно.. Давай-ка проверим. Так, сорок пять… Около пятидесяти тысяч долларов.
Деррика прошиб пот.
— Ты же понимаешь, Фелисити затеяла ремонт. — Чтобы хоть как-то скрыть нервное напряжение, он небрежно забросил нога на ногу.
— Ах да, конечно. Твоя жена что-то мне говорила, когда показывалась на работе в последний раз. — Было очевидно, что Чейз забавляется с ним как кошка с мышью. Однако улыбка на его обезображенном лице не предвещала ничего хорошего. Деррик невольно поежился. — Понимаешь, если этих денег не окажется на твоем счету или они не переведены на счет подрядчика, кое у кого могут возникнуть подозрения.
— Какие к черту подозрения?— Деррик постарался изобразить искреннее удивление. — Фелисити все записывает. Ты же знаешь. Она сама работает в бухгалтерии…
Чейз поднял руку, словно хотел предупредить новые жалкие оправдания.
— Фелисити твоя жена. К тому же она не частая гостья на работе. Только когда в настроении…
— Ее отец один из наиболее влиятельных судей в этом паршивом штате.
— А моя мать гадала на картах. Что с того? Когда речь идет о выплате вознаграждения, какая разница, чем занимается старина Айра — сидит на лавочке или играет в гольф со своими приятелями?
— Вознаграждения?— Деррик пока не улавливал сути, однако по недоброму блеску в глазах Чейза догадывался, что здесь кроется какой-то подвох.
Чейз подался вперед:
— Именно. Тому подонку, который все это устроил.
— Что устроил?
— Пожар… как ты и заказывал.
— Ты спятил? С какой стати мне поджигать лесопилку?
— По-моему, причин предостаточно. Взять хотя бы страховку— именно такую версию выдвигали люди шерифа. Если бы лесопилка сгорела, ты получил бы более трех миллионов, верно?
— Она принесла бы куда больше, если бы работала!
— Да, но деревообрабатывающая промышленность в кризисе. К тому же закон ограничивает возможность разработки федеральных земель, а лесные угодья семейства Бьюкенен не безграничны. Мы ведь могли и продать лесозаготовки, чтобы избежать риска.
Ерунда! — пробовал возразить Деррик. А может, ты просто хотел отомстить? Кому. Самому себе? Ты рехнулся, Чейз! - Мне! — Глаза Чейза были холодны как лед.— Ты никогда не скрывал, что ненавидишь мою семью — меня, Брига; тебе не нравилось, что я женился на твоей сестре; у тебя не вызывало восторга то обстоятельство, что я работаю у твоего отца. И теперь, когда я приобрел кое-какой вес, ты решил, что от меня пора избавиться.
Деррик нервно поерзал на диване, затем извлек из кармана пиджака пачку «Мальборо».
— Брось, Чейз. Если бы я хотел тебя убить — да еще и нанял бы для этой цели убийцу, — разве я стал бы для этого поджигать лесопилку. Тебя бы убрали так, что никто бы ничего и не заметил, да и лесопилка осталась бы при мне.
— Но без денег.
— Ты и впрямь псих. Должно быть, это у вас семейное. Кстати, твою мамашу до сих пор не нашли? — Деррик щелкнул зажигалкой, прикурил и глубоко затянулся. Что означает неожиданный демарш, предпринятый Чейзом? Больно уж не похоже это на осторожного Чейза, который скорее будет лизать тебе зад, чем попрет напролом.
— Моя мать не имеет к нам никакого отношения.
— Неужели? Сколько лет она путалась с моим отцом. Мы имеем на'двоих братца-идиота, ты женат на единственной сестре, которая у меня осталась, а ты говоришь, не имеет отношения! Я надеюсь, что ее в конце концов найдут и снова упекут в сумасшедший дом.
— Я бы на твоем месте особо не обольщался.— Глаза Чейза зловеще блеснули, словно он знал какую-то страшную тайну.— Ее найдут только тогда, когда она сама того пожелает.
Деррику стало не по себе: уж не унаследовал ли Чейз от Санни ее способность к ясновидению, телепатии— или что там у нее было? Проклятье! Вдруг и Уилли такой же? Впрочем, будь тот хоть капельку ясновидящим, то давно наслал бы на него порчу или еще что-нибудь в том же роде,— столько раз он бывал жесток с этим слабоумным. И все равно Деррик чувствовал себя не в своей тарелке. Его мутило от одной мысли об этой проклятой семейке — продукте кровосмешения.
— Полагаю, тебе следует побыстрее вернуть деньги,— прервал его размышления Чейз.— В противном случае у полиции могут возникнуть подозрения. Кстати, Уилсон еще не знает, что той ночью ты тоже был на лесопилке?
— Я? Вон ты куда хватил! У меня есть алиби.
— Знаю — твоя жена. — Чейз бросил на стол ручку. — Но я своими глазами видел тебя там. Приблизительно за полчаса до того, как там рвануло…
— Меня там не было! — Чувствуя, как пот градом катится по спине, Деррик постарался придать голосу как можно больше убедительности — ведь он соблюдал осторожность, его никто не мог видеть, к тому же это было задолго до взрыва.
— Был, был. Я не стал говорить об этом нашему другу Т. Джону Уилсону по одной простой причине: хотел собрать улики против тебя, а потом встретиться с глазу на глаз, чтобы сообщить: если к тебе постучится полиция, знай — это я направил ее.
У Деррика перехватило дыхание. Он судорожно затянулся, но это не принесло ему облегчения.
— Ты все подстроил,— пробормотал он.
— Ты сам все подстроил.
— Черта с два! Я стану все отрицать. У меня железное алиби.
— Да неужели?— Чейз недоверчиво вскинул брови. — Думаешь, твоя жена готова стоять за тебя до конца? В знак признательности за твое хорошее к ней отношение?
Во рту у Деррика пересохло — до него наконец дошло, что теперь ему не отвертеться.
Этот мерзавец хочет представить дело так, что он, Деррик, устроил пожар! Мало того, что поймал его на сокрытии доходов, хочет повесить на него еще и поджог.
— Не пройдет, Маккензи! — запальчиво возразил он, призвав на помощь все свое умение блефовать, столько раз выручавшее его в трудных ситуациях. Хочешь раздавить врага— найди верный тон. Это правило в большинстве случаев срабатывало. Но Чейз не принадлежал в большинству. — Только попробуй встать у меня на пути — я тебе хребет переломаю!
— Меня уже не запугаешь!
— Нет? А ты пораскинь мозгами, Маккензи! — Деррик вынул изо рта сигарету и сунул ее в цветочный горшок.— Может, тебе и наплевать на себя самого; может, тебе вообще на все наплевать — но этого нельзя сказать о Кэс-сиди или твоей матери. Они-то как раз весьма, скажем, уязвимы. Удобные мишени.
Чейз, точно забыв о травмах, в мгновение ока оказался возле Деррика, навалился на него и припер к спинке дивана.
— А теперь подумай ты! — прорычал он; Рука в гипсе немилосердно давила на горло шурина. — Хорошенько подумай! — Под тяжестью навалившегося на него тела у Деррика глаза полезли на лоб; он чувствовал на лице горячее дыхание Чейза, видел перед собой его горящий взгляд.— Попробуй что-нибудь сделать, Бьюкенен, и — клянусь! — ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Обещаю!
— А ну-ка полегче, приятель.— Деррик вдруг вспомнил, что Чейз не более чем инвалид, что он без костыля и передвигаться-то толком не в состоянии. Откуда же этот леденящий душу страх, от которого кровь стынет в его жилах?.. Он что было сил отпихнул Чейза, пнув его ботинком по больной ноге.
Лицо Чейза стало белым как мел — внезапная боль пронзила тело. Поделом!
— Не пытайся мне угрожать, Маккензи! Не забывай — ты всего лишь безродный подонок. Мне известно, из какой грязи ты вылез! Чтобы хоть чего-то достичь в жизни, ты лез из кожи вон, много улыбался и облизал столько задниц, что и не сосчитать. Но как был плебеем, так им и остался — даром что напялил кожаный пиджак, за который, небось, отвалил больше, чем твоя мамаша заработала за все те годы, что служила подстилкой моему отцу!
Чейз бросился вперед, стараясь схватить Деррика за горло, но тот, увернувшись, подставил ему подножку, и он врезался головой в стену.
— Маккензи, ты слязняк! Жалкий слизняк! — прорычал Деррик и для вящей убедительности смачно плюнул Чейзу в лицо.
Кэссиди почти весь день без устали работала. Так продолжалось недели две. Пока Чейз был на процедурах или в конторе, она работала для «Тайме».
Они с Чейзом находились в состоянии шаткого перемирия — прошлое по-прежнему стояло между ними, будущее же представлялось весьма туманным. О физической близости не могло быть и речи. После той утренней сцены возле бассейна они боялись даже невзначай коснуться друг друга. Впрочем, между ними уже давно пролегла пропасть, еще до пожара. Каждый жил сам по себе, преследуя какие-то свои цели. Сейчас по крайней мере они хотя бы внешне походили на семью.