На мгновение, в комнате повисла тишина. Николай-клон стоял, прижавшись к стене. Его лицо было белее мрамора.
— Ты… ты их убил… — прошептал он.
— У меня не было выбора. — ответил я, хладнокровно добивая раненных. — Иначе нашей легенде пришел бы конец…
За дверью уже слышались скрипы замочных скважин. Любопытные придворные, живущие по соседству с монархом, как стервятники, тянулись на запах крови.
— Прости, Николай, — я провёл пальцем по крови на стене, рисуя руну «Прорыва». — Но к этой трагедии нас привела твоя глупость. Придется маскироваться.
— Нет! — о чем-то догадываясь, принц рванулся ко мне, но я оттолкнул его ногой.
Кровь закипела, стена треснула с грохотом обвала. Из щели повалил чёрный дым, и первые тени выползли наружу.
Это были Чумные духи… Полупрозрачные, с лицами, покрытыми язвами. Их прикосновение оставляло гниющие пятна на коже. За ними повалили Ползуны — твари на шести паучьих лапах, с клешнями вместо ртов. Следом из Бездны вышли Импы — крылатые карлики, обожающие швыряться огненными шарами.
Монстры яростно зарычали и накинулись на трупы гвардейцев. Их клешни и клыки рвали мясо мертвецов, длинные языки демонов обагрились человеческой кровью.
Я рванул Николая на себя, и мы забаррикадировались в ванной комнате. Я напитал дверь последними крохами силы, надеясь, что этого хватит, и мне не придется больше сражаться.
Наши покои и коридор превратились в ад. Отделив часть своего духа, я направил его на разведку. Я увидел, как придворная дама в шелках завизжала, когда ползун вцепился ей в юбку. Один из импов поджигал двери чужих апартаментов. А чумной дух прошёл сквозь юного пажа — мальчик упал, его кожа запузырилась волдырями. Он умирал в муках.
Я нацепил на лицо маску паники и, настроив голос на тоненькую ноту, завизжал:
— Караул! Демоны! Спасите! Спасите Императора!
Николай, взглянув на меня, с презрением прошипел:
— Ты монстр…
Я схватил его за воротник, вдавив в стену. Рука со свистом рассекла воздух — тяжелая пощёчина оглушила принца.
— Если бы не твоя тупость, ничего бы этого не было! — зарычал я, указывая на дверь, где ползун рвал горло гвардейцу. — Эти смерти на твоей совести! Ты думал, власть — это игрушка, удовлетворяющая все твои желания⁈ Нет! Это предельное ремесло, где каждый игрок ставит свою жизнь на кон! А в твоем случае — и жизни других… Невинных.
Принц попытался вырваться из моей хватки, но его форма уже таяла, как воск.
— Я… я хотел…
— Хотел? — перебил я. — Ты мёртв. А твои «хотелки» умерли вместе с тобой! Теперь молчи и смотри, как настоящие правители тушат пожары.
Николай рассыпался в прах… И его последний взгляд был смесью ненависти и стыда.
Глава 6
«Ученик никогда не превзойдёт учителя, если видит в нём образец, а не соперника»
Виссарион Белинский.
В эту ночь я не спал. Мне приходилось играть роль напуганного императора и слушать крики несчастных. Более того, я крепкой хваткой удерживал сознание юного Николая, чтобы тот не мог забиться в кокон отрешенности. Я хотел, чтобы он усвоил урок, чтобы он слышал, как в коридоре по его вине умирали люди. Он возненавидел меня за это, но мне было все равно. Призрак должен был поумнеть и быстро осознать, как устроен этот мир. Иначе жертв в будущем будет гораздо больше.
Уже через полчаса государственные маги и гвардейцы зачистили дворец от нечисти. Лев Павлович, отвечающий за мою охрану, лично закрыл портал в покоях. Я увидел вспышку его ауры и лишь молча ухмыльнулся: по силе Рыльский не дотягивал даже до сержантов в моем прошлом воинстве.
Меня препроводили в новые покои. Там мне вручили бутылку крымского вина. Видимо, я сносно изображал шоковое состояние, — вот и расщедрились. Пришлось ее осушить и лечь спать. За дверьми постоянно слышался топот многочисленных ног. Капитан гвардии приставил к моей комнате усиленный отряд из десятка опытных бойцов, но помимо них по коридору сновали слуги и рабочие — им было приказано спешно устранить следы нападения на императора.
Получилось у них плохо. Когда я проснулся, запах гари и чужих смертей все еще висел в воздухе, как похоронный саван. Меня, полуодетого в черный камзол, с лицом, искусно вылепленным в маску перепуганного зайца, почти силком притащили в Зал Совета. Идиоты. Думали, будто я сам не приду.
Меньшикова уже бушевала. Она ходила из стороны в сторону. Ее черное платье колыхалось, как крылья разъяренной вороны, а серебряные змеи на ткани казались готовыми укусить каждого, кто попадется под руку. Глаза — те самые осколки льда — метали молнии.
— Двадцать трупов! — ее голос, обычно медовый, резал уши, как пила. — Дворяне! Гвардейцы! И почти у ног императора! Это не охрана, это позор! Карнавал для демонов!
Рыльский стоял у стены, как каменный идол. Его шрам горел багровым ручьем на мертвенно-бледном лице. Взгляд уткнулся в паркет, но пальцы сжимали эфес меча так, что костяшки побелели. Вина давила на него тяжелее латных доспехов. И это было видно.
Верейский, пузатый князь, переминался с ноги на ногу, его ордена нервно позвякивали.
— Ольга Павловна, конечно, это форс-мажор… — начал он деликатно, но Юсупов, худой как жердь в своем черном фраке, перебил, его голос заскрипел, как не смазанные петли склепа:
— Форс-мажор? Разлом ранга «С» в центре столицы — вот это форс-мажор! А вот дыра в обороне императорских покоев… — Он бросил многозначительный взгляд на Меньшикову. — Это халатность. Или что-то похуже. Дворяне гибнут, пока регентша… играет в политику?
Княгиня повернулась к нему медленно, словно хищница, выбирающая, с какого бока порвать свою добычу. Воздух затрещал от магии. Рубин на ее брошке вспыхнул алым.
Но тут в зал вошел незнакомец, аура которого полыхала ярче, чем у всех присутствующих на совете…
Вошел без стука. Просто материализовался из тени за тяжелым портьерным штофом, висящим рядом с дверью.
«Это он… Рябоволов Юрий Викторович. Глава Тайного Отдела. Магистр». — мертвым голосом заговорил в моей голове Николай. Он, видно, уже немного отошел после вчерашнего и стал понимать, что может искупить свою вину только информацией.
Бросив взгляд на нового члена совета, я отметил про себя, что он был худой. Очень. Но не хрупкий, а жилистый, как стальной трос. Его лицо — резкое, красивое в своем аскетизме не выражало ровным счетом ничего. Высокие скулы, прямой нос, полные, будто страстно поцелованные губы — все указывало на то, что его родители были прекрасны, когда создавали его. Волосы мужчины, черные, с проседью у висков, были коротко острижены. Но главное — глаза. Пронзительно-синие. Как бездонные озера на закате. Они скользнули по залу, по призракам невидимых пока обвинений, по мне… Задержались на долю секунды. Казалось, видят все. Сквозь стены. Сквозь ложь. Сквозь мою игру.
— Он всегда так смотрит, — мысленно процедил призрак Николая в моей голове. — Он всегда что-то знает. Он всегда что-то чует.
Я громко сглотнул, сделал шаг назад, изобразив испуг при виде этого загадочного гостя. Пусть все думают, что я боюсь его.
— Юрий Викторович, — Меньшикова чуть сбавила тон, но ее ярость все еще клокотала под поверхностью. — Ваше мнение? Как демоны прорвались сквозь все заслоны?
Рябоволов пожал тонкими плечами. Движение было элегантным, но абсолютно пустым.
— Энергетический след… необычный. Не похож на спонтанный разлом. Скорее… целенаправленный прорыв. Сильный, точечный. — Его «синие озера» снова уперлись в меня. Холодно. Без эмоций. — Я проведу расследование, не сомневайтесь.
Верейский фыркнул. Юсупов скривил губы. Меньшикова побледнела. «Целенаправленный». Это слово повисло в воздухе тяжелее гири.
— Неважно! — рявкнула регентша, отводя взгляд от Рябоволова. — Охрану императора — удвоить! Нет, утроить! Маги Арканисты у дверей! Воины-маги в коридорах! Каждый шаг монарха должен быть под контролем!
Я воспользовался паузой, замямлив, как испуганный кролик.
— Раз такое дело, я всё-таки хочу учиться! — голос дрожал идеально. — Магии! Чтобы защищаться! Зачислите меня в Академию! Или в Лицей Магических Искусств! Я буду усерден! Клянусь!
Меньшикова взглянула на меня, как на назойливую муху.
— Абсурд! Академия — рассадник смутьянов и заговорщиков! А твое здоровье, Николай? После такого потрясения? Нет. Слишком опасно.
— Тогда, быть может, мне предоставят частного учителя? — запинаясь, пробормотал я, делая глаза максимально большими и несчастными.
Рябоволов чуть склонил голову.
— Если позволит регентша, Тайный Отдел может предоставить… компетентного наставника. Для занятий на дому. Негоже императору быть слабым магом.
Меньшикова чуть не подпрыгнула.
— Нет! Я уже позаботилась! — Она выпрямилась, торжествуя. — Из моего родового имения вызваны лучшие из лучших: маг-теоретик Артемий Сергеевич и мастер клинка Федор Игнатьевич. Они прибудут сегодня. Будут обучать Николая здесь, в безопасности.
В глубине души я усмехнулся. «Лучшие»? От ее «лучших» воняло посредственностью за версту. Но мое лицо осветила идиотская улыбка облегчения.
— Спасибо! Огромное спасибо, Ольга Павловна! Вы… вы мне, как мать!
Она кивнула, самодовольная. Юсупов еле сдержался, чтобы не хмыкнуть. Верейский потупился. Рыльский так и не поднял глаз. А Рябоволов… Рябоволов, проходя мимо к выходу, едва заметно подмигнул мне. Один раз. И в этом миге читалось все: «Вижу тебя, парень. Играешь хорошо. Интересно».
Дверь за ним захлопнулась, но ощущение его присутствия еще долго не покидало меня.
— А чего это Юрий Викторович заходил? — недоуменно спросил я.
— Да так… Все-таки покушение на вас было с Той стороны. Наверняка, опять что-то вынюхивает. — доставая папиросу из портсигара, проворчал Юсупов.
— Скорее всего, он просто хотел на вас взглянуть. — глупо посмеиваясь, высказал свое мнение Верейский. — Вы ему вроде как понравились, ваше высочество. А это добрый знак! Значит, править будете долго!