— Царь! — заорал капитан гвардии, поднимая окровавленный топор. — Да здравствует царь Соломон!
К нему подключились другие воины, они стали ритмично бить себя кулаком в грудь, проявляя таким образом высшую степень уважения.
— Царь! Царь! — их голоса сливались в оглушительный рев, сотрясающий остатки разорванного неба. Я, весь в крови и саже, поднял клинок, лезвие которого отражало алое полотно битвы. Воздух дрожал от энергии победы, но в нем уже витала дрожь чего-то большего — словно сама ткань мироздания замерла в ожидании.
Я взглянул на небо, где клубилась туча из пепла. Слишком легко. Слишком… предсказуемо.
И тогда ударил столп света — ослепительный, как взрыв сверхновой. Он сжег все вокруг: обломки танков, превратившиеся в пепельные силуэты, упавшие дирижабли, растворяющиеся в дыме, даже кровавый отсвет на клинке, испарившийся в миг. Осталась только белизна, режущая глаза, и тишина, давящая на барабанные перепонки до кровавого звона.
Боль пронзила меня… Не тело, а само нутро. Будто невидимые щупальца выворачивали душу наизнанку, обнажая каждую трещину, каждую тайну. Я почувствовал, как трещат границы моей сущности, высвобождая что-то древнее, дикое, чьи когти царапали изнутри.
— Соломон. — Голос Вселенной обрушился на меня, как грохот тысячелетнего ледника, но в его глубине зазвучал шепот созвездий, сплетающихся в узоры судеб. Звук вибрировал в костях, заставляя зубы стучать в бешеном ритме. — Спустя века ты, наконец-таки, стал Героической Душой.
Я попытался сглотнуть, но горло было пустыней. Внутри все сжалось. Это был не страх, нет… Ярость хлынула по венам. Меня взбесила собственная никчемность по отношению к высшей силе…
— Темная энтропия… — слова Вселенной вонзались в сознание, обжигая как лава, — пожирает новый мир. Останови ее.
— Почему я? Я хочу и дальше здесь сражаться!
— Потому что только ты справишься… Нужен истинный правитель…
— А если откажусь? — выдохнул я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони, протыкая кожу. Но свет, окружавший меня, сжался в тиски. Мысли вспыхивали и гасли, как искры вокруг черной дыры. Голова гудела от давления, будто череп намеревался вот-вот лопнуть и обнажить мозг, кишащий чужими голосами.
— Ты уже согласился. — Звездный шепот теперь звучал внутри, заполняя каждую клетку. — Еще до первого своего вздоха. Ведь ты — сын Света!
В глазах поплыли образы: миры, покрытые черной плесенью энтропии, войны, в которых я когда-то участвовал и где мое имя выкрикивали как проклятие. Где-то в этой карусели мелькнуло мое отражение — не царя, а молодого парня с янтарными глазами. На его лице застыл ужас. Он умирал, забившись в угол комнаты и шептал какие-то молитвы.
А потом пришла тьма.
Очнулся я от хруста костей. Своих костей — они ломались и заново срастались, будто невидимый кузнец ковал из меня новую форму. Тело было чужим — хрупким, как стекло и горячим, словно изнутри пылал костер. Грудь была пробита чьим-то острым когтем: черная рана пульсировала, изливая кровь гуще нефти. Та заливала легкие… но я дышал. Правда, каждый вдох и выдох сопровождался страшными хрипами. Регенерация по-прежнему оставалась моим базовым навыком даже после перехода в мир живых. Она-то и латала меня, как порванную куклу.
— Вставай, — прорычал я сам себе, и мышцы напряглись, противясь предсмертной агонии. Боль была невыносимая…
Я поднялся, едва удерживая равновесие. Колени дрожали, руки — чужие, тонкие, с синюшными венами — цеплялись за мраморную стену, испещренную трещинами. Я с трудом огляделся и увидел зал, похожий на храм: мраморные колонны с позолотой, фрески ангелов, сражающихся с драконами. Но теперь ангелы были заляпаны кровью, а вместо драконов на стенах висели клочья плоти с щупальцами. Запах ладана смешивался со смрадом гниющего мяса.
Я сделал несколько шагов вдоль стены, продолжая осматриваться. Силы возвращались ко мне, но я понимал, что это было обманом. Обычно, после регенерации таких серьезных ранений разум отказывал мне, и я погружался в глубокий сон. Сейчас же мне хотелось понять, куда меня занесло, пока я не вырубился. Картина вокруг мне откровенно не нравилась. Из огня да в полымя, чтоб его…
Щелчок.
Я уперся ногой во что-то металлическое и посмотрел вниз.
Я напоролся на тело в золотых латах. Это был молодой мужчина с серебряным обручем на голове. Местный правитель? Или его родственник? Слишком уж богато был экипирован. Его лицо, обезображенное рванными ранами, застыло в яростном оскале. Рука все еще сжимала обломок меча, обвитый мерцающими голубыми молниями. Явно, дорогая игрушка, раз до сих пор не растеряла своего магического заряда. Под трупом копошился низший демон-падальщик — мелкая тварь с клювом вместо рта. Он жадно вырывал куски мяса из раны.
— Убирайся, — я попытался крикнуть, но голос надломился хрипом.
Демон обернулся. Клюв щелкнул, желтые глаза сузились. Он пополз ко мне, переваливаясь на кривых лапах.
Инстинкты, как всегда, проснулись раньше разума. Я рванулся влево, схватив обломок копья с пола. Тело сопротивлялось — мышцы горели, заживающая рана в груди ныла, — но я вогнал древко в глаз твари. Затылочная кость хрустнула, демон завизжал. Второй удар кулаком пробил гортань. Черная жижа брызнула на фрески, окончательно превращая ангелов в демонов.
— Как же я ослаб, раз такая дрянь не распалась на атомы от моей ауры! — я вытер лицо рукавом, оставляя кровавый след на шелке рубахи. — Хотя грех жаловаться… Ведь я еще живой.
Взгляд упал на зеркальный щит у ног покойника — такие хорошо отгоняли бестелесных тварей из бездны. В отражении на меня смотрел парень лет восемнадцати. Его красивое, даже немного женственное лицо окутывала аристократическая бледность. Холодный, будто бы покрытый инеем взгляд янтарных глаз не предвещал ничего хорошего. Но особенно выделялись яркие, как пламя, рыжие волосы. Его голову также венчал серебряный обруч. Судя по всему, я оказался в этой жизни принцом-неудачником. Ровно таким же, как и покойник у моих ног. Он, кстати, тоже был рыжим.
— Хватит глазеть, — я разбил щит кулаком. Осколки впились в ладонь, но боль была сладкой. Настоящей. Отрезвляющей.
Снаружи донесся гул — то ли гром, то ли крики. Шаги за дверями. Я чувствовал, что процесс регенерации внутренних органов скоро завершится, а следовательно, время моего бодрствования подходило к концу.
Я наклонился над телом родича, выхватил из его руки сломанный меч. Рукоять обожгла ладонь, как бы протестуя против нового хозяина.
— Ты мне тут повозмущайся! — прошипел я, чувствуя, как древняя магия в клинке шепчет проклятия. — Ты теперь мой…
Внезапно двери с грохотом распахнулись, и в зал влетел седовласый мужчина в золотых латах, украшенных гербами с двуглавым орлом. На его голове, слегка съехав на бок, сидела золотая корона. Император метал молнии из пальцев в сторону дверного проема… Оттуда к нам лезли демонические воины. Но каждый разряд незнакомца бил в упор, превращая тварей в груды обугленного мяса. Его плащ, некогда белый, теперь был пропитан кровью и копотью, а доспехи звенели, как погребальный колокол. Меч в его руках пылал алым пламенем, выжигая воздух вокруг. Но глубокая рана на боку сочилась кровью и не обещала жить долго.
— Николай… — император безумно засмеялся, отрубая голову очередному демону с щупальцами вместо рук. Тварь рухнула, обнажив зубастую пасть на животе, но меч вонзился и туда, высекая искры. — Слава Богу! Ты жив… Уходи отсюда! Бегом!
Голос императора дрожал, но не от страха, а от боли. Кровь капала из-под подбородка, смешиваясь с потом. Только сейчас я заметил, что вокруг валялись тела гвардейцев в зеленых мундирах. Их растерзали твари с клыками, острыми как бритвы. Воздух гудел от магии самодержца. Я невольно проникся к нему симпатией. Всегда любил сильных людей!
И тут из-за колонны, обвитой резьбой в виде змей, метнулась тень. Какой-то мужик в парадном мундире скользнул бесшумно, как зарождающийся вихрь. Его лицо, холодное и надменное, было искажено ненавистью. Глаза горели красным светом — как у демонов, которых он якобы пришел убить.
Все произошло, как в замедленной съемке. Будь у меня больше сил, я бы, наверное, смог предотвратить то, что последовало дальше.
— Простите, ваше величество, — прошипел дворянин, и кинжал с лезвием из черного обсидиана вонзился императору в спину. Тот рухнул на колени, меч выпал из ослабевших пальцев.
Предатель провернул в ране клинок, брызги крови окропили мрамор. Император попытался обернуться, но граф уже прыгнул в сторону, избегая щупалец последнего демона — громадной твари с глазами по всему телу.
— Сдохни, — холодно бросил он, выхватывая из-за пояса пистоль с инкрустацией в виде черепов.
Прозвенел выстрел. Заряд серебра и соли разорвал демона на куски, обдав зал кишками. Тварь взвыла, но граф добил ее вторым залпом в «сердце».
Повисла тишина. Только тяжелое дыхание предателя нарушало ее. Он подошел к императору, уже лежавшему в луже собственной крови, и пнул его сапогом.
— Теперь Империя моя, — прошипел он, вытирая клинок о плащ монарха.
Император хрипло закашлял, алая жижа хлынула изо рта. Но вдруг его рука метнулась — не к мечу, а к поясу, где висел крошечный кинжал с рубином в рукояти. Лезвие блеснуло, вонзившись графу в бедро.
— Ты пойдешь со мной… в ад! — прохрипел император.
Рубин вспыхнул. Клинок взорвался ослепительным светом — это была магия, зачарованная на смерть. Граф вскрикнул, его плоть начала распадаться, как бумага в огне. Желтые глаза расширились в ужасе.
— Нет! Н-Е-Е-Е-Т! — он замахал руками, но его тело уже превращалось в черные хлопья, смешиваясь с кровью императора.
— Да! — оскалился самодержец и вытянул руку в мою сторону. — Прости, Николай…
Это были его последние слова… Взгляд мужчины потух, и он отошел в мир иной.
Я стоял, прислонившись к колонне, все еще чувствуя, как чужая кровь стынет в жилах. Но пальцы уже сжимали рукоять сломанного меча. Осколки зеркала на полу отражали дымящиеся останки предателя и поверженного правителя.