Последняя моя рана затянулась, даже не оставив после себя шрама. Голова закружилась. В глазах потемнело.
— Вот же ж… На самом интересном месте! — успел проворчать я перед тем, как отключиться.
Глава 2
"Не иметь врагов может лишь предельное ничтожество,
так что я никому не советую этим хвастаться."
А. Бужар
Проснулся я от того, что в ноздри впился терпкий аромат лекарственных трав, смешанный с горечью полыни. Веки отяжелели, будто их придавили свинцовыми гирями, но я сжал зубы и заставил глаза открыться. Над головой колыхался пурпурный балдахин, расшитый золотыми орлами с пышными крыльями. Какие-то люди в белых и зеленых ливреях шептались: «Жив… Слава богу…». И всё в таком духе.
Вокруг кровати стояла медицинская аппаратура, капельницы и прочие больничные прелести. Но я чувствовал, что меня не успели тщательно осмотреть с помощью приборов. Тем лучше.
Лекарь в белом халате, пропахшим спиртом и ромашкой, тыкал мне в лицо ледяным компрессом. Его пальцы дрожали, оставляя на моей коже влажные следы. Более того, я ощущал на своем теле прикосновение целебной магии.
То, что я подметил, откровенно порадовало меня. Магия и современная медицинская аппаратура свидетельствовали о том, что я попал не в каменный век.
— Принц очнулся! — взвизгнула служанка у двери, и комната ожила. Ливреи зашуршали, словно стая испуганных мышей, бросившихся к выходу. Старый лекарь с бородой, похожей на паклю, сунул ко мне свое морщинистое лицо:
— Ваше высочество, ск-сколько пальцев вы видите?
Я медленно провел взглядом по его дрожащей руке. Три пальца. Четвертый — кривой, с желтым ногтем — прятался за ними.
— Три, — процедил я, чувствуя, как что-то сдавливает виски. — И вам бы самому к лекарю обратиться… Желтизна на пальцах — признак заболевания внутренних органов.
Мужчина отпрянул, задев серебряный поднос с инструментами. Пинцеты и склянки грохнулись на пол, а круглолицая служанка с веснушками ахнула, прижимая руки к груди. В этот момент в голове грохнуло:
«Какого хрена ты в моем теле⁈ — голос покойного принца прорвался, как нож сквозь шелк. — Маруся! Слышишь⁈ Вышвырни этого самозванца! Он украл мое тело!»
Я едва не засмеялся. Служанка лишь поправила подушки, ее пальцы нервно теребили кружева. Никто не слышал его. Никто, кроме меня.
— Заткнись и не мешай мне думать! — мысленно бросил я, впиваясь ногтями в шелковое покрывало. — Скажи спасибо, что я твое тело сохранил, иначе ты бы давно отправился в Лимб. Пока это мое тело. Вселенная сама тебя вычеркнула.
«Нет!» — вой Николая всколыхнул мозг, словно удар грома. «Я наследник! Это моя кровь, моя империя! Я должен отомстить за семью! А ты… ты червь, который…»
Я спрятал свой разум в ментальный кокон, и трехэтажная брань покойника перестала мне досаждать. Сейчас мне нужно было быть хладнокровным и сдержанным. То, что сейчас произошло, я и так знал. Сопряжение душ — неприятная штука, но для такого переселенца, как я, она могла вполне пригодиться. Странно, что несчастный принц раньше не подал своего голоса. Но, скорее всего, он просто был в шоке от утраты близких, — вот и молчал.
— Ваше высочество, п-пейте, — лекарь, всё еще бледный, протянул чашу с мутным отваром. Травяной дух ударил в нос.
Я снял ментальный барьер и мысленно обратился к Николаю:
— Ты каким человеком был перед смертью?
«Что?» — опешил от такого резкого перехода принц.
— Каким ты был? Вспыльчивым? Глупым? Грубым? У тебя ведь еще борода толком не выросла… Ты молод, богат, весь мир был у твоих ног, а значит, вряд ли ты отличался гладким характером. Верно? Спрашиваю не ради любопытства… Нам просто нужно выжить.
«Ничего подобного! — возразил Николай. — Я, между прочим, только над слугами посмеивался да с друзьями кутил. А так я парень ровный, и дружат со мной не из-за статуса! И что значит „нужно выжить“?»
— Понятно… Глупый и, наверняка, капризный баловень судьбы. — мысленно резюмировал я и решил действовать соответствующим образом:
Я швырнул предложенную лекарем чашу в стену. Фарфор взорвался звонкими осколками, брызги жидкости оставили на деревянных панелях коричневые подтеки. Служанка вжалась в дверной косяк, а старик замер, будто ожидая, что следующей полетит его голова.
— Вон. Все. Я хочу побыть один…
Они побежали, спотыкаясь о подолы. Лекарь, оглянувшись, на миг встретился со мной взглядом — в его глазах мелькнул плохо сдерживаемый укор. Но дверь захлопнулась, оставив меня наедине с громким воем в голове.
«Верни всё!» — Николай бился, как птица в клетке. «Я должен отомстить за семью! Не позволю тебе…»
— Вряд ли ты мне чего-то не позволишь, парень, — прошипел я вслух, вставая с кровати. Ноги дрожали, но я выпрямился, чувствуя, как шрам на груди ноет от напряжения. — Ты — эхо. Призрак. А я — царь, который пережил ад. У меня точно получится отомстить всем врагам твоего рода. Так что сядь в угол своего небытия, заткнись и не мешай мне думать.
Тишина сковала комнату. Но лишь на мгновение. Потом в голове раздался глухой рык, полный ненависти. Но я уже подошел к окну и отдернул тяжелые шторы в стороны. За стеклом мерцали шпили башен, окутанные дымом фабрик, в небе парили дирижабли, плывущие в кроваво-красном закате.
«Моя империя…» — прошептал Николай, и в его голосе впервые дрогнуло сожаление.
— Нет, — ухмыльнулся я, прижимая ладонь к холодному стеклу. — Теперь она наша.
«Что ты намерен делать?» — будто смирившись со своим бессилием, спросил меня принц.
— Скажи мне… Ты остался единственным наследником престола?
«Да» — это слово далось Николаю нелегко.
— Какая у вас форма правления в стране?
«Абсолютная монархия» — не понимая, зачем мне это, ответил принц.
— Хм… Несовершеннолетний наследник, привыкший жить на широкую ногу… — принялся рассуждать я вслух. — Юноша, который тратил свободное время на кутежи с друзьями, вместо того, чтобы изучать политику, дипломатию и владение боевыми искусствами… Судя по твоему источнику, ты слабый маг. А судя по телу, и воин ты никудышный. Ты отличная фигура для марионетки. Будь я на месте родовой знати, то быстро бы накинул на такого парня удавку, а сам бы управлял государством из тени.
«Вообще-то, я сильный маг! Мой дар даже могущественнее, чем у моего отца! Когда он был в таком же возрасте…» — возразил Николай.
— Ага… Как же… — хмыкнул я и повернулся к дверям, откуда по закону жанра должны были появиться новые игроки. — Сейчас к нам придут гости, и начнется новая партия. Я должен отыграть роль дурака, чтобы над нами оформили регентство. Иначе, нас просто-напросто грохнут, а перед народом выставят все, как несчастный случай… Рабочая схема…
«Но ведь тогда будет смута!» — возразил Николай.
Я не стал спорить и объяснять младенцу, что смута смуте — рознь. Бывают и вполне управляемые волнения… И желаемые… Но в этот момент я уже ощущал неторопливые шаги за стенами. Такой ритм походки выдавал людей, которые чувствовали себя королями мира. Сюда шли те, кто думал, что уже победил. Я быстро переместился к кровати и плюхнулся на перины, состроив самую несчастную мину на свете.
Спустя несколько минут двери в комнату резко распахнулись. В покои ворвался ветер, принося запахи железа, пота и дорогих духов. Первым вошел мужчина в белом парадном кителе. Серебряные эполеты на его могучих плечах светились лунным светом. На поясе у него висел зачарованный клинок с золотым эфесом. Белый плащ, подбитый горностаем, волочился по полу. Его лицо, изрезанное шрамом от виска до подбородка, было непроницаемо. Серые холодные глаза незнакомца тут же начали сканировать комнату на предмет скрытых угроз. Я сразу принял его за главу императорской гвардии. Уж очень типичный у него был видок для такой должности.
За ним шествовали двое великих князей: один — грузный, с седой бородой, в синем камзоле, увешанном пестрыми орденами; другой — худой, с лицом аскета, в черном фраке, от которого веяло легким запахом скверны и чего-то гнилостного.
'Мужик со шрамом на лице — это Рыльский Лев Павлович. Он глава императорской гвардии, прекрасный мечник и сильный боевой маг. — подал голос Николай и подтвердил мои догадки. — Седобородый толстяк — удельный Московский князь, Верейский Олег Александрович. Хитрый и расчетливый лис — так о нем отец говорил. А Тощий — это Юсупов Алексей. Отчество его не помню. Он князь крымских земель. Поговаривают, что он увлекается темной магией.
Но все они померкли, когда в дверном проеме возникла она.
Женщина средних лет вошла, словно туман — бесшумно, плавно, но с такой силой присутствия, что воздух в комнате стал гуще. Ее черные волосы, побитые легкой сединой, были собраны в сложную прическу и блестели, как крылья ворона под луной. Глаза — два синих осколка льда — скользнули по мне, задержавшись на секунду дольше, чем нужно. Ее платье, черное, как ночь в жаркой пустыне, было расшито серебряными змейками: их чешуя переливалась при свете люстр, создавая иллюзию, что гады извиваются по ткани, готовые укусить любого, кто сделает неосторожный жест в сторону их хозяйки. Шелк прошелестел, словно шипение, когда она приблизилась. От нее пахло жасмином и… сталью. Как от заточенного клинка.
— Николай… — ее голос был мягким, медовым, но в нем прятались иглы. Она протянула руку, будто собираясь коснуться моей щеки, но остановилась в сантиметре, словно проверяя реакцию. — Мы все скорбим. Ваши родители, братья… Они пали героями, сдерживая демонический прорыв. — Она прижала ладонь к груди, где на черной брошке красовался рубин в форме капли крови. — Империя в трауре. Но теперь… вы — последний из правящей династии Соболевых.
«Лжет, — тут же зашипел в голове Николай. — Это Меньшикова Ольга Павловна… Ее семья подняла мятеж, когда мой дед отказался отдать им рудники Урала! Они жаждут трона, как шакалы — падали! А Ольга — сильный чародей и их клык. Не верь ни единому слову!»