— Да.
— Это есть Хронош. — Шаман внушительно покачал своей безобразной головой. И вдруг резко выбросил вперёд руку, чуть не ткнув Эдмунда в грудь. Маленькие красные глаза Гурх’хака словно пытались просверлить юношу насквозь.
— Кто?
Все ошарашенно замолчали.
— Видеть Хронош у него. Чёрное в сердце. Зачем прийти? Хронош — зло. — Взгляд дхарга как будто прожигал дыру на лице Эдмунда. — Зачем прийти? Говорить.
— Мы ничего не знаем про Хронош, лугдуш, господин, — мягко произнёс Миртен. — Мы пришли, чтобы узнать. Почему Хронош — зло?
— Зачем прийти, если не знать? — Гурх’хак словно выплюнул эти слова. — Хронош — наш. Дети Дерева хранить его. Не верить корхам. Вы — уходить. Вас проводят к Дарш’ваар.
Шаман резко поднялся, собираясь уходить.
— Нет, — вдруг решительно произнёс Эдмунд.
Вытащив руку из кармана, он протянул её к дхаргу и разжал кулак. На ладони лежало каменное грубо сработанное кольцо с вделанным в него крупным зелёным камнем великолепной огранки.
— Урк’шахх дал мне его. Я помог ему, и он дал мне это кольцо.
— Ты видеть Урк’шахх? Ты украсть кольцо?
— Нет. — Эдмунд упрямо качнул головой. — Он сидел в тюрьме. Я накормил его.
Огромное тело шамана нависло над юношей.
— Ты знать слово? — грозно прошипел он.
Эдмунд на мгновение задумался.
— Он сказал мне — кармах. Кармах.
Бормоча что-то непонятное, вокруг сидящих людей стали собираться дхарги.
— Коро Урк’шахх надвин кармах ша’фф. Гор надвин. Кармах’гхаш.
Широко раскрытыми глазами они смотрели на кольцо в ладони Эдмунда и едва ли не с ужасом заглядывали ему в лицо. Один из них, протянув свою лапу, нерешительно ткнул юношу в плечо.
— Кармах… гилзуф кармах…
— Н’гор! — повелительно крикнул Гурх’хак и тот с виноватым видом отпрыгнул назад. Ярость в глазах шамана внезапно потухла.
— Урк’шахх сказать тебе? Ты — сын сынов?
— Лугдуш, господин, — медленно произнёс Миртен. Глаза дхарга устремились на него. — Он — Эервен. Эдмунд Даннидир, сын сынов Мередидда Уриена, герцога Эервен. Он пришёл не со злом.
Гурх’хак удовлетворённо кивнул.
— Урк’шахх олог ранх. Урк’шахх — Великий шаман. Он видеть кровь Эервен. Дети Дерева помогать вам.
Глава 33БАРАШ-ДУР
— Не успеть. Корхи — очень медленные, — недовольно произнёс Гурх’хак.
После недолгого отдыха весь отряд двинулся дальше, завернув круто на восток. Людей поставили в середину, но уже после получасовой пробежки по лесной чащобе шаман сделал знак остановиться. Слишком медленно, качая головой, заявил он.
Гурх’хак принялся что-то втолковывать Миртену. Выслушав его, маг повернулся к своим друзьям.
— Мы не успеваем, — вздохнув, сказал он. — Дхарги — как волки. Могут бежать с такой же скоростью, и так же долго. А мы их задерживаем.
— Куда не успеваем? — спросил Гуго.
— Мы сейчас направлялись к хижине Яго. Гурх’хак хотел дойти до неё, забрать весь скарб и до ночи успеть в Бараш-Дур — это что-то вроде их города. Но, говорит, с нашей скоростью это невозможно. Он очень недоволен. У него осталось чуть больше двадцати солдат, а это мало. Прошлой ночью, кстати, их было около сотни. Говорит, что к ночи все моррхи — это по ихнему тени, будут около того места, где они последний раз учуяли Хронош, а потом пойдут по нашему запаху. Бараш-Дур — это укреплённое селение, а сквозь стены тени, слава богам, проходить не умеют. И даже если бы осталась жива вся сотня его воинов, он утверждает, что это капля по сравнению с океаном. В погоню за Хроношом ринутся все моррхи Застенья, а их — тысячи.
— Так, может быть, и нет надобности идти в хижину Яго? — задумчиво спросил Эдмунд. — Я так понимаю, сам Гурх’хак и все их шаманы знают про Бремя Власти, и смогут рассказать нам всё, что мы хотим знать? Может, мы сможем обойтись без этого дневника?
— Скорее всего, так, — кивнул Миртен, — но он говорит, что у Яго осталось много чего ценного. Трудно в это поверить, но шаманы давали ему читать свои тайные книги — Яго, похоже, выучил письмо дхаргов, — и к тому же там есть какие-то талисманы и артефакты, в том числе из этого волшебного зелёного стекла. Гурх’хак не хочет оставлять эти вещи без присмотра, особенно после того, как мы сообщили ему о смерти Яго. Он говорит, что гоблины растащат всё за пару ночей.
— Удивительно, как это он тут жил, — развёл руками Гуго. — Гоблины, дхарги, шныги, эти тени проклятые, да ещё чёрт знает, какие твари. И, главное — зачем?
— Эх, юноша, юноша, — раздался укоризненный голос Ирмио, — по всей видимости, ты никогда этого не поймёшь. Стремление постичь истину иногда бывает сильнее страха.
— Отчего ж не понять, — фыркнул тот, — по-моему, мы именно этим сейчас и занимаемся. Залезли в самое пекло. И всё ради того, чтобы что-то узнать про этот мерзостный камень.
Миртен нетерпеливо взмахнул рукой.
— Хватит. Потом про это. Суть вот в чём: нас опять понесут…
— О, боги, — простонал Ирмио.
— Да нет, на спинах. Это всё же полегче. Мы прямиком отправляемся в Бараш-Дур. А в хижину Яго Гурх’хак отрядит пятерых солдат.
Посланные в хижину вернулись в Бараш-Дур уже после заката. Гурх’хак самолично принёс Эдмунду дневник — толстую тетрадь в потёртом кожаном переплёте. Наполовину пустую — Яго Маэрин, со вздохом заметил Миртен, наверное, надеялся прожить много дольше.
Мельком глянув на первые страницы, густо исписанные чёрными чернилами, маг Огня удалился. Это — твоё знание, сказал он юноше.
— Я прочитаю это позже, — добавил он, — но ты имеешь право узнать всё первым.
Устроившись за высоким деревянным столом, Эдмунд погрузился в чтение.
Стол поражал своими размерами — как и скамья, и всё то, что находилось в доме, в котором Гурх’хак разместил гостей. Всё под стать дхаргам, самый низкорослый из которых был на добрый локоть выше нормального взрослого мужчины. Столешницы располагались почти на уровне груди, а на лавки приходилось запрыгивать — и всё это толстое, крепкое и грубо сработанное.
Дом находился почти в центре Бараш-Дура, на большой площади, на противоположной стороне которой стояло жилище самого шамана.
Город дхаргов на вершине довольно высокой горы окружали два ряда стен с трёхэтажными смотровыми вышками через каждые полсотни шагов; всё пространство перед стенами на расстоянии четверти мили вырубили и очистили от леса.
Миновав высоченный частокол из толстых заострённых брёвен, в Бараш-Дур все четверо вошли в окружении солдат, которые немедленно образовали вокруг них что-то вроде каре.
Все строения здесь походили друг на друга и напоминали гигантские бревенчатые шалаши, двускатные крыши которых почти достигали земли. Стропила из деревянных балок толщиной в человеческую ногу тянулись вверх и, скрещиваясь, оканчивались резными мордами чудовищ — и среди них не нашлось бы двух одинаковых.
— Гилзуф Кармах! Урк’шахх надвин! — потрясая своими секирами, завывали дхарги, и через несколько мгновений их сопровождала уже целая толпа, кричащая, хрипящая и пританцовывающая от возбуждения. Взрослые дхарги-мужчины в расшитых набедренных повязках, женщины в каких-то рубищах до колен, и даже дети — и все с целыми связками бус и ожерелий. Вытаращив глаза, Гуго только диву давался, разглядывая беснующуюся толпу: в основном с волчьими мордами и свиными рылами, а нередко со змееподобными головами, покрытые даже не шерстью, а поблёскивавшей чешуёй.
— О, боги, — вдруг ошарашенно пробормотал он, — а это что?!
В огромные телеги, стоявшие перед некоторыми домами, были запряжены, или просто привязаны к толстым столбам странного вида животные, вызвавшие оторопь у всех четверых. Ящеры десяти футов высотой, с длинными могучими хвостами, стоя на мощных задних лапах — передние напоминали скорее никчемные отростки, — неторопливо обгладывали листья с веток деревьев.
— Глорхи, — прошептал Миртен с изумлением, — никогда не видел их вживую, и уж точно не предполагал, что их можно приручить…
В Бараш-Дуре имелась всего одна главная улица, но широкая, от которой вправо и влево отходили проулки помельче, с такими же домами и множеством других строений: хлевов, из которых доносилось поросячье хрюканье, сараев, складов и мастерских. Отовсюду слышались лай собак, перестук кузнечных молотов, почти тонувшие в какофонии вполне привычных человеческому слуху звуков густонаселённого города. Привычных — если не считать пугающего вида его обитателей.
Каждый дом был двухэтажным, с дверными поёмами без створок: все входы просто занавешивались шкурами. Подведя своих гостей к их временному пристанищу, Гурх’хак зашёл первым, и тут же сделал знак остановиться. Склонившись в три погибели, он обхватил голову руками и что-то забормотал. Внутри прямо напротив входа стояла вытесанная из камня жутковатая фигура сидящего на корточках дхарга с глазами из зелёных камней. Перед статуей в каменном же блюде тускло горела маленькая плошка с маслом.
— Мелошш’млах, — пробормотал шаман, искоса глянув на людей. — Отец отцов. Есть в каждом… э-э, рух. Рух, — повторил он, обведя вокруг рукой и с ожиданием посмотрев на Миртена.
— В каждом доме, — сказал тот. — Статуя предка есть в каждом доме.
— Так. — Шаман удовлетворённо кивнул. — Приветствовать.
Не рискнув повторять жест Гурх’хака, все четверо просто поклонились в сторону изваяния.
— Спать здесь. — Дхарг указал на несколько соломенных тюфяков возле покатых стен. — И там. — Он ткнул своим кривым ногтем наверх, куда вела простая приставная лестница.
— Еда сейчас принести.
С этими словами он вышел, оставив друзей осваиваться в незнакомом пространстве. Осмотр не занял много времени: обстановка была крайне скудна. Вдоль стен на первом этаже стояло несколько полок с глиняной посудой, а в дальнем конце комнаты находился открытый кирпичный очаг. Огромный стол занимал всю середину помещения, а с потолочных балок свешивались пучки каких-то трав. На втором этаже — опять стол, только меньших размеров, и один, но широкий тюфяк на дощатом полу. И — статуэтки. Множество резных фигурок: деревянных, глиняных и каменных, разного размера, но в глазницах каждой из них непременно тускло поблёскивали по два мутноватых зеленоватых камня. Гуго даже наполовину вытянул из ножен свой меч, пытаясь сравнить его лезвие с материалом, из которого были сделаны глаза статуй.