– А что там за история с ликвидацией Спаса? – поинтересовался я.
– Я всякое в жизни видел, конечно, но это жесть полная, – Данилов достал оранжевую коробочку АИ-2, которую использовал как портсигар, выудил оттуда сигарету без фильтра, закурил и, выдохнув сизый дым, продолжил, – на третий день наблюдения, когда мы уже радио получили с отмашкой на захват, Спас этот, начальник охраны его и девчушка молодая совсем, пошли от поселка по тропе. Только у них там сначала молебен даже был. Я сталкеров оставил наблюдать дальше за сектантами, а сам с группой за ними, думал на обратном пути и повяжем… сели на хвоста, преследуем… ну те в сопку прут и прут, мы не отстаем. Охранник этот осторожничал, проверялся. Пришлось приотстать, я сержанта послал чуть левее от тропы и в перед зайти, а он мне радио – «тут обрыв и река», это потом уже выяснили, что тропа вдоль этого узкого залива идет. В общем дошли до каменной осыпи, пологий откос вышел такой… Эти вниз, к воде, мы сверху смотрим, а там этот корабль, у воды шлюпка, меж камней навес, всякие ящики и бочки разбросаны. Эти трое на шлюпку и погребли к кораблю, у него с борта трап почти к воде свисает. Спас с девчонкой этой скрылись за дверью в надстройке, а охранник опять давай проверяться и берег осматривать в бинокль. Я приказал отходить, чтобы не отсвечивать, там и спрятаться толком по берегу негде. Когда туда шли, у подножия сопки приметил неплохое место для засады, туда и оттянулись, позиции заняли, ждем… А через полчаса ожидания доклад с фишки, что выше на тропе оставил – «девчонка бежит по тропе». Приказал пропустить, у нас другой приказ…
Тут Данилов глубоко вздохнул и от окурка подкурил следующую сигарету.
– А еще через полчаса, вон Димон в канал давай паниковать, что в поселке переполох…
– Да, там пять охранников оставалось, – вставил Дима-сталкер, что сидел рядом со мной, – так один из них вперед всех по тропе рванул, остальные за ним, ну почти все сектанты туда же.
– Мы их через себя пропустили, а потом за ними тихонько. Аккуратно за всей этой толпой безумцев… хотя, я бы и сам обезумел, – Данилов, выщелкнул окурок в костер, – в общем, до каменной осыпи недошли, там уже целая война на тропе началась… ну как война, тот что со Спасом был, отстреливаясь, в лес ушел, я за ним сержанта с Чернышевым отправил, что бы догнали, а оно вот как вышло…
– Да из армейских он стопудово, – подал голос мордатый парень, – он нас с Митькой технично с хвоста скинул, прям как по учебнику – влево дугой забрал, вышел во фланг и полоснул тремя короткими, ну я пока Митьку за дерево оттащил, тот и ушел сука.
– Он и своих там троих заземлил, – добавил Данилов, – а Спаса просто рвали на куски, я решил вмешаться… мордой в пол всех и стали разбираться что у них за «санта барбара» и «молчание ягнят» там, а как разобрались… Николаич, я не смог, я этого урода людям сдал… повесили они его.
Я слушал эту мерзотную историю и поражался, как вообще такое может быть, хотя, чему удивляться. Произошедшее с планетой стало своего рода катализатором сущности человеческой в целом и каждого выжившего в частности. Все, что волей, здравым смыслом и спокойной жизнью сдерживалось внутри каждого, теперь, не имея контроля над моралью и совестью, вырвалось из обывателя… Поганая, в общем, вышла история – на самом деле Спас никакой не вирусолог, а провизор с этого «Иртыша», больной на голову придурок и извращенец! Уж каким образом он запудрил мозги группе выживших, оставалось только гадать, правда выяснилось, что охранник, который ранил Чернышева, тоже был «в теме», они были членами экипажа плавучего госпиталя. Тут первый отвратительный момент – Данилов обнаружил в трюме десяток тел, все были убиты. Похоже, снотворное, а потом тяжелый тупой предмет… О поселении выживших Спас с помощником знали, наблюдали за ними некоторое время, а потом устроили представление в виде молитвы и появившейся «волей господа» на утро у берега шлюпки с телом мертвого члена экипажа и продуктами с камбуза… Одно ясно точно, у Спаса вероятно был какой-то сектантский опыт, он легко манипулировал людьми, даже проводил какие-то молебны и обряды, предварительно подмешивая в еду какой-то галлюциноген. Он, на протяжении последних трех месяцев рассказывал своей пастве о том, что трудится по велению господа над «Избавлением», так он вирус назвал, и объявил, что необходимы молодые организмы для проведения опытов. Причем, подопытные должны были быть исключительно женского пола. А потом, то ли препарат закончился, которым он всех пичкал, то ли люди сами подозревать что-то начали, еще бы, восемь девушек став «сакральной жертвой» исчезли. Люди стали роптать, задавать неудобные вопросы своему «гуру» и было объявлено, что осталось последние испытание верой и господь всех примет к себе. После молитвы повели девчонку по тропе, а она оказалась слишком догадливой да прыткой, вырвалась, вплавь добралась до берега, добежала до поселения и рассказала всем, дальше уже вмешалась группа Данилова.
– Отмыться хочется, – вздохнул Данилов закончив рассказ.
– А оружие у них откуда?
– Инкассаторы, – глядя в костер ответил Дима, – мы их КАМАЗ видели в распадке, когда нас погнали отсюда…
Собрались, и наша группа с разведчиками выдвинулась к поселению сектантов. Головным дозором шел Данилов, по своим же следам. Заросли кругом впечатляют – проявляются все признаки тропического леса, еще не джунгли, но ярусы уже явно видны, меньше кустарника, больше высокой травы, разной высоты деревья и лианы. Пестрые мелкие птицы, напугано срываются с веток и стайками взмывают вверх, к небу, которое плохо просматривается сквозь разросшиеся кроны. Влажно, влажно и жарко, да еще какие-то мелкие кровососущие насекомые одолевают.
– Островной климат приятнее будет, – тяжело дыша, пробубнил впередиидущий Иваныч через полтора часа пути.
– Согласен, – я стянул бандану и утер пот на лице, – ты как, может привал ненадолго?
– Я-то еще нормально, а вот моториста надо пожалеть, он далеко не мальчик.
– Дозор скаута… – сделал я вызов.
– В канале, – ответил Данилов.
– Привал на полчаса.
– Принял.
Через полчаса, удалив жажду, оправившись и перемотав портянки, двинулись дальше, а еще минут через сорок, мы оказались у стоянки разведчиков, на границе леса и небольшого пятачка берега, на котором расположился поселок сектантов. Дальше, на запад, виднелись вершины сопок, кругом все тот же дикий лес, а на участке берега площадью не более двух гектаров, навесы, шалаши и прочие рукотворные «бунгало».
– Я их предупредил, что с ними захотят поговорить, но очень уж не в себе они тут, – подошел ко мне Данилов, – мы их временно разоружили всех от греха.
– Ясно, – ответил я, скинув рюкзак на землю и положив сверху автомат, – пойду, пообщаюсь… Иваныч, ты со мной?
– Пошли, – он тоже скинул на траву свою ношу.
И мы с Иванычем стали спускаться к морю, Юра, отстав метров на десять, двинулся следом, закинув автомат на ремне за спину.
Разговор вышел тяжелый. Общались с нами трое тех самых инкассаторов и две женщины в залатанных обносках. За исключением дюжины детишек, у всех остальных был подавленный вид. Питались они тут в основном рыбой, дичью, если таковую удавалось поймать или подстрелить, ну и редкими «дарами» от Спаса. Вы когда-нибудь видели глаза несостоявшегося самоубийцы? Вот примерно такая же безнадега, тоска и безразличие награни безумия в глазах. Мы с Иванычем не стали разводить задушевных бесед, психологи из нас как из говна пуля, сюда бы отца Андрея, вот кто бы нашел слова… Но после нашего радио, он прибудет сюда только через три – четыре дня. А я сразу, вкратце, начал рассказывать об архипелаге, об анклавах, о новой жизни и народ стал вылезать из своих «бунгало» и присаживаться вокруг кострища на бревна. Но особого энтузиазма и просветления не было видно, тогда Иваныч, хлопнув себя по коленям сказал:
– Вы на деток своих посмотрите! Разве, после всего пережитого не достойны они человеческих условий жизни? Если вам на себя наплевать, то дети-то здесь причем?
– Вы предлагаете нам покинуть это место, а куда идти, где нас ждут? – спросил совершенно седой парень лет тридцати, с перебинтованным предплечьем.
– Честно? Сейчас никто, никого нигде не ждет! Но, в любом месте, где вы захотите быть полезными, вас примут, или во всяком случае, не будут мешать жить так как вам хочется.
– Да, сейчас везде не сладко, но жить можно, если на себя болт не класть! – Сказал я, – мы можем, конечно, оставить вам кое-что из наших пайков, все припасы с плавучего госпиталя заберете, но надолго ли их хватит? Можем патронов подкинуть, да нарисовать примерную карту нового материка, но место здесь неудобное, до других анклавов что морем, что сушей очень далеко, нет дорог… вам здесь будет очень трудно.
– Нам надо посоветоваться… мы тут уже как одна семья, – тихо сказала одна из женщин, что выглядела опрятнее других, да и держалась как-то уверенней.
– Это понятно. Что ж советуйтесь, как что решите, приходите к кораблю, мы все там будем.
– Зачем? – насторожился Седой.
– Обследуем на предмет живучести, – ответил Иваныч, – да тех, кто в трюме, надо достать и похоронить по-людски. А потом, если это будет возможно, отбуксируем корабль к себе на остров.
– А зачем он вам там? – спросила кареглазая девчонка лет шестнадцати, с фиолетовым синяком под глазом.
– Это, плавучий госпиталь, у нас на острове есть медики, а с медициной в Новом мире худо, смекаешь? – подмигнул я ей.
На что она застеснялась и, покраснев, закивала, а та женщина, что опрятней других сказала:
– Я тоже медработник, педиатр.
– Ну вот, вам-то точно дело найдется у нас на острове… если…
– Что если?
– Если мозги в порядок приведете, забудете как страшный сон то, что с вами тут происходило. Надо жить, понимаете?
– Понимаю, – тихо ответила она и задумалась.
– Оружие вернете? – спросил Седой.
– Конечно, – ответил я, – если убедите меня в своей адекватности.