– И что это за «встреча на Эльбе»? – Михалыч, закончив со швартовкой, тоже вышел к трапу и оперся локтями на перила.
– Иваныч, это Мишка, ну про которого я тебе рассказывал, помнишь?
– А, ну, привет компаньонам! – Иваныч улыбнулся в усы и помахал рукой, – и чего вы тут тискаетесь, боцманской команде мешаете? Приглашай друга в кают-компанию, чего как говориться, в дверях то стоять.
– Иван Иванович! Сергей Николаевич! – прокричал еще кто-то с борта «Проворного».
– О! Эмигрант! – Даже хохотнул Иваныч, – это просто праздник какой-то! А ты-то как здесь? Не сложилось в Амурке?
В ответ Костя только головой помотал, при этом улыбаясь во все тридцать два зуба.
В кают-компании собрались я, Иваныч, Юра, Алексей Макарыч, боцман Строганов, капитан буксира дядя Вова и Михаил. Я на радостях такой встречи хотел было отменить аврал по поводу буксировки, но что-то меня остановило, в голове, словно молотком стучало – «поторопись, поторопись, поторопись». Так что пришлось, сжать в кулак эмоции и радость и приступить к обсуждению операции по буксировке. По большому счету мы с Мишей от нее самоустранились, точнее, в этом обсуждении нас касалась только часть по обеспечению охранения, а специально обученные морскому делу люди и без сопливых знали что делать.
«Кумач» перегородил узкий и относительно глубокий скалистый залив и остался позади, «Проворный» аккуратно двигался вперед, а в кильватер шли на санитарном катере я, Михаил с одним из своих парней с ПКМ и Юра с тремя морпехами. Экипажу буксира и ребятам Строганова предстояли подготовительные работы к буксировке, мы – в охранение, и когда поступит команда, нужно будет подобрать наших дозорных с Даниловым. Час назад Василий доложил, что перехватил переговоры некой группы и их головного дозора, кто такие, откуда – непонятно, так что лучше быть начеку.
Прежде чем приступить к работам, дядя Вова со Строгановым поднялись на борт «Иртыша», и еще раз все проверили, после чего началась суета, сопровождаемая волшебным «едрид мадрид» и прочими придающими скорости и сообразительности местоимениями двум боцманским командам по громкой связи буксира. Я осторожно подогнал санитарный катер к каменной осыпи, где болтался шлюп с «Иртыша», Юра накинул РД-ху и с морпехами поднялся наверх, а мы с Михаилом, усевшись на корме катера и свесив вниз ноги, молча глядели в прозрачную воду и на двоих Мишкиных артельщиков, что производили какие-то манипуляции с буксировочным устройством на юте «Проворного».
– Даже и не знаю с чего начать, старик, – прервал молчание Михаил, – столько всякого пережить пришлось.
– Потом расскажешь, – похлопал я его по плечу, – вот домой вернемся, протопим баньку, и расскажешь.
– Ага, – рассмеялся Мишка, – что-то долгий у меня путь получился до твой бани… Ты кстати считал вообще, сколько времени прошло?
– Если по-старому считать, то порядка двух лет, некоторые даже детей успели родить, – улыбнулся я.
– Да ладно! Серьезно? Блин, старик, рад за тебя!
– Я тоже за себя рад…
Со стороны осыпи, теряясь в сопках и угасая эхом, донеслись выстрелы, я заметил, как вверх взмывает сигнальная ракета…
– … здесь дозор… двадцать второй, как слышишь? – зашипела рация у меня на поясе, – контакт! У нас контакт!
Фоном было слышно, как разгорается перестрелка, слышны крики…
– Слышу тебя дозор! – сразу же ответил Юра, – не суетись! Кто, сколько?
– На нас походу разведка вышла, группа пять человек… уже четыре… схлестнулись… но правый дозорный через себя группу около тридцати человек пропустил, обходят справа, идут к вам!
– Всем отойти к тропе! Как понял? К тропе!
– …
– Дозор! Дозор, ответь двадцать второму!
– Дядя Вова, поторопись! – Миша тоже достал из кармана перемотанную изолентой, обшарпанную «ходи-болтайку», – скоро там?
– Выбираем буксировочный канат и все, начинаем движение.
– Давай, давай шевели булками, дядя Вова!
– Да я уже понял…
Я завел катер, схватил смотанный линь, что валялся у транца, один его конец привязал к кормовому кнехту катера, сиганул на берег и побежал к шлюпу.
– Расчехляйся! – Михаил прикрикнул на своего бойца.
– На, трави потихоньку, смотри, чтоб шлюп не сдернуло, – сунул я в руки Михаилу моток линя, забираясь обратно в катер, – отойдем к тому берегу, и твой пулеметчик прикроет наших.
– Понял, – кивнул Михаил.
Сильно нервничая, слыша переговоры, выстрелы и крики по рации, я потихоньку стал уводить катер к противоположному отвесному берегу. Михаил свесившись на корме, разматывал линь…
– Все! Пара метров осталась! – Крикнул Миша.
Я дал стоп, а потом чуть назад, чтобы линь оставался в воде и схватился за рацию:
– Двадцать второй одиннадцатому!
– В канале!
– Буксир начал движение! Всех дозорных! Всех назад, к шлюпке, это приказ! Мы прикроем!
– Уже! Два двухсотых и трехсотый в дозоре, прикрываем отход!
– Уводи ребят, Юра! – срываясь на крик, ответил я, надевая разгрузку, что валялась в ногах и, присел рядом с пулеметчиком у борта.
Тем временем звуки боя стали ближе и громче, совсем рядом, справа, не скупясь, зашелся пулемет одного из наших морпехов.
– Одиннадцатый! Внимание вверх на право! До взвода, к тебе идут, пулеметом их прижали, но они сука настырные и грамотные!
– Принял, – ответил я и показал пулеметчику рукой на скалистый склон справа.
Донесся грохот двух подряд взрывов, опять заработал пулемет, а на склоне показались шестеро бойцов, волокущие два тела.
– В шлюп! В шлюп забирайтесь! – я встал в полный рост и крикнул им, а потом повернулся и посмотрел на буксир и «Иртыш»
– Твою мать… медленно! Как же медленно… – процедил я сквозь зубы.
– Кимыч знает свое дело, – сказал Михаил, – была бы возможность, делал бы быстрее.
– Да понятно, – я с досадой опять плюхнулся у борта и увидел, как те бойцы, что укладывали двухсотых в шлюп, снова побежали наверх, – Куда!?
До зубного скрипа я сжал челюсти… у них свой отец-командир, а так как Данилова среди погибших не было, насколько я успел разглядеть, значит, он ранен и они возвращаются за ним. Спустя пять минут, мучительных, долгих пять минут, сверху насыпи покатились камни и, я увидел как четверо, за ноги и за разгрузку тащат Данилова… Я обернулся на караван, а суда будто и не сдвинулись с места, я лишь обратил внимание, что кто-то из команды Строганова бежит с СКС-ом по шкафуту «Иртыша», а затем, он занял позицию на юте.
– Двадцать второй, что у тебя? – снова вызвал я Юру, услышав, как стрельба сначала вроде стихла, а потом опять взрыв и короткими очередями начал долбить пулемет.
– Отходим, жмут плотно, суки, умеючи… прикрывайте…
– Понял!
Чуть позже, пригибаясь, прикрывая друг друга и отстреливаясь, показались морпехи и двое дозорных. Юра показался последним, с ВСС за спиной и держа что-то в руке, будто поскользнулся, но как-то сгруппировался за камнем, повозился там несколько секунд и побежал вниз. В этот же момент справа вверху, начали стрелять, я увидел, как зацепило кого-то в шлюпе и открыл огонь по силуэтам за камнями, тут же подключился пулеметчик, Миша и те, кто были в шлюпе.
– Дави, дави огнем! – Проорал я, когда мой магазин опустел, закинул за спину АКМС, прыгнул к штурвалу и запустил двигатель.
Дизель схватил сразу, и бодро затарахтел… Как только Юра перевалился через борт шлюпа, я двинул рычаг хода.
– РПГ! – хрипом, донесся из рации голос Юры.
Я обернулся, мурашки размером с кулак проскочили по спине и затылку…
Ду-дум… ду-дум… ду-дум… – гулко разнеслось по фьорду со стороны буксира, а через мгновение каменистый склон, на котором уже приготовился к выстрелу из гранатомета боец противника, покрылся мелкими разрывами, гранатометчика как поломанную куклу отбросило назад и опять, – ду-дум… ду-дум… ду-дум…
– Костя ваш, со своим самоваром, «утесом» в смысле, – нервно ухмыльнулся Миша и добавил, – Серега, ты бля вперед смотри!
Вдруг на край осыпи выскочили несколько человек, но они не успели сделать ни одного выстрела, бабахнула МОН-ка, выставленная Юрой, сметя всех кого мы видели и тех, кто был позади. Стрельба со стороны противника на несколько мгновений стихла, и я еще прибавил ход, а поравнявшись с ютом буксира, показал Косте, спешно меняющему короб на «утесе» большой палец. Пулеметчики со шлюпа и с катера, огрызались короткими очередями, не давая противнику прицельно вести огонь, однако, в опасной близости от бортов катера то и дело в воду плюхались пули, борту и надстройке «Иртыша» тоже доставалось, стучась нестройной дробью и уходя рикошетом.
– Миша! Выбирайте линь, слишком длинный! – Крикнул я, – впереди поворот, шлюп не впишется между мысом и «Иртышем»!
Мужики, бросив оружие, перекинули на кнехте линь и на «раз-два», стирая в кровь ладони, стали тянуть его. Я чуть сбавил ход, дал слабину натяжения и присмотрелся к верхушке скалы, на которой, с коротким автоматом застыл силуэт, знакомый, мать его силуэт!
– Ничего, Рембо хренов… земля круглая, – прошипел я, и убедившись, что длинна линя значительно сократилась, снова прокричал, – хорош! Крепи!
Глава шестая
День 474Железка
То, что наш удаленный анклав на Железке перешел на усиленный вариант охранения в условиях дефицита личного состава сразу бросается в глаза. Если раньше вооруженными были только бойцы караула, то сейчас, даже те, кто работает на угольном разрезе, берет с собой на смену оружие. Наемные рабочие, что живут в колхозе у Ганшина, и где с оружием не густо, весьма обрадовались тому, что получили разрешение увозить с собой после смены, выданные во временное пользование стволы. Лучше пусть так, люди Ганшина это наш западный рубеж, а теперь еще и стратегический объект – аэродром.
Пришвартовались на Железке вечером, хорошо, что дотемна успели и смогли похоронить ребят, что погибли во время операции во фьорде. Данилов не дожил, так и скончался в шлюпе к моменту, как мы вышли в открытое море… Еще, совсем молодой парень из команды Строганова, тот самый, который бросился нас прикрывать с юта «Иртыша», он был убит явно снайперским выстрелом, точно в лоб. В артели Михаила также были потери, погиб боцман – шальная пуля. Уже семь… Семь человек за очень и очень короткий период, как же дорого достаются трофеи прежнего мира.