Это, судя по всему, представлялось ей крайне маловероятным. Рэдборн уставился на леди Уайльд, потеряв дар речи. Наконец он выдавил: «Премного благодарен» и прошел мимо нее к столу.
Здесь никаких угощений не было, только старые выпуски журнала Фольклорного общества и ряд монографий, буклетов и книжек в дешевых переплетах с заглавиями в духе: «Английские предметы старины: пособие для начинающих» и «Японская оздоровительная гимнастика». Среди них был один увесистый том, что-то вроде учебника. Рэдборн взял его и заглянул внутрь.
ПСИХОМАНТИЯ
Углубленное исследование некоторых элементальных конфликтов и способов их разрешения
Автор: Б. Страут Уорвик,
доктор гражданского права Оксфордского университета, доктор юридических наук университета Глазго, кандидат наук Университета архангелов и святого Иоанна Богослова
Рэдборн сделал вид, что заинтересовался книгой, однако сохранять невозмутимость было непросто: взгляд леди Уайлд сверлил его подобно зубоврачебному бору.
– О, взгляните, – с деланным воодушевлением произнес он, – почтовые открытки!
Открытки оказались необычные. Помимо нескольких изображений Уффингтонской белой лошади и Стоунхенджа, на них были запечатлены могильники с человеческими останками, в основном – скелетами детей. Рэдборн воззрился на изображение двух лежащих рядом скелетов со сплетенными воедино косточками рук и кистей.
– Зеленые дети! – прогремела леди Уайлд прямо в ухо Рэдборну, отчего тот невольно подскочил на месте. – Я могу договориться, чтобы вам их показали, если желаете, – продолжала она, барабаня по открытке грязным пальцем. – Хранитель Рейдинговского музея – мой близкий друг.
– Благодарю… То есть нет, спасибо. – Рэдборн поспешно вернул открытку на место. – Думаю, вот эта лучше подойдет в качестве сувенира.
Он взял в руки изображение Стоунхенджа. Леди Уайльд презрительно фыркнула.
– Заурядность! Загадка Стоунхенджа заурядна и поверхностна, чего не скажешь об их загадке… – Она вновь указала на открытку с Зелеными детьми. – Вот где глубина!
Она стремительно зашагала к ящику для пожертвований, которую охранял один из членов общества. Дождавшись, когда она отойдет на безопасное расстояние, Рэдборн поспешно взял со стола открытку с Зелеными детьми.
– Ну как, выдержали осаду леди Уайльд?
Рэдборн поднял глаза.
– Доктор Лермонт! Да… Пожалуй, выдержал. Она весьма… категоричная особа.
– В самом деле! Поразительно осведомленная и ученая женщина, наша Сперанса. Творцом, по ее мнению, движет гений…
– Которым я, по ее мнению, не обладаю, – вставил Рэдборн.
– Видите ли, она считает, что это гений должен обладать вами, – сказал Лермонт. – Было бы большой ошибкой полагать, что она – просто синий чулок, мистер Комсток. Когда несколько лет назад я основывал это общество, я надеялся привлечь в него больше таких блестящих ученых, как леди Уайльд. Увы, наши члены – в основном дилетанты. Она одна помогла мне отыскать все необходимые для моей работы сведения и обзавестись некоторыми интереснейшими и полезнейшими знакомствами.
Доктор Лермонт взглянул на открытку в руке Рэдборна и улыбнулся.
– Что ж, прошу меня извинить, я должен поздравить мистера Трефойла с выступлением. Если нынче вечером вы свободны, мистер Комсток, не согласитесь ли отужинать со мной в «Бартолини»? Мне нужно скоротать несколько часов до поезда в Падвитиэль, и я был бы рад сделать это в вашей компании.
Отвесив небольшой поклон, он ушел искать мистера Трефойла. Рэдборн заплатил за открытки, сделал напоследок еще один круг по комнате и вышел в прихожую ждать доктора Лермонта. Путь ему перегородила могучая фигура в канареечно-желтой хламиде.
– Мистер Комсток. Позвольте один совет на прощанье?
Рэдборн криво улыбнулся.
– Леди Уайльд.
– Завтра день святого Луки. Вы про него что-нибудь знаете?
– Почти ничего…
– Он считается покровителем художников. Врачей. И умалишенных. – Леди Уайльд расправила складки своей хламиды. – Сама я не принадлежу к Католической церкви, разумеется. Однако ее последователи убеждены, что сегодня вас ждет особое везение. Вы можете найти того, кто поможет вам в темные времена. Посему дам вам маленький совет…
Леди Уайльд подалась к Рэдборну, обдавая его маслянистым духом туберозы и камфоры.
– Умастите живот, грудь и губы порошком из сушеных бархатцев и полыни, предварительно выварив их в кларете с сотовым медом. – Она с силой ткнула его в пупок и грудь, затем прижала ладонь к его губам. – И повторите трижды: «Святой Лука, святой Лука, дозволь ты мне увидеть гений мой во сне».
Рэдборн едва сдержал рвотный позыв, так сильно несло туберозой от леди Уайльд, буравившей его своими подведенными сурьмой глазами.
– Знайте, еще не все пропало, – произнесла она, а потом без предупреждения подалась к Рэдборну и поцеловала его в губы.
– Ах, как сладок огонь, – прошептала она.
И вот уж нет губ, нет руки. Едва слышно, как перышко, скользнул через порог подол хламиды, и леди Уайльд скрылась в переулке.
– Мистер Комсток? Вам дурно?
Рэдборн прижал ладонь ко лбу. Ему действительно поплохело, однако когда к нему подскочил доктор Лермонт, он помотал головой.
– Нет, нет, не беспокойтесь… Все хорошо. Я с удовольствием составлю вам компанию за ужином. Просто леди Уайльд решила поделиться со мной кое-какими суевериями…
– О да. Она – кладезь сведений такого рода. Огромный кладезь. – Доктор Лермонт улыбнулся. – Идемте, мистер Комсток. Ресторан недалеко, но я нанял кэб. На Лестер-сквер бывает ужасная толчея…
Вскоре опасения доктора Лермонта подтвердились, хотя Рэдборн и отметил, что улицы и переулки запружены как раз кэбами. За окном остались «Кавур» и «Корнер-хаус» – роскошные и слишком дорогие рестораны, в которых Рэдборн и не чаял когда-нибудь отужинать. Наконец подъехали к «Бартолини». Рэдборн обреченно сунул руку в карман, понимая, что на развлечения этого вечера у него уйдут почти все оставшиеся сбережения. Доктор Лермонт досадливо отмахнулся.
– Право, вы мой гость, мистер Комсток! Кроме того, возможно, до конца вечера мы с вами кое о чем договоримся. Сюда!
Час был весьма поздний, и ресторан заполонили шумные зрители, только что высыпавшие из соседних театров после просмотра спектаклей «Бубенцы», «Чаша» и «Серебряный король». Лермонт, несмотря на свой причудливый внешний вид, сумел очень быстро добыть столик. Его явно знали в лицо и сотрудники ресторана, и некоторые посетители: когда он пробирался по залу, они вскакивали и радостно жали ему руку.
– Ваше Фольклорное общество, похоже, весьма многочисленно, – заметил Рэдборн, когда они вошли в небольшой боковой зальчик.
– О, эти люди не имеют к нему никакого отношения, – со смехом ответил Лермонт. – Общество – это мое увлечение, не работа… Надо же, Алджернон! Тебе все-таки удалось сбежать и присоединиться к нам?
В отдельном зальчике оказался единственный стол, за которым сидел низкорослый господин средних лет, угрюмо разглядывавший свою пивную кружку.
– Здравствуй, Лермонт, – произнес тот, но встать не потрудился.
У него был такой детский и пронзительный голосок, что Рэдборн невольно прыснул, решив, что это какая-то шутка. Однако полный омерзения взгляд господина тут же заставил его умолкнуть и смущенно потупить взгляд. Тут он случайно заметил обувь незнакомца: крошечные туфли из мягкой коричневой лайки с перламутровыми пуговицами.
– Так я здесь по твоей милости! Сказал старику Уоттс-Дантону, что еду повидать тебя, он меня и отпустил. Он о тебе высокого мнения, и…
Незнакомец приподнял изящную, прямо-таки кукольную ручку и махнул ею у себя перед носом. Тонкие локоны длинных седовато-рыжих волос упали ему на глаза.
– …и вот я здесь! Садись, Томас, сил нет смотреть, как ты стоишь.
– Конечно. Благодарю. – Лермонт опустился в кресло и жестом пригласил Рэдборна последовать его примеру. – Алджернон, позволь представить тебе Рэдборна Комстока. Это молодой художник, прибывший сюда с Манхэттена. Я надеюсь предложить ему кое-какую работу…
Рэдборн изумленно уставился на доктора, но тот пытался подозвать официанта и на него не глядел.
– Манхэттен, говорите? – В водянистых глазах Алджернона затеплился намек на любопытство. – Слыхали про «Прекрасных самоистязательниц Нью-Йорка»?
– Прошу прощения?
– Ладно, неважно. – Алджернон поднял со стола свою кружку, мрачно в нее заглянул и поставил обратно. – Знаете, когда я сюда пришел, на улице стояла милейшая деточка – злая няня вывела ее на улицу в такой час, подумать только! Она была как звездочка в этом рассаднике разврата и грязи.
Рэдборн помешкал, не зная, как лучше ответить.
– Деточка?
– Прелестное дитя. Ее няня отвернулась, заглядевшись на какого-то грубияна-юнца, и я надрал ей за это уши. – Он навалился на стол и ткнул Рэдборна изящным пальчиком в грудь. – Деточек ведь крадут, вы знали?
– Только не в «Бартолини», – сказал Лермонт, когда перед ними поставили графин с кларетом; он налил вино в два бокала, один протянул Рэдборну и поднял свой: – Твое здоровье, Алджернон!
– Увы, здоровье у меня всегда было скверное, – с горечью ответил Алджернон. – А потом и его отняли. Оставили меня ни с чем!
– Брось, ты выглядишь гораздо лучше, – возразил Лермонт. – Признай это, Алджернон!
Тот опять поднял кружку и сделал глоток пива, после чего бросил на Рэдборна пытливый взгляд.
– Ни при каких обстоятельствах не позволяйте ему себя лечить. Знаете, я ведь сиживал за этим самым столиком с Бертоном, Брэдло и Бендишем. Мы ели человечину!
– Не валяй дурака, Алджернон.
– Человечину! – Его пронзительный голос сорвался на визг. – Ах, мистер Кунштюк, безумцем и каннибалом я был куда счастливее!
– Алджернон…
– Да, я был счастливым, веселым и дурным человеком! И продал бы душу дьяволу, чтоб снова им стать! Да, я готов гореть за это в аду!