Раненые валялись на грязной соломе, не хватало бинтов для перевязок, не было лекарств – гитлеровцы отнюдь не хотели помогать врачам лечить тех, кого они старались скорее загнать в могилу. Приходилось всячески изворачиваться: медсёстры стирали бинты, и они снова шли в дело, порой удавалось выпросить для раненых лишнюю порцию баланды, случалось добывать у немецких врачей медикаменты.
Юрий Викторович Петров, ученик знаменитого ленинградского хирурга-онколога академика Петрова, был большим специалистом своего дела. Немецкие врачи из военного госпиталя, разместившегося в Бресте, вскоре узнали, что в лагерном ревире в Южном городке работает очень искусный хирург. Порой они приезжали посмотреть на его операции, проконсультироваться по какому-нибудь сложному случаю, а Петров пользовался этим интересом и уважением к себе со стороны немецких коллег, чтобы достать у них то перевязочные материалы, то лекарства.
Петров и Маховенко были спасителями майора Гаврилова, когда героя крепости привезли в лагерь. Брестское гестапо почему-то интересовалось выздоровлением майора, и возникало опасение, что с ним могут расправиться за его стойкость и упорство. Чтобы этого не случилось, врачи объявили, что Гаврилов заболел тифом, и перевели его в тифозный барак. Тифа гитлеровцы боялись как огня, и Гаврилов на два месяца исчез из их поля зрения. За это время чиновники в гестапо сменились, история с Гавриловым позабылась, и его оставили в покое. Тогда врачи выписали его из тифозного барака и устроили раздатчиком баланды на кухне, чтобы он мог подкормиться и немного восстановить свои силы.
Мне не довелось присутствовать при первой послевоенной встрече П. М. Гаврилова с его спасителем Ю. В. Петровым, которая произошла на аэродроме, когда герой крепости приехал в гости к своим бывшим соратникам, живущим сейчас в Ленинграде. Зато я видел, как встретились в Москве годом раньше герой Бреста, теперь белорусский писатель Александр Махнач и, ныне уже покойный, доктор Иван Кузьмич Маховенко, замечательный, душевный человек, показавший себя в плену и блестящим хирургом, и настоящим гражданином. Маховенко делал Махначу в ревире Южного городка сложную операцию, вынимал пулю, прошедшую через всю ногу от пятки до колена. Я видел, какими глазами смотрел Махнач на своего бывшего врача, как Маховенко тут же заставил его показать раненую ногу, ощупывал и оглядывал её и как потом они вдвоём увлечённо и надолго погрузились в свои воспоминания, забыв обо всех присутствующих. И, прислушиваясь к их разговору, я понимал, что для каждого из этих бывших узников фашизма врач оставался не просто товарищем по несчастью, с которым многое пережито вместе, но товарищем старшим, особо уважаемым, какое бы соотношение в возрасте ни было между ними.
У меня нет возможности назвать здесь многих медиков из Брестской крепости, живых и погибших, как нет возможности даже упомянуть всех участников героической Брестской обороны. Но в заключение этой главы я хочу рассказать только одну историю трудной, честной и трагически оборвавшейся жизни русского врача Бориса Алексеевича Маслова.
Военврач II ранга Маслов был начальником окружного госпиталя, который, как уже говорилось, находился на самой границе – на Южном острове крепости. Когда началась война, он оказался на своём посту и руководил спасением больных и раненых. Госпитальные корпуса горели и рушились под артиллерийским обстрелом и бомбёжками, и по приказанию Маслова всех больных перенесли оттуда в ближайший каземат в земляном валу.
Бой шёл около внешних ворот Южного острова, не смолкала перестрелка на валах над Бугом, какие-то группы бойцов дрались около полуразрушенных госпитальных зданий. В каземат к Маслову приносили раненых, и он с несколькими врачами и сёстрами старался оказать им посильную помощь, хотя бинтов и медикаментов почти не было. Потом раненых набралось столько, что пришлось занять два соседних каземата.
Поглощённые своей лихорадочной работой, врачи и сестры потеряли счёт времени. Они не знали, сколько часов прошло, когда неподалёку от убежища, где находились раненые, послышались трескучие очереди автоматов и загремели разрывы гранат. Гитлеровские солдаты прорвались на этот край острова и теперь прочёсывали один за другим казематы земляного вала, забрасывая гранатами и простреливая из автоматов эти полутёмные помещения.
Они приближались, и нельзя было терять времени. У Маслова был пистолет – он мог застрелить одного-двух фашистов. Но что будет потом? В отместку автоматчики закидают гранатами и перестреляют и раненых, и врачей, и сестёр. Погибнут сотни доверенных ему людей. Нет, их надо было попытаться спасти.
Маслов надел новый белый халат и, выйдя наружу, под пули, пошёл навстречу вражеским солдатам, размахивающим гранатами. Мучительно вспоминая забытые немецкие слова, он закричал, чтобы солдаты не стреляли: в этих казематах находятся только беспомощные раненые. Держа наготове гранаты, автоматчики недоверчиво и подозрительно заглядывали внутрь. Потом они пробежали мимо. Раненые были спасены, хотя бы на время.
Вместе с другими врачами и сёстрами Борис Маслов оказался вскоре в лагере Южного городка Бреста. Он работал в лагерном ревире, как и Петров, Маховенко, Ермолаев, но мысль о побеге не оставляла его. В конце лета Маслов с группой бойцов бежал. Они пришли ночью в город, и Маслов пробрался домой, чтобы переодеться в штатский костюм. Попрощавшись с женой и дочерью, которых он бросал тут на произвол судьбы, врач со своими товарищами той же ночью двинулся на восток – к фронту.
Много дней шли они через леса и болота, изредка заходя в деревни, с трудом спасаясь от немецких облав, то и дело натыкаясь на полицаев и предателей. Это был трудный и долгий путь.
Однажды, уже далеко от Бреста, их приютил на ночь какой-то железнодорожник. Здесь они узнали, что фронт ушёл за сотни километров и что даже Смоленск захвачен врагом. И они поняли, что не дойдут.
В ту ночь в дом железнодорожника прибежала плачущая женщина – его соседка. Она сказала, что в её хате умирает узник, бежавший из немецкого лагеря. Женщина боялась вызвать врача: если бы на неё донесли, она была бы расстреляна за укрывательство беглеца.
Маслов тотчас же отправился к ней. Помочь больному уже было нельзя: истощённый, измученный беглец погибал от сильнейшего воспаления лёгких. Он умер через несколько часов. Плача, женщина передала Маслову все его документы.
Умерший не был военным – у него нашли паспорт. И тут обнаружилось любопытное совпадение: покойника звали, как и Маслова, Борисом Алексеевичем, только фамилия была другая – Кирсанов. По возрасту он оказался почти ровесником врача, и все это вдруг подсказало Маслову, что ему надо делать.
Врач решил подклеить на паспорт свою фотографию и с этим документом вернуться назад в Брест. Лишь немногие знали его в городе, и он надеялся устроиться где-нибудь в районе, а потом установить связь с партизанами и уйти в один из отрядов.
Так он и сделал. Когда в Бресте «доктор Кирсанов» явился к немецкому окружному врачу «гебитсарцту», тот, конечно, спросил его диплом, но Маслов объяснил, что все его документы сгорели в первый день войны, и предложил проверить своё умение на деле. Несколько операций убедили немца, что перед ним опытный, знающий хирург, и по просьбе Маслова он был направлен на работу в больницу местечка Любешов, где вскоре завоевал симпатии всех жителей.
В начале 1943 года он узнал, что в соседнем, Морочанском районе активно действуют партизаны. В районном центре оказалась вакантной должность врача, и Маслов добился перевода туда. Через некоторое время с помощью местных жителей связь с партизанами была установлена, и однажды к командиру отряда в лесной лагерь привели человека, который, по-военному вытянувшись, доложил, что «военврач второго ранга Маслов прибыл для дальнейшего прохождения службы». С этих пор он перестал быть Борисом Кирсановым и опять сделался Борисом Масловым, партизанским врачом в одном из отрядов Героя Советского Союза А. Ф. Фёдорова.
После соединения с частями Советской Армии Б. А. Маслов был начальником большого военного госпиталя в городе Станиславе в Западной Украине. В 1948 году он демобилизовался из рядов армии по болезни, но вскоре был арестован и осуждён по ложному обвинению в пособничестве врагу.
Маслов погиб в одном из сибирских лагерей. Герой Брестской крепости, партизан, преданный Родине советский человек, медик с высоким чувством долга и ответственности, он не дожил до лучших времён и пал жертвой бериевских репрессий.
Пусть же этот краткий рассказ будет первым маленьким и скромным венком на неведомую могилу врача – патриота и героя.
«ЖЕНСКИЙ БАТАЛЬОН»
Изучая историю обороны Брестской крепости, я обратился также к иностранным источникам, и прежде всего к немецким, стараясь отыскать какие-то сведения о тех событиях в воспоминаниях и записках бывших гитлеровских генералов. Такого рода воспоминания в послевоенное время наводнили книжные рынки западноевропейских стран и США.
Действительно, вскоре мне удалось найти краткие упоминания о боях за Брестскую крепость в «Записках солдата» генерала Гудериана и в мемуарах того же Отто Скорцени. Впрочем, оба они лишь вскользь отмечали упорство крепостного гарнизона и говорили – один «о нескольких днях», второй о «неделе» боев, явно пользуясь официальной версией, сочинённой штабом 45-й пехотной дивизии немцев.
Потом мне попала в руки новая книга английского военного историка капитана Лиддела Гарта. Капитан Лиддел Гарт – широко известный британский военный литератор. В своё время он написал несколько работ об империалистической войне 1914-1918 годов, а теперь занимается историей второй мировой войны. При этом капитан Лиддел Гарт является ревностным почитателем германской военной школы и издавна преклоняется перед военными талантами немецких полководцев.
Книга, о которой я говорю, посвящена описанию событий второй мировой войны. Она называется «По другую сторону холма» и была написана Лидделом Гартом главным образом на основании его бесед с гитлеровскими генералами и фельдмаршалами. Там, в этой книге, я нашёл несколько любопытных строк, относящихся к событиям обороны Брестской крепости. Лиддел Гарт вспоминает о своей встрече с одним из крупных офицеров гитлеровского вермахта, неким генерал-майором Блюментриттом, который в первые дни войны на советско-германском фронте занимал пост начальника штаба четвёртой немецкой армии, действовавшей в районе Бреста.