Но были и другие женщины-воины – гнев и ненависть к врагу заставили их взяться за оружие.
С. М. Матевосян рассказал мне, как в первый день обороны полковой комиссар Фомин поручил ему с группой бойцов прорваться на трех бронемашинах в город и отвезти в штаб дивизии важные документы, захваченные у пленного немецкого офицера.
Добраться до города броневикам не удалось, так как гитлеровцы прочно блокировали все крепостные ворота. Но в поисках выхода из крепости Матевосян и его бойцы совершили продолжительную поездку по разным участкам обороны.
Проезжая неподалеку от домов комсостава в северной части крепости, они услышали там перестрелку. Оказалось, что отряд гитлеровских автоматчиков осадил эти дома, ведя непрерывный огонь по окнам, откуда в ответ раздавались скупые, расчетливые выстрелы.
По команде Матевосяна броневики развернулись и с тыла ударили по врагу изо всех пулеметов, уничтожив и рассеяв отряд противника. И сразу же, выпрыгивая из окон, выбегая из дверей, навстречу своим освободителям с радостными криками бросились люди – наши бойцы, командиры, женщины и дети.
Среди них Матевосян увидел молодую женщину в нарядном цветастом платье, уже разорванном и окровавленном. На щеке у нее была глубокая царапина, и лицо залито кровью. В руках женщина сжимала немецкий автомат. Она бросилась к Матевосяну с криком:
– Товарищ командир, нет боеприпасов! Что нам делать?
Эта женщина, только что вышедшая из боя, где она дралась наравне с мужчинами, думала вовсе не о спасении, а прежде всего о том, чтобы продолжать борьбу.
…Другой участник обороны Брестской крепости, бывший лейтенант Василий Соколов, в своем письме рассказывает о неизвестной девушке, которая в первый день прибежала в подвал 333-го стрелкового полка. Там, в подвале, она взяла винтовку одного из убитых бойцов и дралась все время бок о бок с мужчинами, как рядовой стрелок.
Необычайную, поистине легендарную историю рассказывают в Бресте о какой-то женщине – одной из последних защитников крепости. Мне довелось слышать о ней от нескольких жителей города, в домах которых в 1941 году находились на постое немецкие солдаты.
Это было уже в сентябре или даже в октябре, когда крепость считалась давно взятой и полки поредевшей в штурмах 45-й дивизии, пополненные и ушедшие на фронт, заменили тыловыми частями, охранявшими крепостные склады. Но тыловики эти постоянно несли потери: из подземелий и подвалов развалин продолжали раздаваться внезапные выстрелы – последние защитники крепости еще скрывались там и вели борьбу. Вот в это время и прошел среди немцев слух о «кудлатой».
Солдаты, несшие службу в крепости, рассказывали, что в подземных убежищах до сих пор прячется женщина, вооруженная автоматом. Неожиданно она появляется то здесь, то там и открывает огонь, причем охранники с почти суеверным страхом говорили, что она не дает промаха – каждая пуля ее убивает врага.
Потом она исчезает где-то под землей, и так же неожиданно ее выстрелы раздаются уже в другом месте. Все попытки поймать или убить ее оставались тщетными.
По описанию немцев, вид этой женщины, насколько ее удавалось разглядеть издали, был страшным. С запыленным, закопченным лицом, в изодранной одежде, с волосами, давно не чесанными и свалявшимися в колтун, она казалась им призраком из подземного мира, духом мести и смерти. И каждый раз, когда очередная команда солдат отправлялась на дежурство в крепость, немцы молились и желали друг другу не встретиться сегодня с этой женщиной, которую они называли «фрау мит автомат» или «кудлатая». Лишь во второй половине октября о ней перестали говорить – женщина уже не появлялась.
Кто же была она? Скорее всего, жена какого-нибудь командира – ведь до войны многие из них занимались военным делом, метко стреляли, умели обращаться с пулеметом. Быть может, на глазах у этой женщины погиб ее муж, были убиты дети, и, охваченная жаждой мщения, она осталась там, в подземных лабиринтах крепости, чтобы заплатить врагу сторицей за свое горе, за беду, которую он принес на ее родную землю. Так это или нет, сказать трудно, и кто знает, станет ли когда-нибудь известно имя этой легендарной героини.
Словом, в крепости было немало женщин, сражавшихся с оружием в руках, но, к сожалению, мы пока еще не знаем их фамилий.
Однако большинство бойцов этого «женского батальона», как окрестил его генерал Блюментритт, были безоружными и находились в крепостных подвалах. Там женщины вели свой бескровный, но не менее тяжелый бой за жизнь своих детей в обстановке постоянной опасности, невыносимых трудностей и лишений.
Они делали все, что могли, для спасения жизни раненых защитников крепости, взяв на себя заботливый, ласковый уход за ними.
Поистине героическую стойкость проявили бойцы этого «женского батальона». В мирное время верные спутницы и подруги командиров, они и в военной обстановке оказались достойными своих мужей и внесли свой большой вклад в оборону Брестской крепости.
Чего только не пришлось пережить этим женщинам. В первые минуты войны мужья покинули их, и они остались одни со своими детьми, беззащитные среди сумасшедшего грохота взрывов, воя бомб, рева самолетов, круживших над крепостью. Ни одна из них не попыталась задержать своего мужа – они знали, что теперь долг, более властный, чем обязанности отца и супруга, зовет командиров туда, в казармы, где ждут их бойцы.
Эти женщины, прижимая к себе детей, под огнем бежали из домов, спеша укрыться в земляных валах крепости, в глубоких казематах, в подвалах. И многие из них, прежде чем они достигли спасительных убежищ, погибли там, во дворе крепости, под взрывами бомб и снарядов, под очередями гитлеровских пулеметов.
Для того чтобы вы хоть немного представили себе, что пережили эти женщины и дети в страшное утро 22 июня 1941 года, я расскажу вам одну историю, которую услышал еще во время первой своей поездки в Брест. Это история маленького мальчика Алика Бобкова.
История Алика Бобкова
Младший лейтенант Александр Бобков был командиром роты 37-го отдельного батальона связи и вместе с семьей жил в одном из домов комсостава в северной части Брестской крепости.
Как только раздались первые взрывы, он приказал жене одеть детей и решил по пути в роту отвести семью в находившееся поблизости убежище.
Собственно говоря, это было не убежище, а подземный склад, где хранились овощи, но в его глубине, под защитой надежных, бетонированных сводов, жена и дети могли в безопасности переждать бомбежку и обстрел.
Жена наспех завернула в одеяло грудную дочь, а отец взял за руку пятилетнего Алика, и под огнем они бросились бежать к этому складу. Когда они подбежали к его дверям, оказалось, что здесь уже собралось несколько командиров со своими женами и детьми.
Однако проникнуть внутрь склада не удавалось, потому что на массивных дверях висел тяжелый замок, который никак не могли сбить.
Все сгрудились тут, у дверей, и мужчины возились с замком, безуспешно стараясь сломать его. К счастью, над этими дверьми был устроен большой бетонный козырек, который немного защищал столпившийся здесь народ от рвущихся неподалеку снарядов.
Правда, по бокам козырек был открыт, и поэтому осколки и шальные пули иногда свистели над головами людей.
Между тем наблюдатели противника с аэростатов, видимо, заметили толпу, скопившуюся у склада, и немецкая артиллерия начала обстреливать этот участок.
Один из снарядов сразу же разорвался в гуще толпы под козырьком. Этим взрывом были наповал убиты мать Алика Бобкова и маленькая сестра, а его отцу оторвало обе ноги. Мальчик тоже был ранен осколками.
Насмерть перепуганный Алик, крича и плача, бросился к самой двери подвала, пробираясь под ногами у людей, но в это время поблизости грохнули еще два-три взрыва, и вся толпа в панике кинулась бежать прочь.
Под козырьком, около двери склада, остались лежать только несколько трупов, в том числе мать и сестренка Алика и его смертельно раненный отец, который то приходил в себя, то снова терял сознание.
Мальчик присел на землю около него. Он плакал, ему было больно и страшно, но все-таки здесь рядом был отец…
Прошло немного времени, и вдруг мимо дверей этого склада пробежали трое гитлеровских солдат. Один из них на бегу бросил гранату под бетонный козырек, туда, где находился Алик. Она, шипя, завертелась рядом с бесчувственным, окровавленным лейтенантом Бобковым, и мальчик, опершись на тело отца, широко раскрытыми глазами с любопытством смотрел, как волчком крутится эта граната с длинной деревянной ручкой. В этот момент лейтенант Бобков очнулся и отчаянным голосом крикнул сыну:
– Ложись!
Мальчик упал прямо на тело отца, головой к гранате.
Раздался взрыв. Этим взрывом лейтенант Бобков был убит, а Алик снова ранен множеством осколков.
К счастью, ни один осколок не попал ему в голову – все ранения пришлись в спину и в ноги.
Этим же самым взрывом был сбит замок, висевший на дверях склада, и двери распахнулись.
Тогда Алик, который уже не мог ходить, пополз туда, в сырую подземную темноту склада.
Мальчик потерял много крови и был очень слаб. Ему мучительно хотелось пить, и он долго ползал по мокрому, холодному, бетонному полу в поисках воды. Там оказались какие-то лужи, но, когда он пробовал пить из них, вода имела соленый привкус.
Здесь, видимо, был разлит овощной рассол.
Потом Алику удалось отыскать в одном из углов подвала несколько кусочков льда, и он, пососав их, немного утолил жажду.
Он был совершенно измучен, время от времени терял сознание, ему хотелось только найти сухое место и прилечь. Наконец он заполз на какую-то доску и лег там.
Сколько дней пробыл он в этом подвале – неизвестно. Он очнулся, не в силах даже пошевелиться, молча глядя на видневшийся вдали светлый прямоугольник двери. Потом в этом прямоугольнике появился темный силуэт человека, и кто-то вошел в подвал. Зажегся карманный фонарик, и лучик его забегал по стенам, подкрадываясь все ближе, пока не осветил Алика. Мальчик лежал неподвижно, слегка прижмурив глаза. Тогда человек нагнулся и поднял его на руки.