Когда после этого вечера мы вернулись в гостиницу, Комиссаренко со смехом рассказал нам историю своей первой встречи с Гавриловым, которая произошла за два или три месяца до того.
Он был безмерно рад, когда узнал из моих радиопередач, что его полковой командир жив и здоров, и тотчас же написал ему в Краснодар. Гаврилову письмо Комиссаренко тоже принесло большую радость. Так много связывало этих двух людей, за долгие годы проехавших бок о бок в кабине машины тысячи и тысячи километров и по мирным дорогам, и по опасным дорогам войны в суровую зиму 1939/40 года, в дни Финской кампании.
Они были не только шофером и пассажиром-начальником, но и настоящими душевными друзьями. И теперь, списавшись, они решили встретиться в самое ближайшее время.
Случилось так, что Гаврилов вскоре приехал в Ростов. Он известил телеграммой Комиссаренко и назначил ему день и час встречи. Как было условлено, Комиссаренко пришел в назначенное время в гостиницу. И хотя Гаврилов где-то задержался часа на полтора, он терпеливо ждал.
И тут ему пришла в голову мысль проверить, узнает ли его в лицо бывший командир. Дело в том, что внешность Комиссаренко за эти годы сильно изменилась. Гаврилов помнил молодого, безусого солдата, а сейчас его бывший шофер стал представительным сорокалетним мужчиной, который к тому же уже много лет носил солидную бороду.
Комиссаренко попросил дежурного по гостинице сказать Гаврилову, что посетитель не дождался его и ушел, а сам сел тут же, в вестибюле, на диване.
Прошло еще с полчаса, и запыхавшийся Гаврилов вбежал в вестибюль. Мельком взглянув на бородатого мужчину, сидевшего на диване с газетой, он бросился к дежурному:
– Где тут меня человек ждет?
Узнав, что гость ушел, он опешил.
– То есть как – ушел?.. – растерянно переспросил он. – Не может быть…
Он был явно раздосадован и расстроен. Комиссаренко поднялся с дивана.
– Простите, а кто вас ожидал? – обратился он к Гаврилову.
Тот с недоумением посмотрел на этого бородача, неизвестно почему вмешавшегося в разговор.
– Друг один… – с досадой сказал он и махнул рукой.
– Его не Костей зовут? – лукаво спросил Комиссаренко.
– Костей, Костей! – встрепенулся Гаврилов. – Вы его знаете? Где же он?
– Здесь.
– Да где же здесь? Покажите, где он, – нетерпеливо требовал Гаврилов.
– Вот он! – Едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, Комиссаренко постучал пальцем себя в грудь.
Гаврилов озадаченно глядел на него. Потом, пригнувшись и пристально всматриваясь в бородатое смеющееся лицо, медленно подошел поближе.
– Не может быть… – пробормотал он словно про себя. И вдруг скомандовал: – А ну закрой бороду! Мешает.
Комиссаренко, смеясь, прикрыл ее ладонью. И тотчас же с радостным криком «Костя!» Гаврилов кинулся к нему. До поздней ночи сидели они тогда в гостиничном номере и не могли досыта наговориться.
Как раз в эти дни в Харькове произошла другая любопытная встреча двух однополчан и товарищей Константина Комиссаренко.
Механик одного из харьковских строительных предприятий Сергей Демин до войны был тоже шофером легковой машины 44-го полка. Ему обычно приходилось заменять Комиссаренко, когда тот ремонтировал машину или уезжал в отпуск, и возить в это время Гаврилова. Конечно, оба шофера были друзьями. Другим закадычным другом Демина был полковой библиотекарь Николай Белоусов, красивый, стройный черноволосый парень, с которым они нередко коротали свободные вечера.
Правда, у Белоусова было не так много свободных вечеров.
Почти весь свой досуг он проводил в клубе, где был главным актером драматического кружка. Он мечтал когда-нибудь работать в театре, и друзья так и прозвали его «Колька-артист».
Демин и Белоусов вместе были в крепости и сражались оба в группе старшего лейтенанта Бытко. В последние дни обороны они потеряли из виду друг друга, в разное время попали в плен и уже больше не встречались.
И вдруг шестнадцать лет спустя, как-то в воскресенье, идя в густой толпе пешеходов по центральной харьковской площади Тевелева, Сергей Демин заметил впереди себя человека, показавшегося ему очень знакомым. Он прибавил шагу, почти догнал этого прохожего и, зайдя сбоку, заглянул ему в лицо. Сомнений не было: это шел Николай Белоусов, почти не изменившийся, только повзрослевший, но такой же красивый, без единой сединки в густых черных волосах.
Демин немного приотстал, замешался в толпу позади Белоусова и, негромко сказав: «Колька-артист!» – спрятался за спинами прохожих.
Белоусов резко остановился, удивленно оглядываясь по сторонам. Не заметив Демина, он решил, что ему почудились эти слова, и зашагал дальше. И тотчас же снова услышал веселый, дразнящий голос:
– Колька-артист!
На этот раз спрятаться Демину не удалось. Белоусов разглядел в толпе его улыбающееся лицо и сразу узнал друга:
– Сергей! Демин!.. Откуда?
И они, радостно хохоча и похлопывая друг друга по спине, стали обниматься тут же на площади под любопытными взглядами прохожих.
Оказалось, что прозвище «Колька-артист» теперь уже вполне оправдалось. Николай Степанович Белоусов был даже заслуженным артистом РСФСР, ведущим актером Орловского драматического театра, приехавшего в эти дни на гастроли в Харьков. И в тот же вечер Демин вместе с другими харьковчанами в переполненном зале театра аплодировал искусству своего друга и боевого товарища.
Об этой встрече мне рассказал Сергей Демин, когда через несколько дней после поездки в Ростов я приехал в Харьков. В этом городе тоже оказался целый «гарнизон» защитников крепости, пополненный еще «мальчиком из Бреста» – поэтом Романом Левиным, который на вечерах, состоявшихся там, с неизменным успехом читал харьковчанам и свой «Медальон», и новое стихотворение «Кто сказал, что герои не плачут?», посвященное послевоенным встречам участников Брестской обороны.
Потом были встречи в Запорожье и Днепропетровске, в Луганске и в столице горняков – Донецке, городе, окруженном шахтами и терриконами. Семеро защитников крепости, съехавшихся сюда со всей Донецкой области, единодушно решили, что впредь они будут ежегодно собираться в День Победы – 9 мая – вместе со своими семьями по очереди у каждого из них.
На следующий год первая такая встреча состоялась в поселке Новгородском Дзержинского района, где на шахте имени Артема работает горным мастером бывший курсант полковой школы 44-го полка Иван Ленко. Весь коллектив шахты во главе с руководством, с партийной и профсоюзной организациями принял участие в этой встрече героев. Судя по фотографиям, которые после праздника прислали мне донецкие брестцы, встреча была организована с широким шахтерским гостеприимством, и за длинными столами, поставленными в саду, весь этот день царила атмосфера бурного дружеского веселья.
Во время поездки по Поволжью мне довелось встретиться с защитниками крепости в Саратове и в возрожденном городе-герое Волгограде, памятные места которого мне показывали живущие там участники Брестской обороны – учитель Виктор Ягупов и шофер Иосиф Косов. В Астрахани собралось пятеро героев крепости, и один из них – Михаил Вороненко, бывший заместитель политрука из полка Гаврилова, а теперь инвалид, лишившийся обеих ног, – приехал из дальнего села Марфино, находящегося в глубинном районе области. Как ни тяжела была для него эта поездка, он, узнав о том, что собираются защитники Бреста, потребовал отвезти его в Астрахань. Колхоз доставил Вороненко туда в кабине грузовика, и он участвовал во всех выступлениях, причем товарищи всякий раз вносили его на сцену на руках.
Горький и Ярославль, Воронеж и Орел, Тамбов и Брянск, Калинин и Ленинград, Смоленск и Могилев – всюду были встречи со старыми друзьями, новые знакомства с участниками обороны, выступления на заводах и в колхозах, в институтах и школах, в клубах и воинских частях. Эта многомесячная поездка, плодом которой явились десятки тетрадей с записанными в них воспоминаниями защитников крепости, закончилась в столице Белоруссии – Минске. Там не только происходил сбор местного «гарнизона брестцев», но и состоялось торжественное вручение ордена Отечественной войны герою крепости и партизану-подрывнику одного из отрядов Брестского соединения Федору Журавлеву. Журавлев недавно оправился после тяжелой болезни сердца, и орден вручали ему дома, за праздничным столом, где собрались и товарищи по обороне крепости, и сослуживцы, и представители военкомата. То была не первая боевая награда смелого партизана, пустившего под откос много гитлеровских эшелонов. Но этот орден, полученный за Брестскую оборону, был особенно дорог ему, ибо для тех, кто сражался в крепости, трагические дни ее защиты всегда остаются глубоко сокровенной и близкой сердцу памятью, самой тяжелой, но и самой почетной страницей биографии человека.
Тамбовская «мама» и ее «дети»
О тамбовском землячестве защитников Брестской крепости стоит рассказать отдельно. История этого «гарнизона» неразрывно связана с именем одной женщины, которую участники обороны, живущие в Тамбове и области, недаром называли своей «мамой».
В 1956 году я получил письмо от пенсионерки из Тамбова Ольги Михайловны Крыловой. В нем она рассказывала мне свою историю – печальную историю совершенно одинокого и больного человека.
В первые дни войны около Бреста погиб ее единственный сын. Муж Ольги Михайловны тоже был на фронте и после победы возвратился с окончательно подорванным здоровьем. Вскоре он умер.
Ольга Михайловна работала бухгалтером в одном из тамбовских учреждений. После смерти мужа работа была единственным содержанием ее жизни, и только в коллективе сослуживцев она чувствовала себя нужным, полноценным человеком. Опустевшая комната стала тягостным напоминанием о счастливом прошлом, и она старалась меньше бывать дома.
Казалось, что судьба решила быть жестокой до конца с этой женщиной. Ольга Михайловна тяжело заболела. Все чаще болезнь приковывала ее к постели, сначала на недели, потом на месяцы. Пришлось уйти на пенсию, оставить службу, и это было новым ударом для нее. Подолгу лежа в больнице или дома, где приходилось прибегать к помощи соседей, она порой уже думала, что не поправится. Человек, привыкший всю жизнь быть на людях, она органически не переносила своего вынужденного одиночества и безделья и считала себя окончательно выбитой из жизни и никому не нужной.