Источник: ВА–МА ZA1 1406 «Kommandant von Brest–Litowsk».
462 КРЕСТА СЕМЕНОВСКОЙ ЦЕРКВИ
Ростислав АЛИЕВ (Россия, с. Кыштовка Новосибирский области)
В первые же часы войны Красная Армия нанесла вермахту серьезный удар — в Бресте. Хотя «Красная Армия» в данном случае — это несколько командиров, подпоясанных, а порой лишь в нательных рубахах — но с ТТ в руке, и с сотней таких же неистовых бойцов за спиной. Еще — несколько хладнокровных пулеметчиков и казавшихся неуловимыми одиночных стрелков, так быстро менявших ситуацию и делавших обстановку неясной для штурмовавших Брестскую крепость подразделений, что постоянно возникали у них за спиной, вновь и вновь увеличивая счет немецких потерь. «Вермахт» же в данном эпизоде Отечественной — это лишь несколько рот[480] I.R. 135 (1,2, 10,11,12) и 3/I.R. 130. На большей части советско–германского фронта была совсем иная ситуация.
Где–то там, где и гула сражений–то не было слышно, принимались решения, обусловливавшие судьбы сотен тысяч и толкавшие одних то на пьедестал побед, то в бездну поражений других. В Крепости же решения принимались прямо здесь, наскоро и быстро, и, как правило, лишь за себя самого — ну максимум за десяток еще — и было их: тысяча одних на тысячу других. Бои личности, сражения одиночек, битвы стрелковых взводов и побоища пулеметных отделений.
Победа над 10, 11 и 12–й ротами I.R. 135 вряд ли могла бы изменить стратегическую ситуацию. Даже то, что в итоге вермахт не досчитался на фронте целой дивизии, вынужденной быть осторожной после потерь первых часов войны и оттого не торопившейся завершать «зачистку», не переломило бы ход мировой истории. Однако поражение 3–го батальона I.R. 135 имело значение, быть может, даже большее, чем стратегическое — оно имело историческое, а главное — символическое значение.
Символом Бреста стали огромные потери, понесенные немцами в первый же день Восточного фронта. Потери, по признанию Франца Гальдера, «напрасные», т.е. не вызванные складывающейся обстановкой. Хотя в дневнике того же Гальдера впоследствии отмеченные не как последствия ошибочных решений командования 45–й дивизии, а как результат сопротивления «превосходящих по численности и фанатически сражающихся войск противника».
Именно огромные потери 45–й дивизии, понесенные ею в первый же день войны, составлявшие по некоторым подсчетам до трети потерь вермахта за 22 июня, а не провал штурма цитадели привлекли внимание командования сухопутных войск. Именно потери 22 июня стали, по мнению командования, главным достижением обороняющейся стороны. Это обстоятельство многократно упоминали в своих (многократно цитируемых в советской историографии) мемуарах или интервью все те из офицеров или генералов вермахта, кто так или иначе был причастен к событиям в Бресте и был готов о них говорить (например, начальник штаба А.О.К.4 Гюнтер Блюментритт или командующий PzGr 2 Хайнц Гудериан).
ПЕРВЫЙ БЛИН «СОРОК ПЯТОЙ»
Сколько же потеряла 45–я дивизия при бое за Цитадель и Брест 22 июня и в последующие дни? Есть несколько вариантов ответа, несколько итоговых данных.
За основу можно принять сведения, собираемые дивизионным священником Рудольфом Гшопфом и внесенные им в Книгу учета воинских захоронений[481]. По подсчетам, произведенным на основе Книги учета[482] воинских захоронений 45 I.D., безвозвратные потери (включая умерших в госпиталях[483] и пропавшего без вести Карла Клюга) дивизии за 22 июня 1941 г. достигли 348 человек (из них — 23 (6 %[484]) офицера, 74 военнослужащих унтер–офицерского состава (21 %), 251 военнослужащий рядового состава (72 %). Это составило 74 % от общего количества погибших при штурме цитадели военнослужащих 45 I.D. (в т.ч. офицеров — 82 %, военнослужащих унтер–офицерского состава — 74 %, военнослужащих рядового состава — 74 %).
Обращает на себя внимание противоречие доли потерь в офицерском составе (оно соответствует среднему), подчеркиваемом в «Отчете о взятии Брест–Литовска» якобы особенно большим потерям офицеров. Согласно воспоминаниям участников штурма, это связано с особой ожесточенностью схваток, развернувшихся в этот день в Брестской крепости, — нестабильной линией боевого соприкосновения (действием групп противника позади боевых порядков собственных подразделений), необходимостью в сжатые сроки решать сложные боевые задачи (что приводило к действиям офицеров в боевых порядках собственных подразделений, а часто и впереди их), деморализацией рядового состава, вызванной большими потерями (благодаря чему именно на офицерский и старший унтер–офицерский состав лета основная обязанность по непосредственному решению боевых задач). Как видим, вышеприведенные подсчеты эти данные не подтверждают.
Еще более интересная картина наблюдается при рассмотрении количества раненых военнослужащих 45–й дивизии (прежде всего 22 июня). К сожалению, здесь мы можем опираться лишь на данные, приведенные в КТВ XII А.К[485] (22.06—138 (10[486]), 23.06—115 (4), 24.06—224 (10). Что же касается итогового количества раненых, то источники приводят разные данные — 668 (31 офицер и 637 унтер–офицеров и рядовых[487]), «около 1000 раненых, из них более 30 офицеров[488]» и 650 (31 офицер и 619 унтер–офицеров и солдат[489]). Наиболее оправданным представляется взять за основу именно данные «Отчета о взятии Брест–Литовска» — во–первых, они составлены позднее донесения Грейффенберга, а Рудольф Гшопф и сам называет свои данные «приблизительными», хотя уж чересчур приблизительными… Скорее всего, это общее количество раненых, обратившихся на медицинский пункт, многие из которых после перевязки снова шли в бой. Отметим, что Гшопф, имевший и официальные данные о количестве раненых и убитых в своей книге, назвал тем не менее другие цифры. Но об этом — позднее.
Теперь хотелось бы вычислить общее количество потерь за 22 июня, причем для вычисления этого показателя (с использованием соотношения погибшие/раненые) я все–таки возьму данные Рудольфа Китцлера (датировавшего смерть военнослужащего именно той датой, когда он скончался: 22.06 — 313 чел[490]., 23.06 — 37 чел., 24.06 — 55 чел., 25.06 — 20 чел., 26.06 — 15 чел.). Итак, суммарные потери убитыми и ранеными 45–й дивизии за 22.06 — 626 (в т.ч. 37 офицеров). Это составляет 55 %[491] от общего количества потерь при штурме (1135 человек). Однако вряд ли это корректные данные. Если посмотрим итоговое соотношение раненых/погибших (467 погибших/668 раненых), то оно составит 1/1,4 (что уже достаточно нетипично для боевых действий), а за 22 июня наблюдается совсем уж поразительная картина— 313 погибших/313 раненых (1/1)! Такое соотношение вряд ли может быть в действительности. Вероятно, большинство раненых дивизии остались неподобранными в зоне боевых действий (чему есть немало подтверждений в воспоминаниях участников штурма с немецкой стороны) или же были найдены после (23—24 июня), при занятии немцами большей части цитадели. Вероятно, тогда же они и были учтены, что, конечно, затрудняет подсчет потерь 45–й дивизии.
Тем не менее можно попробовать это сделать. У нас есть данные о количестве раненых (пропавших без вести пока не будем затрагивать) за 22—24 июня — ясно, что раненые 22 июня сюда и включены. К этому времени они либо были найдены, либо занесены в другую часть списка… Учитывая, что и количество погибших и количество раненых в данных КТВ корпуса — достаточно абстрактные величины, при расчете нужно взять особые данные (на основе безвозвратных потерь из поименного перечня (Книги учета воинских захоронений). Необходимо учитывать лишь тех погибших, кто получил ранение непосредственно 23 или 24 и скончался прямо на поле боя, а не на медицинском пункте (где его могли успеть зарегистрировать как раненого и, таким образом, произошел бы двойной учет). Опираясь на них, применяя среднее соотношение (раненые/погибшие), мы сможем узнать, сколько раненых из зарегистрированных 23 и 24 июня были ранены именно в эти дни, а сколько — ранены 22 июня, а 22 и 24 лишь зарегистрированы.
В результате рассмотрения Книги учета получаем: 23.06 — 21 погибший, 24.06 — 50 погибших.
Итак, среднее соотношение для Восточного фронта (за период 22.06—30.06) — 1/3,3[492]. Тогда 23 июня — (21 погибший) — 69 раненых (получивших ранение непосредственно 23 июня). Остальные 46 раненых (из 115 по данным КТВ XII А.К.) — были ранены
22 июня, а 23 июня поступили на пункты оказания медицинской помощи, где и пополнили статистику. Аналогично за 24 июня — (50 погибших) — 165 раненых (получивших ранение непосредственно
23 июня). Остальные 59 раненых — это те, кому выпало счастье дожить до санитарного автомобиля, после кошмарного утра 22 июня.
Таким образом, получаем (59+46+313) общее количество раненых за 22.06 (418). Соответственно, общие потери 45–й дивизии за 22 июня (313 погибших + 418 раненых) — 731 человек (64 % от общего количества потерь при штурме Бреста). Наконец, осталось вычислить еще один показатель — соотношение раненых и погибших (1/1,3) по–прежнему резко отличается от среднего (1/3,3). Но теперь уже легче.
Итак, 22 июня 45–я дивизия потеряла 731 человека убитыми и ранеными. Из них — 221 военнослужащий погиб непосредственно после получения ранения, 92 — умерли на поле боя, не дождавшись эвакуации. С 22 по 24.06 (вкл.) поступили на пункты медицинской помощи 418 человек, получивших ранения 22 июня (22.06 — 313 человек, 23.06 — 46 человек, 24.06 — 59 человек). Как минимум 35 человек из числа получивших ранения 22 июня вскоре скончались на этапах санитарной эвакуации (перевязочный пункт, полевой госпиталь и т.д.).