Выпив медовухи, Персоник раскраснелся и язык у него развязался. К тому же он гордился уловом и сам поспешил рассказать свою историю.
– Вот, ребята, – похвастался он, – какая у меня особенная плетка, поглядите-ка на нее!
И он развернул свою плетку, чтобы показать любопытным мальчишкам. А те думали о рыбе и только о рыбе, и на плетку, которая была накручена на шею Персоника, даже и не поглядели.
– Хотите верьте, хотите нет, – начал он свой рассказ, – но вот этой вот штукой я и поймал рыбу.
Трое мальчишек так и остолбенели, а старушка смекнула в чем дело, да и притащила еще один горшок медовухи.
– Еще глоточек, – сказала она, – тебе не повредит. Рассказывай! – и подмигнула сыновьям.
А Персоник рассказал все без утайки, говорил да прихлебывал. А когда докончил свой рассказ, в голове у него зашумело, язык сделался неповоротливым. Старуха доконала его последним стаканом. Выпив его, Персоник свалился, стукнувшись лбом об стол, и больше ни слова выговорить не смог.
Тогда старуха осторожно сняла с его шеи плетку и протянула ее старшему сыну со словами:
– Ну теперь из рук ее не выпускай. А когда паренек совсем заснет, оттащите его в хлев. Потом возьмите каждый по три конопляные веревки и сплетите точно такую же плетку, а потом намотайте ему на шею. Завтра, когда он проспится, отправим его на все четыре стороны, и он ничего про свою плетку и не узнает.
Сказано – сделано. Персоника отволокли в хлев, а три брата смастерили новую плетку и повесили ему на шею. На следующий день, рано утром, старуха пришла доить коров и погнала Персоника искать удачи в другом месте: сыновьям, мол, в тот день ни свет ни заря надо было навоз из-под коров убирать. Голова у Персоника трещала, а глаза были красные. Но он все-таки поднялся и пошел в дом поесть. Там он попрощался с тремя братьями и пошел прочь. Куда он шел – ему было неведомо. Но что с того? Ведь не было у него ни кола ни двора.
Но скоро голова у него совсем затуманилась, так что дальше идти он не мог. Пришлось найти глубокую канаву возле дороги, там он и заснул.
Когда Персоник проснулся, в голове у него было ясно, а в животе – пусто. Он принялся искать ручей, чтобы наловить рыбы. Ручей-то он нашел, но ни одной рыбешки поймать не смог. Тогда он повнимательнее пригляделся к плетке и понял, что ее подменили.
– Что ж, – сказал он себе – стало быть, пока я спал, меня обокрали.
Что было делать? Куда идти? На ум шли всякие темные мысли, когда вдруг он увидел какую-то женщину, которая неслась к нему во весь опор.
– Подожди, ради Бога, подожди! – кричала она.
Персоник посмотрел на нее и узнал ту самую старуху, которая жарила ему рыбу. Старуха подбежала к нему и грохнулась на колени.
– О, Господи! Да что же ты сделал с моим домом и с моими мальчиками?
Персоник удивился еще больше.
– Да я, – ответил он, – и не думал вам ничего плохого делать…
– Пресвятая Богородица! Конечно, ничего, но ведь у нас осталась твоя плетка!
– А, проклятые воры!
– Пожалей же нас, – заголосила старуха, – Бога ради! Нас твоя проклятая плетка уже как следует проучила! – зарыдала и запричитала она.
Персоник тут же забыл, что его обокрали, так ему хотелось узнать, что же случилось с его плеткой.
– А что же такого она вам сделала? – спросил он. – Уж не врешь ли ты опять?
– Бог с тобой! – старуха поднялась на ноги. – Как только ты ушел от нас, Перик, мой младшенький, пошел гнать коров на пастбище и плетку с собой взял. Была у нас коровка-красавица, только отелилась, – старуха снова разрыдалась, – и ей поскорее хотелось вернуться домой к теленку, и вот погнал ее мой младшенький, плеткой стеганул, и, говорит, тут же она замертво и упала… Мы сперва и не поверили, что это от плетки все, и, как ни тяжко нам было, над мальчишкой посмеялись. Но потом средний пошел лошадей пасти. И был у нас один жеребенок – мы бы могли его за четыреста франков на ярмарке продать, – тут старуха снова залилась слезами, – так этот жеребенок не хотел на луг идти. Мой средненький и саданул его по крупу плеткой, тут жеребенок и околел. Мой сынок выкинул эту проклятую плетку и пошел домой: напугался он и расстроился. А старший тогда и сказал: «Надо эту плетку сломать». Господи! Господи! Бедный мой сынок!»
На несчастную старуху больно было смотреть: она рыдала и рвала на себе волосы.
– Когда он принес домой павшего жеребенка, чтобы закопать его и корову, то схватил топор и прямо у нас на глазах на колоде, которая стоит у порога, стал рубить плетку на части. Но чертова плетка оставалась цела. Старший рубил ее изо всех сил. И вот мы видим, как три ремешка разом поднялись в воздух и стянули шею моего бедного сыночка, так что он аж вскрикнул и двумя руками стал распутывать узел. И оба брата ему на помощь бросились. Но не тут-то было! Совсем немного времени прошло, и сыночек мой скончался у меня на глазах, как есть задушила его плетка! А потом сама распуталась, как змея, и пошла прыгать по двору с воем. Мы – бежать, как полоумные! Я помчалась за тобой, чтобы ты, ради Бога, пришел за своей плеткой и спас нас от нее!
Персоник выслушал старуху открыв рот. Потом сказал ей:
– Вот если бы вы у меня плетку не украли, ничего бы с вами не случилось. Ну ладно, так и быть, пойду ее заберу.
И он пошел за плеткой. Подходя к дому, он заметил, что все двери в нем закрыты – два старухиных сына прятались: один – на чердаке хлева, а другой – на чердаке дома. А плетка прискакала к Персонику, как только тот ступил во двор, и бросилась ему на шею. Никто никогда еще не видел такой ласковой плетки! Персоник трижды обмотал ее вокруг шеи. Больше плетка не двигалась. Персоник сказал сыновьям старухи, что они могут спускаться с чердаков и отворять двери.
– Где тело вашего брата? – спросил он.
Бездыханное тело лежало на кровати. Персоник подошел к нему и прикоснулся к нему плеткой. И тут же парень встал, протирая глаза, будто очнулся от тяжкого сна. Его мать и братья вскрикнули от радости.
– А теперь, – сказал Персоник, – пойдемте к вашей лошади и корове.
И скотина тоже ожила, как только Персоник дотронулся до них кончиком плетки. Не стоит и говорить, как обрадовались хозяева, видя такие чудеса: они не знали, как и похвалить Персоника, да как ему угодить.
Персоник с ними попрощался, но перед тем, как уйти, сказал им:
– Вот так-то. В моей руке эта штука только добро делает, а в вашей – только зло. Так что запомните: у каждого человека свое орудие на этой земле. А теперь дайте мне хлеба и мяса, пожалуйста, и я ухожу.
Если Персоник и раньше дорожил своей плеткой, то теперь, когда узнал, на что она способна, стал беречь ее пуще глаза.
Вскоре он дошел до леса, где ночевал накануне, и решил пройти сквозь него. Для начала съел немного мяса и выпил глоток воды. Потом смочил палец и пошел, повернувшись к ветру спиной, ведь думалось ему, что так же странствует лист, оторвавшись от дерева, пока не упадет где-нибудь.
Долго он шел, а лес становился все гуще. Вдруг послышался собачий лай, все ближе и ближе. Персоник остановился и вскоре услышал, как лес расступается перед целой сворой псов. Вдруг перед самым его носом промчался огромный волк, глаза и пасть которого горели огнем. Голова у него была огромная, как у быка.
Тут же примчался какой-то всадник, который скакал навстречу волку. Зверь обернулся, увидел, что собаки его нагоняют, разбежался и вцепился коню в самое горло. Конь рухнул, увлекая всадника на землю. Но не конь был нужен волку: он вскочил на спину всаднику. Персоник схватил свою плетку. Но тут примчались собаки – их было то ли десять, то ли двенадцать. Персоник и шагу не успел сделать, как они кучей навалились на волка, и бедный всадник оказался погребен под телами животных. Как можно было помочь ему? Но волк и не думал убивать всадника. Он накинулся на собак и, подавшись назад, стал от них отбиваться. Волк был матерый, нечего сказать. Персоник подошел к охотнику, лежавшему в крови около своего коня. Ранен он был не сильно: больше пострадали конь и собаки. Он тут же обрел дар речи и спросил:
– А с волком что? Волка поймали?
– Я точно не знаю, – ответил Персоник, – он убежал, а вслед за ним и собаки.
– Его надо поймать, – заволновался охотник. – Обязательно! Но что же делать! Лошадь моя околела! Отдам жизнь и все мое добро тому, кто этого волка поймает!
– Если хотите, оставайтесь здесь, – предложил Персоник, – я побегу за ним с плеткой.
– С плеткой, бедный ты мой! – несмотря на боль и ужас, охотник усмехнулся: – с плеткой! Этого волка не берут ни собачьи зубы, ни стрелы. Что ему твоя плетка! А если этот зверь не умрет, то – о Господи! – умрет моя дочь!
Охотник был в отчаянии.
– Этот волк убил уже тридцать одну девушку за последние несколько лет, и все они были богатыми наследницами. В окрестностях осталась только моя дочь, и, пока жив этот волк, я живу в постоянном страхе за нее. Но сколько на этого зверя ни охотились…
Но пока он говорил, Персонику в голову пришла мысль: «Нужно мне убить этого волка».
И не слушая больше жалобы охотника, размотал он плетку и побежал по собачим следам.
По лесным тропинкам была разбрызгана кровь, и Персонику нетрудно было найти дорогу. Но не волк оставлял свою кровь на земле: и там и сям валялись тела собак. Персоник было забеспокоился, не оторвался ли волк далеко от него, как вдруг услышал впереди вой и лай. Тогда он побежал со всех ног.
Волк терзал последних двух собак, когда подбежал Персоник со своей плеткой. Один удар – и волк свалился на землю. Удивительное дело: волк был жив, силы его не иссякли, а было их у него столько же, сколько у здоровенного быка. Но ни зубы, ни когти в ход не пустил. Убить его Персоник не мог и поэтому намотал плетку на голову зверю.
– С моей плеточкой, – сказал он сам себе, – мне никакая опасность не страшна.
И повел за собой волка, безобидного, словно ягненок. Однако зверь никак не шел туда, куда вел его Персоник. Каждый из них тянул в свою сторону. Персоник не мог ни отпустить плетку, ни выпустить зверя, так что пришлось ему идти за волком. И вот злодей пошел вперед, а Персоник зашагал за ним.