Матилин совершенно растерялся – это невооруженным глазом было видно, так что за обедом хозяин спросил у него:
– Ну что, молодые люди, вы по-прежнему в путь-дорогу собираетесь?
Эрве встал из-за стола, опираясь на дубинку:
– Господин и милая барышня, спасибо вам за вашу доброту и за все, что вы для нас сделали. Но если вы нам позволите, то мы сейчас же ваш дом покинем.
И Матилин сказал то же, что и брат. Тогда хозяин ответил:
– Ну так до того, как уйдете, хотя бы посмотрите на моих собак, я ведь вчера обещал их вам показать, а потом – идите на все четыре стороны.
Девушка усмехнулась и кивнула головой, дескать, согласна с отцом. Эрве крепко сжал дубинку в руке и подумал: «Вы думаете, я ваших хитростей не понимаю. Ничего, сейчас, с помощью моего святого покровителя и моей дубинки, я вас выведу на чистую воду!»
После обеда снова были развлечения: все четверо пошли смотреть собак. Хозяин подвел дочь и обоих мальчиков к площадке перед домом, потом подозвал слугу и приказал ему.
– Приготовь для каждого ошейник и цепь!
– Хорошо! – ответил слуга, посмеиваясь.
После это хозяин подошел к дочери и мальчикам. Вся площадка была обнесена стеной, за спиной каждого мальчика стоял слуга, у каждого из слуг под одеждой был спрятан молоток. Площадка была чуть пониже порога, и, чтобы пройти на нее, нужно было спуститься на ступеньку. Посередине площадки был вбит большой и высокий красный кол, на котором висела свежая туша, с которой капля по капле стекала кровь. Хозяин крикнул:
– Пускай собак!
И только он это сказал, раздались вой, лай, топанье лап. Дверь на площадку открылась, и в нее ворвалась свора собак, пролезавших через узкий проход; каждая старалась первой добраться до мяса. Сперва ни одна из них не могла пролезть, и собаки вскакивали одна на другую, глаза у них горели, а пасти были широко разинуты. И вот одна собака, потом две, а потом три высвободились и в два прыжка оказались около мяса. Каждая отхватила по кусочку. Это, разумеется, были самые сильные собаки, остальные пробивались следом; шесть или семь из них были насмерть затоптаны у входа. Те, что не успели первыми, тоже хотели ухватить свой кусок и перепрыгивали через красных собак, перепачканных собственной кровью. Мяса тем временем становилось все меньше и меньше, и, чтобы его достать, приходилось подпрыгивать все выше. Несчастные, обезумевшие от голода собаки падали от усталости, но так и не могли даже лизнуть мясо. Когда пять или шесть кучей повалились замертво под колом, остальным стало легче достать до мяса. После нескольких прыжков остаток туши упал на землю, а вверху остался только железный крючок.
Тут началось новое зрелище: те собаки, которым ничего еще не досталось, стали обнюхивать тела погибших. И вдруг одна собака вцепилась зубами в труп и, испачкав нос в крови, принялась есть. Остальные последовали ее примеру: послышался хруст костей, и вся площадка сразу же стала красной.
Хозяин взглянул на мальчиков: Матилин готов был потерять сознание. Эрве тоже был бледный, но взгляд его не помутнел и сердце не дрогнуло. Он думал о том, что сказала ему дубинка накануне ночью, и ждал, пока придет время нанести удар.
– Ну что, – спросил хозяин. – Как, по-вашему, умеют они быстро бегать?
– Я думаю, – ответил Эрве, – что надо быть поганым человеком, чтобы делать то, что вы делаете здесь.
– Ты так думаешь, мой мальчик? – переспросил хозяин. – Что ж, через час ты сам будешь разыгрывать здесь такой же спектакль. И крикнул слугам: – Сюда, ребята! Стукните каждого молоточком, разденьте их быстренько, и посмотрим, какие из них получатся псы!
Матилин ничего не понял из того, что было сказано, он просто оцепенел. Слуга, стоявший у него за спиной, стукнул его молотком по голове, и мальчик без единого звука упал на землю. Слуга наклонился над ним, потянул его за волосы и тут же вытащил из его тела маленькую рыжую собачонку, которая, истошно вопя, убежала на середину площадки. И тут же с быстротой ветра слуга умчался с телом мальчика, наверное, чтобы отнести его в комнату с мертвыми телами. Но на пути его была преграда – Эрве со своей дубинкой.
Эрве ко всему был готов – отпрыгнул в сторону, когда другой слуга замахнулся на него молотком, со всего размаху стукнул противника дубинкой, благо хозяин не успел прийти на помощь слуге. С хозяином Эрве разбираться не спешил: он побежал вдогонку за тем, кто уносил тело Матилина, крича:
– Погоди у меня, торговец собаками!
Не успел тот убежать с площадки, как получил дубинкой по голове, и снова случилось чудо: слуга упал замертво и выпустил тело Матилина. Эрве взял брата за руку и стал глазами искать хозяина дома и его дочь. Те бегали вокруг площадки и пытались натравить собак на Эрве. Выглядели оба больными: глаза у них выпучились, изо рта шла пена.
– Да уж, как же, – крикнул им Эрве, – они скорее вас съедят, чем меня.
С этими словами он вышел на середину площадки, встал посреди собачьей своры, и ни один пес его не тронул. Тогда Эрве сказал, подняв дубинку к небу:
– Силой моего святого покровителя и силой моей дубинки – пусть все, что здесь есть, примет свой первоначальный вид!
О Господи! Никогда, дорогие мои, вы не видели, чтобы удар грома наделал столько же шума, сколько слова Эрве! Рухнули стены, и собаки с радостным визгом разбежались; земля разверзлась и поглотила все постройки, как мы с вами проглатываем кусок хлеба. Хозяин дома и девушка вдруг преобразились: носы у них вытянулись и стали длинными-предлинными, да еще кривыми; рты стали огромными, а губы – твердыми, как деревянные башмаки; ноги укоротились и стали прямыми, как палки, – во всем свете не найти было других таких уродов, да еще таких, которые бы выглядели настолько злыми и пристыженными.
Они бы с удовольствием провалились под землю вместе с домом и всем добром, да только Эрве волшебной силой своей дубинки мешал им это сделать.
Победа была на его стороне. Больше того, он нашел брата, ведь как только Эрве произнес последние слова, к нему вприпрыжку подбежала маленькая рыжая собачка. Эрве и раз-глядеть-то ее толком не успел – она промелькнула как молния, и тут же его брат, опираясь на его руку, поднялся на ноги, поднял голову и встряхнулся, будто только что очнулся от тяжелого сна. Эрве обнял его и заплакал.
– Ты почему плачешь? – удивился Матилин.
– Потому что я тебя возвратил.
– А что, я потерялся? Значит, мне не приснилось, что я был собакой?
Эрве показал ему целую толпу людей – ремесленников и крестьян, которые шли к ним:
– Им такой же сон, как тебе, приснился.
– Ой, смотри, я же их всех видел в той комнате! – сказал Матилин. Он начал озираться по сторонам, искал комнату, но не видел ни домов, ни даже стен.
– По-моему, я еще не проснулся как следует.
– Теперь, – ответил Эрве, – ты как раз проснулся и глаза твои раскрылись, а до этого ты был просто слепой.
А тем временем освобожденные, счастливые люди подходили к ним. Их было столько же, сколько было раньше собак, – примерно семьдесят. Да, дубинка Эрве творила чудеса! Каждая собака нашла свою человеческую оболочку там, на другом краю сада, и надела ее на себя, как надевают куртку.
Теперь они уже не пытались задушить друг друга, а смотрели один на другого с нежностью и были готовы полюбить друг друга – ведь над ними больше не довлела злая воля хозяина. Они пели хвалу храброму мальчику, вызволившему их из беды. Они удивлялись: как, такой юный, он смог победить их могучего и коварного хозяина. Когда все собрались вокруг Эрве, тот спросил у самого старого человека, по виду крестьянина, что же за история с ним приключилась.
– Историю мою, – отвечал крестьянин, – рассказывать недолго, и ничего необычного в ней нет. У нас у всех тут одна судьба. Вы ведь видели и нашу одежду, и наши мозолистые руки. Все мы были или крестьянами, или ремесленниками. Как мы сюда попали? Что до меня, то я возделывал землю далеко отсюда. У моих родителей была небольшая ферма, и мы получали неплохой урожай хлеба, хотя он доставался нам тяжким трудом. Хлеб у меня шел хорошо, а вот работа – не очень. Мне все казалось, что я смогу зарабатывать больше, а трудиться меньше. Я ушел из родительского дома и после скитаний по стране попал сюда.
Вот этот человек и его дочь совращали нас с пути истинного своими красивыми обещаниями. Но однажды, когда я решил у них остаться, меня превратили в собаку. И с тех пор моя жизнь превратилась в жестокое наказание: раз в десять дней нас кормили, точно так же, как вы сегодня видели, и часто мне приходилось душить самых слабых из тех, что каждую неделю прибывали к нам, чтобы самому не погибнуть от голода. А другие погибали во время драк за еду. Сколько раз я видел, как их выбрасывали гнить в какую-нибудь яму! Этих уже не спасти!
А теперь не скажешь ли ты мне, если, конечно, захочешь, как же тебе удалось победить нашего могучего хозяина, как ты смог это сделать? Мы поблагодарим тебя и разойдемся – каждый в свой край. Мне так не терпится посмотреть, живы ли мои родители, и поскорее перейти с собачьей еды на человеческую!
Все согласились со стариком.
Тогда заговорил Эрве.
– Вот, – он поднял над собой свою дубинку, – что мне помогло одержать верх над этим бессердечным человеком, который вами помыкал.
Он показал лик святого, вырезанный на дубинке, и рассказал о смерти матери, а закончил свою историю так:
– Эта дубинка, которая досталась мне от прадеда, помогла спастись из лап этого человека. С сегодняшнего дня ее власть пойдет на убыль, но завтра она нам укажет, где та земля, где наша родина. В этой дубинке проснулась сила нашей страны, родина следила за нами, охраняла нас всегда, когда хоть какое-то воспоминание о ней оставалось у нас в сердце.
Люди внимательно слушали рассказ юноши, это доставило им столько удовольствия, что они забыли о своих палачах – мужчине и девушке, которые заставляли их так страдать.
Эрве, рассказав все без утайки, вспомнил о них: