Ишкова вновь вызвали в КГБ. Не возражая, он внес и эту сумму.
Александр Акимович Ишков после недолгого периода комсомольской работы в Ставрополе в 1920-х годах всю жизнь трудился в рыбной промышленности. Наркомом его сделал Сталин еще в 1940 году. Название должностей менялось, потому что бесконечно менялась структура промышленности, но сфера его деятельности оставалась неизменной.
Брежнев в 1965 году создал для Ишкова Министерство рыбного хозяйства, и он проработал на этой должности четырнадцать лет. В феврале 1979 года его отправили на пенсию. Он оставался кандидатом в члены ЦК и депутатом и был с почетом похоронен на Новодевичьем кладбище…
Первый секретарь Краснодарского крайкома Сергей Федорович Медунов был хозяином края с 1973 года. Когда Брежнев стал вспоминать военные годы и свои подвиги, то больше всех от этого выиграл Медунов. Знаменитая «Малая Земля», где воевал полковник Брежнев, находилась на территории Медунова. Первый секретарь крайкома позаботился о том, чтобы подвиг Брежнева был достойно увековечен. Брежнев приехал в Новороссийск, растрогался, обнял Медунова.
Об успехах Кубани писали постоянно. Медунов обещал на партийном съезде собрать миллион тонн риса. Построили искусственное водохранилище, затопили села, люди перебрались в другие места. Весь край работал на этот миллион — в жару по колено в воде, чтобы Медунов мог доложить о своем успехе. Он получил золотую звезду Героя Социалистического Труда. Потом выяснилось, что обещанный миллион — это липа. Поля загубили.
Михаил Сергеевич Горбачев вспоминал о делах соседей:
«При Медунове стали реанимироваться и особые, я бы назвал их кубано-местнические, настроения… Культивирование мысли о том, что кубанцы — люди особого склада, имеющие не только особые заслуги, но и особые права и преимущества по сравнению с другими…»
В крае происходили немыслимые по тем временам вещи. Об этом напомнил несколько лет назад журнал «Люди», где составили полное описание «медуновщины».
Знаменитое в те годы «рыбное дело» началось с ареста директора сочинского магазина «Океан» Арсена Пруидзе. Дальше пошло как по маслу:
«Вячеслав Воронков, мэр города Сочи (тайники с перстнями и бриллиантами, квартира с фонтаном и камином, автомобиль „форд“, праздники с цыганами, брюнетками и шатенками в Рыцарском замке, „я допустил перерождение и невыдержанность“, тринадцать лет с конфискацией имущества);
секретарь Сочинского горкома партии Александр Мерзлый и начальник управления общественного питания Валентина Мерзлая по прозвищу „Шахиня“ („групповуха“ с немками на берегу моря, кража оружия у пограничников, присвоение автомашин, бесплатное строительство дачи, приписки, собирание взяток с работников торговли, арест, симулирование психического заболевания, по пятнадцать лет лишения свободы с конфискацией имущества);
секретарь крайкома Тарада (добровольная сдача следствию ценностей на семьсот пятьдесят тысяч рублей, признание взяток от ста человек, три тайника — на кухне, в сарае, в курятнике, взялся помочь следствию, умер от инсульта в Лефортовской тюрьме);
управляющая трестом столовых и ресторанов Геленджика Бэлла Бородкина по прозвищу „Железная Бэлла“ (взятки на один миллион рублей, расстрел);
первый секретарь горкома партии Геленджика Погодин (исчез);
председатель Хостинского райисполкома Логунцов (был допрошен как свидетель, вернувшись домой, написал письмо сыну, обмотал себя проводами и воткнул их в электрическую сеть)…»
Вот какая беседа с пенсионером Медуновым состоялась у корреспондента журнала «Люди»:
— Я сыну Жорику машину купил пополам с тестем, «жигули», в северном исполнении, утепленную, — он же болел у меня. Тарада написал, что вызывает его Медунов и говорит: «Сыну машину надо купить. Сын больной. А денег нет». Тарада якобы сходил за деньгами и положил мне в ящик стола конверт, а в нем — шесть тысяч. Это клевета! Это ложь! Тараду назначили в Москву заместителем министра, так он свой хрусталь и ковры грузовиками перевозил и в Москве на взятке попался, а деньги его из-под земли вырыли, четыреста пятьдесят тысяч, уже желтеть начали. И в тюрьме начал на сокамерников стучать — там его и убили.
— До сих пор неизвестна судьба Погодина, первого секретаря горкома партии Геленджика, — спрашивали Медунова. — Он исчез, как утверждают, после разговора с вами. Одни сочиняют, что Погодина вывезли на подводной лодке за границу. Другие пишут, что его «убрал» местный КГБ по вашему указанию…
— Это неправда. Погодин был беспринципный, и бабская сторона его губила. Он с армянкой, директором школы, сожительствовал, но не разводился с женой. Армяне грозились его убить. Но жена жалобы не подавала: Погодин приехал на пленум крайкома и после пленума уехал в Геленджик. Звонят оттуда: до сих пор не приехал, где? Начали искать. Кто-то видел ночью, как Погодин пешком шел по городу. Был слух, что ушел он в Австралию, как раз австралийское научно-исследовательское судно в ту ночь отчалило. Я думаю, вот что могло быть: либо кто-то вывез его в море и утопил, или в каньон бросили, а за ночь шакалы съели. Так и отец его погиб, и косточки не нашли. Наш КГБ Погодина очень активно искал.
— А что скажете про Бэллу Наумовну Бородкину, «Железную Бэллу» из Геленджика?
— Она с немцами сожительствовала, голой на столе плясала, а ее пригрел Погодин и Главкурортторг. Воровала, гадина, по всем статьям! К ней уже тогда бандиты подъехали, поставили к стене, все забрали. Ко мне пришел Погодин: у нас в Геленджике сдается дом, давайте дадим квартиру Бородкиной! Я отказал: ни в коем случае, у нее же свой дом есть, пусть его продаст, потом подумаем. Она и мне автомашину с продуктами подсылала, но я отправил назад. Но тронуть Бородкину было трудно: она опекала семью члена политбюро Кулакова, бесплатно кормила их…
Судьба первого секретаря Геленджикского горкома партии Николая Федоровича Погодина так и осталась загадкой. Он исчез бесследно. Бэллу Наумовну Бородкину за хищения социалистической осбственности приговорили к высшей мере наказания. Только в Геленджике несколько десятков местных руководителей были приговорены к различным срокам тюремного заключения.
Аресты прошли и в Сочи. Руководители городской торговли и общественного питания назвали имя своего покровителя — Анатолия Георгиевича Тарады, секретаря крайкома партии. Он получал деньги за то, что прикрывал существовавшую в крае теневую экономику, в основном подпольные цеха, которые гнали «левую» продукцию. Благодарные «цеховики» передавали ему деньги, а он делился с остальными. Говорят, что на следствии Тарада обещал назвать имена, но в ту же ночь умер в камере.
Первый секретарь крайкома понял, что расследование нужно остановить. Медунов знал, что твердо мог рассчитывать на генерального секретаря и его окружение. Однажды Медунова уже распекали на секретариате ЦК. Едва он вернулся в Краснодар, позвонил Брежнев:
— Ты не переживай и не очень обращай внимания на случившееся. Работай спокойно.
Когда заведующий сектором отдела пропаганды ЦК Наиль Бариевич Биккенин приехал в Краснодар, Медунов показал ему огромные фотоальбомы, на которых он был запечатлен вместе с Леонидом Ильичом. Имелось в виду, что делать какие-то замечания человеку, столь близкому к генеральному, по меньшей мере глупо.
Медунов пожаловался в Москву, что прокуратура «действует методами тридцать седьмого года». Вопрос в 1981 году разбирался на секретариате ЦК.
О коррупции в Краснодарском крае доложил заместитель генерального прокурора и начальник следственного управления союзной прокуратуры Виктор Васильевич Найденов, высокопрофессиональный и принципиальный юрист.
Но на секретариате обсуждали не продажных краснодарских чиновников и их высоких покровителей, а прокуратуру. Найденову объяснили, что он занимается дискредитацией партийных кадров, и тут же освободили от должности. Вел секретариат Андрей Павлович Кириленко, он не пожалел грубых слов в адрес Найденова.
Виктора Васильевича перевели в следственное управление МВД на низкую должность заместителя начальника отдела по расследованию уголовных дел о преступных посягательствах на грузы…
Сергей Медунов прославился невиданным самодурством. Например, приказал бульдозерами снести все парники, в которых люди выращивали для себя овощи. Распорядился превратить Краснодарский край в зону для некурящих. Курение было запрещено во всех общественных местах. Ничего из этого не вышло, но краснодарский опыт изучали по всей стране.
О ситуации в крае написала газета «Советская Россия». На защиту Медунова бросились партийное руководство, секретарь ЦК по идеологии Зимянин.
«Сколько гнева, — вспоминал тогдашний руководитель газеты Михаил Федорович Ненашев, — обрушилось на голову главного редактора со стороны Михаила Васильевича Зимянина за это, по его мнению, необдуманное выступление, которое, как замечено было в беседе, противоречит позиции ЦК КПСС».
Когда Андропов стал вторым секретарем ЦК, он не выдержал и обратился к Брежневу по поводу Медунова. Разговор был телефонный. В кабинете генсека в тот момент находился его охранник Владимир Медведев.
Выслушав Андропова, Леонид Ильич спросил:
— Что же делать?
— Возбуждать уголовное дело, — предложил Андропов, — Медунова арестовать и судить.
— Юра, этого делать нельзя, — сказал Брежнев. — Он руководитель большой партийной организации, а теперь его — под суд? Мы опоганим хороший край.
Единственное, на что согласился Брежнев, — переместить Медунова на менее видную работу, был такой эвфемизм в партийной канцелярии.
Медунов рассказывает об этом так:
— Меня пригласил к себе Горбачев, сказал: «Сейчас пойдем к Андропову. Разговор будет неприятный». Андропов объявил: «Время пришло отозвать вас в распоряжение ЦК и дать другую работу. Министерств свободных нет, пойдете пока заместителем». Ни упреков, ни объяснений. Всё у меня внутри заклокотало. «Я пойду к Леониду Ильичу». — «А вот этого делать не надо. Леонида Ильича нам надо беречь». В Краснодаре собрали пленум, я простился… Всех предупредили, чтобы никаких вопросов.