Тем временем ситуация в Праге стала вызывать все большее беспокойство не только у Я. Кадара, В. Гомолки и В. Ульбрихта, которые еще в феврале 1968 года забили тревогу, но и в самой Москве. Поэтому уже 6 марта эта тема обсуждалась на заседании Политического консультативного комитета ОВД в Софии[763]. А затем 15 марта на заседании Политбюро ЦК было одобрено «Письмо» Б. Н. Пономарева новому руководству ЧССР, в котором среди прочих вещей содержалось предложение о визите в Москву не столько самого А. Дубчека, сколько целой делегации в составе ряда других членов высшего руководства, которое он позднее крайне пристрастно оценил как некий «знак давления Москвы», чего по факту, безусловно, не было[764]. 21 марта прошло еще одно заседание Политбюро, которое отличалось особой резкостью в адрес нового чехословацкого руководства. Особо досталось А. Дубчеку, по поводу которого А. Н. Косыгин дословно сказал: «он очень разбросан, неуравновешен, на некоторые вещи… смотрит просто наивно»[765].
Вскоре Л. И. Брежнев лично позвонил А. Дубчеку и сообщил ему, что встреча состоится 23 марта 1968 года, но по просьбе ряда лидеров братских держав она переносится из Москвы в Дрезден. На дрезденскую встречу А. Дубчек взял с собой Й. Ленарта, который пока оставался главой правительства, председателя Госплана О. Черника, секретаря ЦК КПЧ по экономике Д. Кольдера и первого секретаря ЦК КПС В. Биляка. Его же собеседниками стали лидеры Венгрии, Польши, Болгарии и ГДР Янош Кадар, Владислав Гомулка, Тодор Живков и Вальтер Ульбрихт, а также советская делегация, состав которой не прояснен до сих пор. В брежневском дневнике членами этой делегации указаны сам Л. И. Брежнев, П. Е. Шелест, К. Ф. Катушев и Л. С. Куличенко[766]. А в записях П. Е. Шелеста, помимо него самого, указаны Л. И. Брежнев, Н. В. Подгорный, М. А. Суслов и Б. Н. Пономарев[767].
Начавшись как экономическая, эта встреча довольно быстро перетекла в откровенный политический разговор, где, по свидетельству ряда ее участников (П. Е. Шелест, А. Дубчек), особо резко в адрес пражских вождей выступили В. Гомулка и В. Ульбрихт[768]. Приведя обширные цитаты из чехословацких газет и журналов, где содержались грубые нападки на братские соцстраны и их лидеров, а также на основы самой марксистской идеологии, они заявили, что подобная «свобода слова» неизбежно приведет «к трещине в соцлагере, куда тут же устремится империализм», и в итоге все это может «закончиться ползучей контрреволюцией» и «большой кровью по примеру венгерских событий 1956 года». Куда более мягкую позицию заняли Я. Кадар и Т. Живков, которых, по мнению П. Е. Шелеста, поддержал Л. И. Брежнев, допустивший тем самым «грубый политический и тактический просчет». Хотя сам А. Дубчек, напротив, посчитал, что на этой встрече «Брежнев корчил из себя заботливого родителя, но в принципе был таким же острым, как Гомулка или Ульбрихт».
Тем временем правящий триумвират продолжил чистку высших эшелонов правящей элиты. И в начале апреля 1968 года на очередном Пленуме ЦК из состава Президиума были удалены Йозеф Ленарт и Мартин Вацулик, которых одновременно сняли с занимаемых ими постов. Новым председателем Совета Министров ЧССР стал Олдржих Черник, а руководителем Пражского горкома Богумил Шимон, который считался человеком Д. Кольдера. Тогда же в состав Президиума ЦК вошли личный друг А. Дубчека Франтишек Барбирек, главный редактор «Руде право» Олдржих Швестка, два секретаря ЦК Йозеф Шпачек и Франтишек Кригель, а также новоиспеченный председатель Национального собрания ЧССР Йозеф Смрковский, который, сменив на этом посту самого ярого антагониста «нового курса» Михала Худика, всегда отличался особым словоблудием и слыл большим любителем «хлесткой фразы». Кстати, три последние фигуры, не согласованные с Москвой, сразу вызвали в Кремле немалую тревогу и, как показали все дальнейшие события, совершенно не напрасно[769]. Наконец, новым главой МВД ЧССР был назначен один из создателей Корпуса национальной безопасности Йозеф Павел, попавший под каток политических репрессий еще в далеком 1951 году по делу Рудольфа Сланского.
По мнению профессора Н. Н. Платошкина, в новом составе Президиума и Секретариата ЦК сложилось три группировки, которые очень условно можно поделить на центристов, радикал-реформаторов и консерваторов. Членами первой слыли сам А. Дубчек, О. Черник и их «люди» Ф. Барбирека, Я. Пиллер, Б. Шимон и С. Садовский, которые, по утверждению З. Млынаржа, зачастую «шли на поводу у радикалов, чтобы не ссориться с прессой или творческой интеллигенцией». Членами второй группировки были Й. Шпачек, Ф. Кригель, Й. Смрковский, Ч. Цисарж и В. Славик, к которым примыкали два новых вицепремьера О. Шик и Г. Гусак, которых почитали чуть ли не главными «иконами» экономических и политических реформ. Наконец, в третью группу входили В. Биляк, Д. Кольдер, А. Индра и Э. Риго, к которым примыкал и новый министр обороны генерал армии Мартин Дзур, который «с политической точки зрения полностью устраивал Москву». Кстати, как уверяет тот же Н. Н. Платошкин, в отличие от А. Новотного, который был аскетом, совершенно равнодушным «к материальной стороне власти», новые лидеры страны, прежде всего А. Дубчек, О. Черник и Й. Смрковский, напротив, придавали этой стороне вопроса особо важное значение.
На этом же Пленуме была одобрена и «Программа действий КПЧ», которая по поручению Президиума ЦК готовилась «политической комиссией» под руководством Д. Кольдера. Между тем у Л. И. Брежнева еще тогда возникли веские подозрения, что авторами этой программы были совсем другие лица, о чем он и спросил у Б. Шимона осенью 1968 года в Москве. Тот не смог или не пожелал сказать правду советскому генсеку, и спустя много лет З. Млынарж в своих мемуарах поведал ее. В частности, он заявил, что окончательный текст этой Программы, который был готов еще в феврале, создавала целая команда реформаторов из академических институтов и аппарата ЦК. Первую часть — «Путь Чехословакии к социализму» — писали Я. Фойтик, К. Каплан и Р. Рихта; вторую часть — «За развитие социалистической демократии, за новую систему политического управления обществом» — сочинял сам З. Млынарж; третью часть — «Народное хозяйство и уровень жизни» — сотворили Б. Шимон и А. Червинка при участии О. Шика, К. Коуба и ряда других экономистов; четвертую часть — «Развитие науки, образования и культуры» — писали Р. Рихта и С. Провазник; и, наконец, пятую часть — «Международное положение и внешняя политика КПЧ» — сочинял П. Ауэрсперг. Он же был фактическим руководителем всей этой «главной рабочей группы», которая периодически собиралась в его кабинете — в редакции журнала «Проблемы мира и социализма»[770].
Тем временем 31 марта состоялось Учредительное собрание «Клуба-231», объединившего вскоре до 40 тыс. бывших политзаключенных, осужденных по 231 статье Закона о защите республики, а несколькими днями позже, 8 апреля, был создан «Клуб активных беспартийных» (KAN). Обе эти структуры, сразу зарегистрированные по указанию главы МВД Й. Павла, уже не скрывали от властей своей довольно жесткой антикоммунистической направленности. По оценке КГБ, их лидеры, среди которых были Иван Свитак, Ярослав Лангер, Карел Нигрин и Ярослав Бродский, были самым тесным образом связаны с международной сионистской организацией «Джойнт» и спецслужбами ФРГ и США. Причем с момента возникновения этих структур их активно поддержал Союз писателей ЧССР, скромно присвоивший себе и им два звонких титула — «совести нации» и «мотора реформ», — а также целый ряд членов высшего руководства страны, в том числе Ч. Цисарж, З. Млынарж, Б. Шимон, В. Славик, Й. Павел и О. Шик. Более того, по оценкам КГБ СССР, все они входили в так называемый штаб «Второго центра», который возглавлял секретарь ЦК КПЧ и новый глава Национального фронта ЧССР Ф. Кригель[771].
1 мая 1968 года антикоммунистические силы провели на улицах Праги первую демонстрацию, на которую, по их же оценкам, вышло не менее 10 тыс. горожан. Эта «проба сил» встревожила не только всех членов Президиума ЦК КПЧ от А. Дубчека до Ч. Цисаржа, но и Политбюро ЦК КПСС, которое стало более активно настаивать на срочном приезде руководства КПЧ в Москву. Краткосрочный визит партийно-правительственной делегации ЧССР в составе А. Дубчека, О. Черника, Й. Смрковского и В. Биляка состоялся 4 мая 1968 года. Переговоры с ней вел правящий триумвират, то есть Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин и Н. В. Подгорный, а также К. Ф. Катушев и К. В. Русаков. Основными вопросами на переговорах стали две важных проблемы — неспособность руководства КПЧ обуздать антикоммунистическую анархию в печати и в партийном аппарате и вопрос о выделении ЧССР крупного кредита в натуральной и денежной форме. Конкретно речь шла об огромном финансовом займе в размере 550 млн долларов и дополнительных поставках 300 тыс. тонн пшеницы и 10 тыс. тонн мяса. Советская сторона, получив крайне путаный, а по факту лживый ответ, все же пошла навстречу «чехословацким товарищам», взяв с них «твердое слово», что они наведут порядок в стране[772]. По итогам этой девятичасовой встречи, подводившейся на заседании Политбюро ЦК 6 мая, Л. И. Брежнев так определил «здоровые силы» в руководстве КПЧ: «Первый — Индра, второй — Кольдер, третий — Биляк, четвертый — Садовский, пятый — Черник»[773].
Также, судя по брежневскому дневнику, либо на самих переговорах, либо сразу после их окончания генсек обсуждал вопрос о проведении на территории ЧССР какой-то операции «Опухоль». Вполне возможно, что речь шла о командно-штабных учениях, намеченных на 10 мая 1968 года, но затем почему-то отложенных более чем на месяц. По крайней мере, 17–22 мая в Праге по приглашению М. Дзура находилась целая делегация Министерства обороны СССР в составе его главы маршала А. А. Гречко, главкома Группы советских войск в Германии маршала П. К. Кошевого, главы ГлавПУРа генерала армии А. А. Епишева, первого заместителя начальника Генштаба генерал-полковника Н. В. Огаркова и командующего Прикарпатским военным округом генерал-полковника В. З. Бисярина.