[1208]. И только 25 марта, вернувшись в Москву, он наконец-то лег в Кремлевскую больницу на улице Грановского, где пробыл ровно месяц, до 26 апреля 1982 года[1209]. Хотя и там он изредка работал с документами, которые ему привозила личный референт Г. А. Дорошина.
На «хозяйстве» в это время находился К. У. Черненко, который де-факто стал вторым секретарем ЦК. Надо сказать, что для многих авторов своеобразным фетишем стало представление о том, что реальным наследником дряхлеющего генсека станет именно тот, кто займет сусловский пост в партийном аппарате. Но дело в том, что К. У. Черненко, бывший опытнейшим партаппаратчиком, сразу после смерти М. А. Суслова стал вести все заседания Секретариата ЦК, так как на тот момент никто другой из членов Политбюро, бывших одновременно и членами Секретариата ЦК, не мог взвалить на себя эту ношу. М. С. Горбачев по тогдашним аппаратным меркам был еще слишком молод и неопытен, а А. П. Кириленко уже реально впал в старческий маразм и, приезжая на работу в ЦК, сидел за пустым рабочим столом. Более того, как уверяет один из брежневских секретарей О. А. Захаров, уже в апреле 1982 года был поднят вопрос о его отставке, но затем решили отложить решение до осени, до «возвращения из отпусков»[1210]. В связи с этим возникает законный вопрос: а зачем его опять избрали в руководящие органы ЦК? Но ответа на него как не было, так и нет.
И такая ситуация в Секретариате ЦК сохранялась почти три месяца, то есть до конца мая 1982 года, когда был созван запланированный Пленум ЦК, в центре внимания которого был большой доклад Л. И. Брежнева и принятие известного Постановления «О Продовольственной программе СССР на период до 1990 г. и мерах по ее реализации»[1211]. На этом же Пленуме был решен и ряд важных организационных вопросов. Во-первых, в состав Секретариата ЦК был вновь возвращен Ю. В. Андропов, а на пост председателя КГБ СССР утвержден генерал В. В. Федорчук, во-вторых, кандидатом в члены Политбюро ЦК был избран секретарь ЦК В. И. Долгих, и, в-третьих, из состава кандидатов в члены ЦК были переведены три человека, в том числе академик Е. И. Чазов.
Уже утром следующего дня Ю. В. Андропов переехал с Лубянки на Старую площадь, где не только занял сусловский кабинет, расположенный поблизости от рабочего кабинета генсека, но и оставил при себе двух сотрудников из ближайшего сусловского окружения — Б. Г. Владимирова и Б. В. Извозчикова. А через день в андроповский кабинет на Лубянке въехал новый глава КГБ СССР генерал-полковник Виталий Васильевич Федорчук, который был переведен в Москву с должности председателя КГБ УССР. Безусловно, столь неожиданное назначение носило знаковый и совершенно беспрецедентный характер. Дело в том, что последние 12 лет нахождения Ю. В. Андропова у руля КГБ его единственным первым заместителем был генерал армии С. К. Цвигун. Но уже через неделю после его гибели, в день смерти М. А. Суслова, первыми заместителями Ю. В. Андропова стали два выходца из «днепропетровского клана» — генерал армии Г. К. Цинев и генерал-полковник В. М. Чебриков.
Надо сказать, что вопрос о назначении В. В. Федорчука до сих пор до конца не прояснен. Сам Ю. В. Андропов, как утверждают Е. И. Чазов и Л. М. Млечин, желал, чтобы его преемником стал В. М. Чебриков, однако Л. И. Брежнев и его ближний круг, прежде всего генерал Г. К. Цинев, решили иначе и перевели из Киева именно В. В. Федорчука[1212]. Но осторожный Ю. В. Андропов, который, по заверениям М. С. Горбачева, «относился к нему отрицательно», не стал возражать генсеку и на его вопрос о том, «кого бы он хотел видеть в кресле своего сменщика», уклончиво ответил, что «это дело генсека»[1213]. Сам В. В. Федорчук в одном из своих интервью, по сути, подтвердил эту горбачевскую оценку, дословно заявив: «Он меня ненавидел так же, как и я его»[1214]. Возможно, подобная «осторожность» Ю. В. Андропова была вовсе не случайна, поскольку от главы Московского УКГБ генерал-полковника В. И. Алидина его шеф узнал о том, что накануне Л. И. Брежнев тайно летал в Киев для встречи с В. В. Щербицким, где, вероятно, и был решен вопрос о переезде В. В. Федорчука в Москву[1215].
Надо сказать, что многие мемуаристы и историки, в том числе ряд бывших членов высшего руководства, в частности член Политбюро первый секретарь МГК В. В. Гришин и главный партийный кадровик секретарь ЦК И. В. Капитонов, расценили назначение В. В. Федорчука как факт того, что сам Л. И. Брежнев уже окончательно решил передать всю высшую власть Первому секретарю ЦК Компартии Украины Владимиру Васильевичу Щербицкому, который давно и вполне заслуженно пользовался особым расположением генсека[1216]. Более того, бывший сусловский помощник А. И. Байгушев прямо пишет, что генерал В. В. Федорчук появился в Москве «как авангардный полк» В. В. Щербицкого, «который должен был занять плацдарм и обеспечить его переход в генсеки»[1217]. Хотя тот же многолетний помощник В. В. Щербицкого В. К. Врублевский отрицает подобную связь и убежден, что «перевод В. В. Федорчука в Москву с облегчением восприняли на Украине не только творческая интеллигенция, но и лично В. В. Щербицкий», который «не мог забыть того, что к снятию его предшественника с должности Федорчук тоже приложил руку»[1218]. Однако последний довод В. К. Врублевского выглядит совершенно неубедительно с учетом того факта, что В. В. Щербицкий прекрасно знал, кто и зачем перевел В. В. Федорчука в Киев еще в 1970 году. Как бы то ни было, многим стало очевидно, что в мае 1982 года Ю. В. Андропов, уже имевший недруга в лице министра внутренних дел СССР Н. А. Щелокова, приобрел нового недруга уже в лице В. В. Федорчука. А вскоре в Киеве появился и новый глава украинского КГБ — генерал-лейтенант Степан Несторович Муха, который последние семь с половиной лет был первым заместителем у В. В. Федорчука и также числился в рядах «днепропетровского клана». Одновременно С. Н. Муха был введен и в состав Коллегии КГБ СССР.
Между тем, как верно заметили ряд авторов (А. В. Островский, Л. М. Млечин, И. Е. Синицин[1219]), несмотря на то, что Ю. В. Андропов въехал в сусловский кабинет, никакого решения о том, что в отсутствие генсека он ведет заседания Секретариата и Политбюро ЦК, а значит, в случае чего стал бы его реальным преемником, принято не было. Не было ему передано и кураторство над теми вопросами, которыми занимался М. А. Суслов. И именно это обстоятельство, по мнению А. В. Островского, дает все основания подозревать, что кадровая рокировка по переводу Ю. В. Андропова из КГБ в ЦК означала «не повышение в его карьере, а почетную опалу». Хотя не надо сбрасывать со счетов и тот очевидный факт, что пересесть из кресла секретаря ЦК в кресло генсека было куда как проще, чем из кресла главы КГБ СССР.
По окончании майского Пленума, как уверяют В. Т. Медведев, Г. А. Арбатов и другие авторы, Л. И. Брежнев вновь лег в больницу, где провел целый месяц, то есть до конца июня 1982 года, а затем практически сразу «ушел в отпуск и уехал в Крым, где пробыл до начала сентября»[1220]. Однако это совершенно не так. Достаточно посмотреть «Записи секретарей приемной Л. И. Брежнева»[1221], чтобы убедиться в том, что уже 25 мая он был на работе и по кремлевскому телефону переговорил с Ю. В. Андроповым и В. В. Федорчуком, затем встретил во Внуковском аэропорту президента Австрии Рудольфа Кирхшлегера и уже на следующий день вместе с Н. А. Тихоновым, А. А. Громыко и А. И. Блатовым вел с ним переговоры. Затем с Л. А. Дорошиной он работал над документами к заседанию Политбюро и говорил по телефону с Яношем Кадаром, а вечером того же дня в Грановитой палате на торжественном обеде в честь австрийского президента выступил с приветственной речью. 27 мая он вновь был на работе в Кремле, провел заседание Политбюро, отдельно переговорил с Е. И. Чазовым, К. У. Черненко, А. А. Громыко и вновь с В. В. Федорчуком, а вечером уже вместе с Н. А. Тихоновым принял члена Ревсовета Ливийской Арабской Джамахирии Абдель Салама Джеллуда. 31 мая Л. И. Брежнев провел заседание Президиума Верховного Совета СССР, принял первого секретаря Ленинградского обкома члена Политбюро ЦК Г. В. Романова, а затем и генсека Компартии Вьетнама Ле Зуана, который вручил ему Звезду Героя СВР и орден Хо Ши Мина. Наконец, 1–3 июня он провел переговоры с чехословацким лидером Густавом Гусаком, а затем очередное заседание Политбюро. И в таком довольно плотном графике Л. И. Брежнев проработал весь июнь.
1 июля он вновь провел Политбюро ЦК, принял А. А. Громыко и А. М. Александрова, а 2 июля — опять В. В. Федорчука и только 3 июля отбыл из Москвы на отдых в Крым, откуда вернулся только 31 августа 1982 года.
Сначала после отъезда генсека на «хозяйстве» в Москве, вероятно, остался К. У. Черненко, поскольку именно он продолжал вести заседания Секретариата, а заодно и Политбюро ЦК. Однако, как уверяет М. С. Горбачев, уже 8 июля под давлением Д. Ф. Устинова генсек произвел «внутренний переворот» и поручил ведение Секретариата и Политбюро ЦК Ю. В. Андропову, который сразу начал действовать[1222]. Уже 20 июля на заседании Секретариата ЦК Ю. В. Андропов пустил в ход мартовскую записку КПК при ЦК КПСС «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края» и, сообщив о том, что по обвинению в коррупции в крае уже арестовано более 150 человек, провел важное решение о снятии С. Ф. Медунова с поста первого секретаря Краснодарского крайкома партии и его отзыве в Москву, где он был временно назначен заместителем министра плодоовощного хозяйства СССР. Тогда же было принято решение «рекомендовать» на пост первого секретаря Краснодарского крайкома Виталия Ивановича Воротникова, который спешно был отозван в Москву с поста советского посла в Гаване