Было уже, было! Сон пересёкся с реальностью. Тогда он стоял на аэродромной эстакаде и прощался не только с женой и сыном, но и с прежней своей жизнью криминального бизнесмена…
Белов проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами.
Странный сон. Прежде всего, Саша не только в Чечне, но и на Кавказе ни разу не был. Не приходилось — все вопросы, связанные с поставками на юг, решал Пчела, нередко не ставя в известность бригадира. Во вторых, Белов служил не в ВДВ — в погранвойсках.
А вот Антон Перебийнос — фигура реальная. Так звали старшину заставы, который уволился из армии по причине загадочной болезни, скорей всего, вымышленной, но подтвержденной, купленной у медиков справкой. Антон покинул заставу через месяц после прибытия новобранца Белого.
Что это — шалость разгулявшегося мозга или подсознание предупреждает об очередной опасности? Шалости отпадают, Белов считал себя человеком с устойчивой психикой, не подверженной колебаниям. Значит, предупреждение?
Глупо. После президентского помилования и последующей реабилитации вряд ли кто-нибудь решится наехать на него. К тому же, он снова не один — рядом с ним надёжные друзья: Федя, Витёк, Док. Пока ещё не братья, какими были Фил, Кос и Пчёл, но такие же верные товарищи, на которых можно положиться…
Подожди, Сашка, не торопись, сам себя остановил Белов. Полученное помилование ничего не значит, выглотнет президент пару стопок горячительного и мигом забудет о существовании прощённого убийцы. Разве мало у него других проблем?
Ладно, разберёмся, не впервые обороняться и нападать. Вот только жаль, что никак не удаётся выполнить данное самому себе слово завязать с криминалом, забыть о существовании стволов, подстерегающих каждое движение.
Большинство недругов либо уничтожено, либо они свалили из страны. Кто остался? Кабан потерял свой вес, превратился в обычную шестёрку — «подай-отнеси». Нет, он ошибается, вспомнил Саша попытку Кабана и его любовницы копать под Шмидта и Ольгу, у дерьмового бандюги выдраны не все клыки, он ещё точит оставшиеся, поэтому опасен.
После того, как Белов отошёл от управления Фонда, им перестали интересоваться и бывшие помощники, и конкуренты. В том числе, кавказские воротилы. С одной стороны, это хорошо, но с другой — не привык он маячить на заднем плане, предпочитает находиться в центре событий.
Введенский, получивший должность заместителя председателя ФСБ и генеральские погоны, редко связывается с бывшим своим агентом влияния. Ему сейчас не по чину получать и анализировать негласную информацию, получаемую от сексотов — секретных сотрудников Конторы, эти функции он передал своему сменщику на посту начальника отдела.
Зорин? Бывший соперник Белого по игре в теннис, многолетний партнёр по полулегальному и вообще нелегальному бизнесу. Вот он опасен. Тем более, что Виктор Петрович покинул чиновничье кресло и пересел в другое — деятеля в собезе России. «Мне сверху видно всё, ты так и знай». А тот, кто много видит, многое может — старая истина.
Тоже не страшно — перетрём. На прямое противостояние Зорин вряд ли решится, он побоится столкнуться лоб в лоб с Ельциным, за спиной которого стоит «Семья» А вот устраивать мелкие пакости — на это он способен. Придётся просто не обращать внимания, как в древние века не обращали внимания на врагов могущественные кельты.
Белов провёл пальцем по кельтскому кресту, вытатуированному на его груди.
Ещё в школе он заинтересовался древней историей. Перечитал уйму книг, перелистал Энциклопедию, позже, когда в России появился интернет, скачал с него всё, что так или иначе касалось кельтов. Систематизировал добытые сведения, переписал их в хронологическом порядке.
В шестом веке до нашей эры орды огненно-рыжих великанов потрясли Европу, пронесясь на своих боевых колесницах по территории современных Франции, Испании, Британии.
Впечатлительный пацан представил себя на колеснице, осыпающего врагов стрелами, уничтожающего их боевым топором и мечом… Нет, лучше не рыжим — русоголовым галлом, так будет ближе к правде. Ещё лучше быть вождем Белловезом, разгромившем этрусские городки. Или — друидом, слагателям мифов, вершителем ритуалов. Иди — филидом-законодателем. Роль барда, воспевающего военные подвиги вождей и героев, его не устраивала — слишком мелко. По натуре Белов был бойцом, а не стихотворцем.
Позже, перед призывом в армию, Саша предложил братьям вытатуировать на груди кельтский крест. Дескать, татуировка защитит их от всех бед и неприятностей. Она — вроде старинного оберега. Фил наотрез отказался. Если и колоть, то что-нибудь другое — голую бабу или американский доллар. Кос тоже отверг предложение: любая татуировка — примета для ментов. Пчела рассмеялся — детская забава. Упрямый будущий бригадир поступил по-своему: знакомый кольщик за немалую цену изобразил на груди клиента витиеватый крест…
Размышления прервал мобильник. Кому он понадобился, с тревогой подумал Белов? С Введенским вчера он пообщался — ничего нового не услышал и ничего нового не сообщил. Ребята спят в соседней комнате. Звонить — нет нужды, проще зайти.
В трубке — мелодичный женский голос.
— Здравствуй, Саша… Узнаёшь?
У Белова, как у любого мужчины, было множество женщин. Они липли к нему мухами к сладкому варенью, одни удовольствовались двумя-тремя ночами и исчезали из жизни мужика, другие изо всех сил пытались надеть на него брачное ярмо, разочаровывались и отпадали. А вот первая любовь осталась в памяти, изредка посылая болезненные импульсы.
— Узнал… Оленька, — хрипло признался он, стараясь говорить уверенно и чётко. Взволнованность выдавало только ласковое имя — Ольги, так он называл жену в минуты близости. — Слушаю?
— Встретиться нет желания?
Едва не ответил вопросом — зачем? Всё равно разбитого не склеить, умершего не оживить. Во время удержался.
Неужели об этой опасности предупредило подсознание? Странная ассоциация — бой в горах и предстоящая разборка с бывшей женой.
— А что — проблемы имеются, да? С Ванькой?
— Разве нам не о чем поговорить? — в голосе прозвучала обида. Слёз от твердокаменной женщины не дождёшься. — Успокойся, я не собираюсь оправдываться или обвинять тебя. Время покажет, кто из нас прав. Разговор предстоит чисто деловой… Согласен или отказываешься?
Явная провокация! Ольга знает, что он никогда не отказывался от стрелки, если даже она грозила ему гибелью. Не тот характер.
— Где и когда?
— Помнишь полуподвальное заведение под названием «Кабачок»? — ещё бы ему не помнить, когда с этой забегаловкой связаны лучшие минуты его прежней жизни. Супруги Беловы в сопровождении братьев не раз оттягивались в нём по поводу и без повода. — Если не возражаешь, через два часа…
— Новый муж отпускает?
Ехидный вопрос повис в воздухе — Ольга поторопилась отключиться. Саша повертел в руке мобильник, подумал и, натянув джинсы, пошел в соседнюю комнату. Ехать на стрелку с Ольгой одному не хотелось. Не потому, что он боялся, нет, от возможного наезда шестёрок хитроумного Шмидта никто его не защитит, а вот моральная поддержка не помешает.
Возвратившись после реабилитации в Москву, Белов решил не поселяться в родительской квартире, тем более, в квартире, где он жил вместе с Ольгой. И там, и там его подстерегали ненужные воспоминания, а он решил начать жизнь с нуля. Вот и снял трёхкомнатное жильё в так называемом спальном районе города.
Поехать на встречу с супругой одному? Как-то неприятно и даже опасно. Кто знает, какие мысли блуждают в голове Ольги? Вдруг бывшего мужа встретит не приветливая улыбка — несколько нанятых за немалые деньги амбалов.
Взять с собой всю компанию — тоже не кайф, не привык к охранникам. Лучше одного — проследит и, при необходимости вызовет ментов. Или — Скорую помощь.
Саша остановился возле двери, прислушался. Спят ли ещё пацаны или уже проснулись? Нет, не спят — слышны голоса, смех. Вошёл по хозяйски без стука. Философ сидит за столом, увлечённо читает какую-то книгу, скорей всего, религиозного содержания. Злой листает альбом с фотокарточками. Наверняка, сексуального направления. Из ванной доносится плеск воды, блаженные стоны — Ватсон принимает утренний душ.
За время общения Саша узнал всю подноготную новых своих друзей, их склонности и привычки.
Лукин , более известный по кликухе Федя-философ, сейчас молится, запивая слова молитвы глотками горячительного. На свалке он предпочитал водку, теперь отдал предпочтение кагору. И горло не дерёт, и не напьёшься в усмерть. Не зря священники выбрали его для церковных процедур. В левой руке он держит молитвенник, в правой — плоскую фляжку. Удобно — думать о божественом и ублаготворять грешную плоть. То бишь, душу.
Витька Злобин, кликуха Злой придумана не по норову — идёт от фамилии. Сидит ук стола, холит и точит любимое своё оружие, так и не пущенное в ход во время разгрома Карфагена — нож с наборной рукояткой.
Станислав Маркович Вонсовский, по кликухе — Ватсон, точная копия звезды российской эстрады Розенбаума, талантливый хирург и преданный друг обожает спать и мыться.
Белов без стука вошёл в комнату.
— Федя, нет желания прокатиться?
Лукин аккуратно заложил страницу бумажкой, закрыл книгу. Плоскую фляжку положил во внутренний карман. Без расспросов — куда, зачем, почему я? — поднялся со стула.
Всегдашний оппонент философу Злобин недовольно фыркнул. Похоже, он ревновал Белова ко всем окружающим, даже к консьержке или — к дворовым собакам.
— Я, как юный пионер, — всегда готов! Только скажи…
— Нашёл кого брать? Ни управлять машиной, ни защитить — полная бездарь! Одна водка в травмированной башке, — язвительно прошипел Витёк. — Да ещё — беспросветная дурь. Уж лучше возьми Дока, тот хотя бы клистир поставит. Не говоря уже обо мне — помощь и поддержка гарантированы…
— На клеточном уровне, — беззлобно пошутил Федя. Такой уж у него характер — не умеет злиться, даже насекомое не способен обидеть. Отбивается от нападок Витька короткими, на первый взгляд, безобидными репликами. — Когда поедем, Серый?