Окуньков слушал, не перебивая. Опять таинственные болгары… Опять мост через Витим и станция «Комсомольская»… Таинственные отлучения…
— Дядька, ты не припомнишь, когда эти болгары отлучались в последний раз? — спросил участковый.
— В последний раз? — переспросил начальник. Похоже, что этот вопрос его озадачил. — В последний раз… Нет, не припоминаю. Хотя, погоди-ка… Ну да, точно! В последний раз они отлучались примерно в то самое время, когда случилась вся эта беда. Нападение на вездеход… Отлучились, а вскоре вернулись. Сказали, что заранее закончили работу и решили пообедать. Время, припоминаю, было не обеденным, то есть рановато было обедать, но мне-то какая разница? Пускай обедают, когда хотят. Хоть три раза за день…
Начальник умолк. Молчал и участковый. Неизвестно, о чем думал начальник, а вот Окуньков думал напряженно, и мысли у него были путаными. Он силился выстроить в уме общую и понятную картину. Нападение на вездеход, болгары-строители, о которых только что рассказали парни со станции «Комсомольская», а вот теперь, по сути, об этом же самом говорит и начальник участка. Там болгары, и тут болгары, там мост через Витим и станция «Комсомольская», и тут — то же самое… Окуньков чувствовал, что во всем этом кроется какой-то смысл, какая-то суть. Может, этот смысл и эта суть и не имели никакого касательства к нападению на вездеход, но во всем этом что-то такое все равно таилось. Что-то непонятное, какая-то неясная, но конкретная логика. И эта неуловимая логика не давала сейчас покоя Окунькову. Смутно у него было на душе и тревожно.
— Вот что, дядька! — сказал он начальнику участка. — Во-первых, благодарю тебя за бдительность и вообще за твой рассказ. А во-вторых, не говори о нашей беседе никому. Будто ее и не было! Но это еще не все. Продолжай наблюдение за теми болгарами. Но, конечно, так, чтобы они ни о чем не заподозрили. И если заметишь что-то такое, немедленно докладывай мне. Просто-таки найди меня, где хочешь, откопай из-под земли, вынь из болота, а найди и доложи!
— Понятное дело, — сказал начальник, помолчал и спросил: — А может, они и на самом деле того…
— Кто? — очнулся от размышлений Окуньков.
— Ну, эти болгары, или кто они есть на самом деле…
— Не знаю я этого, дядька! — вздохнул Окуньков. — Но буду соображать…
На том они и расстались. И вот что было делать Окунькову? Только одно — доложить о разговоре с парнями со станции, а потом и с начальником участка по инстанциям. То есть прежде всего следователю. Вот он, следователь, копошится неподалеку с озабоченным видом.
Что Окуньков и сделал. Вернее, попытался сделать, но следователь лишь отмахнулся от него. Какие болгары, какой мост? Городишь что ни попадя! Лучше бы занимался своим делом — отгонял зевак от места происшествия! На том разговор и закончился.
От такого разговора Окуньков едва не впал в отчаяние. Ну, что это за следователь, который отмахивается от версий, выдвинутых своим коллегой, даже толком их и не выслушав! А может, он, Окуньков, и впрямь хотел сообщить что-нибудь дельное! Вот и работай бок о бок с таким следователем, вот и раскрывай с ним тяжкое преступление!
Но куда было деваться Окунькову? Дождавшись, когда следственная бригада закончит свое дело, Окуньков тотчас же помчался к своему непосредственному начальнику. Но и он не пожелал его выслушать.
— Вечно у тебя какие-то фантазии! — отмахнулся начальник. — Из-за них и работа на участке запущена до безобразия. Ох, дождешься ты неприятностей на свою голову! В общем, так: занимайся своим делом, а кому раскрыть преступление, найдется и без тебя. Вот даже Комитет госбезопасности подключился! Словом, ступай и не нервируй меня своими предположениями. Болгары какие-то, понимаешь…
От начальника Окуньков вышел в угнетенном состоянии. Угнетали его мысли об этих болгарах и их таинственном поведении. Это были мысли, от которых Окуньков никак не мог отвязаться. Более того — это было чувство, от которого он никак не мог отделаться.
И вот с таким-то настроением, больше суток не спавши и не евши, Окуньков и прибыл в Иркутск, чтобы найти Управление КГБ и поделиться здесь своими мыслями и чувствами. И вот он сейчас здесь ими делится.
— Ну, так подошел бы ко мне там, на месте преступления, — хмыкнул Седов. — Я ведь там присутствовал…
— Так кто же знал, что вы — это вы? — пожал плечами Окуньков. — Там было много всяких… Мне и одного следователя хватило! Ну, так и что вы все мне скажете? Если скажете, что я дурак, то ничего, я не обижусь. Зато уйду со спокойной душой. Потому что, может статься, я и вправду дурак. Надумал чего ни попадя…
Полковник Васильев ничего не ответил на вопрос участкового Окунькова, лишь молча покосился на Богданова.
— Скажу я, — самым серьезным тоном произнес Богданов. — Ты, парень, не смотри, что мы специальная комиссия. Мы тоже каким-то образом причастны к этой беде. Так вот: спасибо тебе. То, что ты здесь сообщил, для всех нас очень важно. Может статься, что ты ухватил кончик той самой ниточки, с помощью которой можно размотать весь клубок. То есть раскрыть страшное преступление. А может, и не одно… Так что ты молодец! И наблюдательность у тебя, и смекалка — будь здоров. Ты всем нам очень помог.
— Правда? — просиял Окуньков, и его улыбка была настолько искренней и по-детски простосердечной, что все, кто находился в кабинете, невольно улыбнулись и сами.
— А то! — подтвердил на этот раз Дубко. — А на следователя не обижайся, да и на свое начальство тоже. Потому что разные бывают следователи, и начальство тоже бывает разным.
— Так что же мне теперь делать? — спросил участковый.
— Помогать нам в раскрытии преступления — что же еще? — ответил полковник Васильев. — Но, конечно, без самодеятельности. Есть у нас план, им мы и руководствуемся. С планом мы тебя ознакомим и нагрузим обязанностями. Не сомневайся, нагрузим! Так что работы тебе хватит. Но, повторяю, без анархии! И в первую очередь не приближайся без нас к тем болгарам! Даже виду не показывай, что в чем-то их подозреваешь! Тебе понятно?
— Конечно, понятно, — усмехнулся Окуньков. — Как только что было доказано, не такой уж я безнадежный дурак!
При этих словах все, кто был в кабинете, опять невольно улыбнулись. Похоже было, участковый нравился всем.
— Ладно-ладно, — произнес полковник Васильев и глянул на своего заместителя Седова. — Введите младшего лейтенанта в курс дела.
— Пойдем, — махнул рукой Седов, обращаясь к Окунькову. — Потолкуем.
Они вышли.
— Что же, вы и вправду подключите его к расследованию? — спросил Богданов.
— А почему бы и нет? — пожал плечами Васильев. — Конечно, подключим. Во-первых, он и впрямь смышленый парень. Такой пригодится. А во-вторых, если мы его не подключим, то он подключится и без нас. С его-то неуемным характером и авторитетом среди народа…
— Вот и правильно, — одобрил Богданов.
Помолчали.
— Ну и что вы думаете обо всем этом? — спросил наконец Васильев.
— О таинственных болгарах? — уточнил Богданов.
— О них, — вздохнул Богданов.
— Версия, конечно, интересная, — уклончиво ответил Богданов. — Есть в ней некоторые таинственные моменты… Но мы бы хотели все обсудить в своем кругу. Нарисовать общую четкую картину. Такая, понимаете, у нас давняя привычка. Результатами, разумеется, поделимся с вами.
— Хорошо, — подумав, согласился Васильев. — Пускай будет так. Как долго длится этот ваш общий мыслительный процесс?
— Это у нас называется «общий мозговой штурм», — улыбнулся Богданов. — Недолго. Мы умеем думать очень быстро.
— Понятно, — сказал Васильев. — Но все же какая от нас требуется помощь?
— Для начала нам нужно попасть на мост через Витим, — сказал Богданов. — Это далеко?
— Далековато, — ответил Васильев. — Но мы все предусмотрели, не беспокойтесь. Полетите на вертолете.
— Отлично, — кивнул Богданов.
— А как же ваше снаряжение? — спросил Васильев.
— Какое снаряжение? — не понял Богданов.
— Ну, вы ведь спецназ, — Васильев даже слегка удивился такому вопросу Богданова. — Значит, при вас должно быть какое-то снаряжение…
— Ах, вон вы о чем! — усмехнулся Богданов. — Здесь мы пользуемся золотым древним правилом, которое гласит: «Все свое ношу с собой». Вот и мы все носим с собой. Здесь все наше снаряжение, — он кивнул на рюкзак, который лежал у его ног. Точно такие же туго набитые рюкзаки имелись и у других спецназовцев. — Оружие, рации, кое-какая мелочовка — а больше нам ничего и не нужно.
— Главное наше снаряжение — вот оно, — вступил в разговор Терко и постучал себя пальцем по лбу.
— Вам виднее, — заключил Васильев. — Когда вам нужен вертолет?
— Через полчаса, — ответил Богданов. — К этому времени мы полностью будем готовы к вылету. То есть к дальнейшим действиям. А пока отведите нас в какой-нибудь закуток, чтобы мы могли пошушукаться.
Глава 14
— Ну что — будем рисовать картинку? — спросил Богданов, по очереди оглядев каждого подчиненного.
— Как обычно, — отозвался Дубко.
— Тогда, — сказал Богданов, взглянув на Эльчина и Чудоякова, — начните вы.
Все понимали, что такие слова Богданов сказал не просто так. Таким способом он давал возможность двум новичкам спецгруппы стать ее полноправными членами. Влиться в коллектив, так сказать. Ну и заодно все должны были увидеть, на что способны новички. Пока в плане теории, а уж дальше дойдет и до практики.
— Я думаю, — осторожно начал Эльчин, — что замыкаться на одной лишь версии с болгарами не совсем правильно. Тем более что этот веселый парнишка-участковый мог что-то и напутать. Или домыслить. А мы все невольно попали под его очарование. Но с другой стороны — версия заслуживает того, чтобы ее рассмотреть досконально. Других версий у нас пока нет…
— Я тоже так считаю, — отозвался Чудояков.
Эльчин помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил:
— Болгары… Болгарский стройотряд… Что может помешать западной разведке отправить на БАМ своих диверсантов под видом строителей? Очень даже удобный способ… А уж болгары они на самом деле или кто-то другой — это не так и важно. Кто их тут будет проверять? Кто здесь смотрит на национальность? Здесь совсем другие критерии проверки.