– Вряд ли. Но пока лучше не высовываться. Будьте наготове, но первыми не начинайте. Лишняя кровь не нужна. Понял?
– Понял, – нехотя буркнул Сокол. – Ладно. Как скажешь, босс.
– Что с уродами?
– Пока дышат плесенью, в подвале.
– Ясно. Как пацаны причалят – перезвоню, – Невский отключил связь, задвинул антенну, положил телефон рядом с собой на одеяло и закрыл глаза. Голова просто раскалывалась. Вдобавок ощутимо подташнивало. Сказывались взрывная контузия и сотрясение мозга.
Итак, зверски изнасилованная двумя молодыми «торпедами» из их бригады племянница Кассиуса пришла в себя. И скоро, как пить дать, назовет погоняла своих мучителей и утвердительно ткнет пальчиком в фотографии, потому как уверенные в своей полной безнаказанности гниды рода человеческого во время издевательств над беззащитным ребенком ни кличек своих, ни прыщавых рож не скрывали, решив закончить потеху мокрухой. Но – нажрались и лоханулись. Не добили, по сути – начав большую войну между двумя и без того конфликтующими бригадами. Что ж. Видимо, придется еще раз пройти через мясорубку. А может, Сокол прав? Зря он медлит, надеясь на чудо? Кому выгодна была их с Индейцем смерть? Только Кассиусу. Значит, есть все основания нанести удар первыми, не дожидаясь признаний девочки. Ведь внезапность, как известно, – половина победы.
Однако обострившаяся до предела интуиция настойчиво советовала Владу не торопить события. Пока существует хоть один призрачный шанс избежать большой крови, его надо использовать. Ведь, как бы это дико ни звучало после четырех трупов, прямых доказательств, что за киллером и минерами стоял именно Кассиус, нет! Ни единого! Только предполождения. Пусть и небезосновательные. Даже «девятка» с питерскими номерами, севшая на хвост джипа Индейца еще в самом начале дороги до Коми, тоже, если здраво рассуждать, может служить лишь подтверждением того, что враг не прилетел с Марса, а затаился в родном городе на Неве. Но это и так понятно. Для начала войны нужны неопровержимые улики против Кассиус а. Тогда и расклад будет другой. А иначе получится полный беспредел – свои же твари изнасиловали девочку, и, чтобы скрыть эту гнусь, он, Рэмбо, не дожидаясь предъявы, отдаст приказ первыми мочить пацанов дяди Коли, с которыми их бригада еще недавно была единым целым. Пацаны вместе парились в бане, вместе пили водку, вместе драли сосок и ездили на разборки с залетными. Вместе садились в «Кресты» и вместе гибли…
Нет. Беспредельщиком он никогда не был, и не будет. Все должно быть по понятиям. Правильно.
Влад не заметил, как задремал. И проснулся только после того, как в палату вошла медсестра. Та самая, затурканная жизнью грустная женщина лет тридцати пяти, с темными кругами у глаз, которая приносила ему воду. На этот раз она держала в руках шикарный букет длинных роз, упакованных в прозрачный целлофан и перевязанных такой же алой, как сами цветы, кружевной ленточкой.
– Красивый букет, – улыбнулся Влад. – Спасибо. Отнесите его Валерии, на третий этаж.
– Я уже была у нее, – холодным, металлическим голосом ответила медсестра. – Только что. Лера просила передать вам, что обойдется без подачек. А еще – вот это…
Женщина подошла к кровати, быстро сняла с букета целлофан, бросила его на пол, перехватила розы в правую руку и вдруг наотмашь, дважды подряд, ударила колючими цветами Невскому по лицу. От неожиданности Влад даже вскрикнул, когда острые загнутые шипы больно прошлись наискосок, по лбу, бровям и щекам. Едва не выколов ему глаза.
– Ты что?! Охренела, дура?! – машинально схватившись ладонями за лицо, взревел Рэмбо.
Медсестра ничего не ответила. Лишь смерила Влада высокомерным, пустым взглядом каменной статуи, швырнула розы на кровать, развернулась и ушла, громко стуча каблуками и от души хлопнув дверью. Кажется, хлопать дверью у посетителей его палаты уже вошло в привычку. Дурную привычку.
Невский отнял руки от пылающего, саднящего лица – на них быта кровь. Такая же приторно-алая, как валяющиеся на одеяле шикарные дорогие розы.
– Мудак, – прошептал Влад, скрипя зубами от лютой обиды на самого себя. – На что ты надеялся? Что она пустит слезу и упадет тебе в объятия? Ха! Держи карман шире… Дебила кусок, вот ты кто!.. А Лерка… молодец. С характером. Хоть и шлюха.
Глава пятаяНАСЛЕДСТВО ИНДЕЙЦА
Кое-что важное Сокол по телефону все-таки забыл сказать. Или просто решил сделать бригадиру хоть маленький, но безусловно приятный в сложившейся ситуации сюрприз. Пацаны прилетели в Сыктывкар не одни. С ними был адвокат, Лев Николаевич Меер. Специалист экстракласса, со связями в самых верхах, а с недавних пор, стараниями покойного Индейца, штатный юрист их группировки. Оставив все прочие дела, отныне седовласый вальяжный дедок в дорогом костюме и цейссовских очках получал от бригады за труды пятнадцать тысяч баксов в месяц. Как с ухмылкой заметил Болт, находящийся на крючке у бригады замначальника ГУВД генерал Климов рассказывал Антохе, что когда его шеф, самый страшный мусор с Литейного, узнал что адвокат Меер теперь работает на Индейца, то матерился так, что даже у сидящих в кабинете оперов из убойного отдела уши вяли. «Понимает, пес, что теперь их дырявые уголовные дела по звизде пойдут», – оскалился Медведь.
В том, что Лев Николаевич не зря получает свой более чем солидный гонорар, Невский убедился очень быстро. Не доверяя ментам и отлично зная все их коварные штучки, в виде скрытых микрофонов, адвокат пригласил Влада в туалет, где, включив воду, выслушал его подробный рассказ, в деталях уточнил все нюансы «сказки», изложенной капитану Никитину, расплылся в довольной улыбке, похвалил Невского за находчивость и прямиком направился в главное милицейское логово столицы Коми, где камня на камне не оставил от аргументов легавых, собирающихся задержать Рэмбо в городе «до выяснения всех обстоятельств дела». Уже на следующее утро вновь посетивший больницу капитан Никитин, бросая слова словно медяки нищему, сообщил Владу, что с него сняты все подозрения и он может покинуть город сразу же, как только разрешат лепилы. Врачи, в лице добрейшего старичка Ильи Борисовича, естественно, не возражали. Невский был выписан сразу после ухода капитана, получил на руки историю болезни и письменные рекомендации для питерского доктора, который должен будет следить за его восстановлением после контузии, и в сопровождении охраны и адвоката вечерним рейсом вылетел в Санкт-Петербург. Уязвленный и злой на самого себя, в палату к Лере он так и не поднялся, раз и навсегда вычеркнув малолетнюю провинциальную шлюшку из своей жизни.
В аэропорту «Пулково» вернувшегося после отсидки бригадира встречал прибывший на трех джипах и черном сверкающем лимузине на базе «Мерседеса-600» кортеж «стариков» во главе с Соколом. Помня о произошедшей в столице Коми трагедии, пацаны держались подчеркнуто сдержанно, были напряжены и немногословны. У четверки охраны, обеспечивающей прикрытие, имелись не только пистолеты, но и АКСУ, и гранаты. На пороге большой войны бригада круглосуточно находилась в полной боевой готовности. Когда, покончив с церемонией встречи, братва расселась по машинам, а Невский и Сокол нырнули на широкое кожаное сиденье лимузина, отделенное от водителя автоматической звуконепроницаемой перегородкой, Сергей расстегнул находящуюся в салоне сумку, вытащил кевларовый бронежилет и передал Владу:
– На вот, надень, на всякий случай, – Сокол постучал кулаком по своей груди. – Я уже неделю такой же только ночью снимаю. Передвигаться много приходится, а тачка не бронированная.
– Так в чем же дело? – Рэмбо спорить не стал, скинул куртку и принялся облачаться в легкую зеленую жилетку. – Закажи. Или это проблема?
– Нет, – покачал головой Сокол. – Никаких проблем. Тем более – через «Союз-Баварию». Но, знаешь, все как-то руки не доходят. Вроде бы и так неплохо. За пять лет – ни одного случая расстрела наших тачек. Других, да, косили вдоль и поперек, а вот нам как-то везло.
– В том-то и дело, что просто везло, – крепко затягивая ремни-липучки, заметил Влад. – Сколько стоит броневик?
– Смотря какая модель, – пожал плечами Сокол. – И какого уровня защиты. В идеале такие машины нужны две. Максимальный, так называемый «президентский» уровень надежности, чтобы против гранатомета устояла – боюсь, накладно получится. Даже с нашими возможностями. Где-то пол-лимона баксов за каждую. А у нас сейчас свободной наличности мало. Чуть меньше лимона. Остальное все в деле.
– А если легче? Такую, чтобы взрыв ручной гранаты и очередь из «калаша» могла выдержать? – подумав секунду, спросил Невский.
– Тогда дешевле, – кивнул Сергей. – «БМВ» где-то в двести пятьдесят тысяч обойдется. И не баксов, а дойчмарок. Срок исполнения заказа – месяц. Еще дней десять на доставку. Это если грубо.
– Так какого болта ты жмешься? Сегодня же закажи, – покончив с бронежилетом, Рэмбо вновь надел куртку и строго взглянул на Сокола.
– Я не жмусь, – отвернувшись к стеклу буркнул он, было видно, что слова Невского задели Сергея за живое. – Уже заказал. Позавчера. Сразу, как узнал о том, что у вас произошло… Я все понимаю. Раньше надо было. Но сам знаешь, как у нас, у русских. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится.
– Знаю, – Влад примирительно толкнул Сокола плечом. – Ладно. Лучше поздно, чем никогда. Дай-ка сигарету.
– Я крепкие курю, «Кэмел», – предупредил Сергей, протягивая пачку.
– Все равно, – скривил губы Влад. Закурили. Помолчали. Первым заговорил Сокол:
– Насчет похорон я уже договорился. На Южном положим. На центральной аллее. Недалеко от дяди Коли. У Антохи с бабками все в порядке было. Он всю капусту в банковском сейфе на предъявителя держал. Где – я не знаю. И два письма у какого-то нотариуса оставил, мол, если со мной что вдруг случится, передайте одно родителям, а второе – тебе. Когда с зоны вернешься. Там твоя доля, за все эти годы. Я позавчера на контактную мобилу нотариусу позвонил, сообщил, что Индеец погиб, а ты вышел. Они обещали все проверить и сегодня к концу дня со мной связаться. Чувствуется, серьезная контора. Свое письмо ты без проблем получишь. Как только пройдут похороны второй конверт передадут родителям Антохи. Там полный порядок. А вот у Слона… Были у Костяна какие-то бабки, конечно. Но не много. Они у него не держдались, все сливал в казино. Кретин… Где заначка, на хате или еще где – хрен знает… Отец всю жизнь в тюряге, мать спилась. Одна сестренка из родни. Вместе жили. На проспекте Большевиков. Семнадцать лет девчонке. Поможем? Или…