чистым. Со спокойным сердцем.
– Хорошо. Ты их получишь, – Невский понял, что упускать такой шанс нельзя. То, что нарыл мусор, – настоящая бомба. К тому же Климов абсолютно прав – выйдя на пенсию и уехав из Питера на юга, он переставал быть интересным для их бригады и еще вчера действенный компромат на большую шишку из Большого Дома автоматически превращался в бесполезный хлам. Так почему не использовать его с выгодой последний раз?
– Верю. Тебе – верю, – откашлялся Игорь Севастьянович. – Ладно. Рад, что мы с тобой друг друга поняли. Запоминай. Глушко Виталий Петрович, шестьдесят седьмого года рождения. Улица Декабристов, – далее мент назвал номер дома и квартиры. – Уволен из органов примерно два с половиной года назад. За подлог и рукоприкладство. Я точно не помню, но, кажется, пытался кулаками выбить из какого-то коммерсанта с Апрашки, азера, деньги, за закрытие сфабрикованного дела. Наркотики абреку подбросил. А тот возьми и настучи в собственную безопасность. По уму, Глушко должен был сесть, и надолго, но неожиданно для всех получил лишь четыре года, с отсрочкой. Подмазал, видно, судью. Последнее место работы – водила, в таксомоторном парке «Конюшенная площадь». Это все. Достаточно? – довольно хмыкнул Климов. Информация действительно была ценной.
– Более чем, – как можно спокойнее ответил Невский. Внутри у него все клокотало. – Спасибо, генерал. Кассету, оригинал, привезут в Юкки завтра… точнее – уже сегодня, до конца дня.
– И тебе тоже не кашлять, дорогой. Ну, увидимся еще, пропустим по рюмашке. Будет повод. Давай, – попрощался Климов и первым отключил связь.
Невский нажал кнопку сброса звонка, задвинул антенну, опустил телефон и тихо выругался. В яблочко!
С первого выстрела! Итак, ченьдж замутил бывший мент. Мусор. Пес легавый. Как пить дать – причастный к его аресту. Одно непонятно, зачем долбаному бээсу понадобилось сдавать Катю Вертолет? Ведь лярва сразу же ткнет в него пальцем, дескать он, гад, тебя сажал. А это чревато. Тут явно кроется какой-то подвох. Впрочем, гадать бессмысленно. После возвращения Сокола и визита к проститутке все прояснится. С ней стоит побеседовать по душам в первую очередь, а уже потом нанести визит к легавому. Этот старлей ведь считает, что здорово все замутил и, легко схавав десять тонн зелени, находится в полной недосягаемости для Невского. Квак бы не квак, сучара! Таксист, видите ли, на стрелке будет левый, не при делах! Хрена с два. Зачем тебе лишних людей привлекать и добычей делиться? Сам ты за рулем тачки и будешь. К гадалке не ходи. Номера сменишь на липовые или просто грязью придорожной замажешь, так, чтобы в сумерках с близкого расстояния не разглядеть – и можно спокойно ехать на стрелку. Вот падла. Ну ничего. Повеселись часок-другой. Подержи в руках тугой пресс баксов. Последний раз в жизни. Как там в песенке пелось? «Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал». Ты, пес, у меня реальную тарантеллу танцевать будешь. С пеной на губах. А после укуса тарантула, как известно, быстро дохнут. В страшных муках.
Увлеченный представившейся картиной грядущей сладкой мести, Невский целиком погрузился в себя и не сразу обратил внимание, что к лимузину быстрым шагом возвращается с перекрестка Сокол. Шустро Серый обернулся, ждать таксиста не пришлось. Стало быть стрелка состоялась и адрес получен. Вопрос теперь в другом – липовый он или настоящий? Сокол прав – считающему себя неуловимым бывшему мусору ничего не стоит кинуть его внагляк, всучив взамен десяти тонн бакинских фуфловый, взятый от фонаря адрес.
– Порядок, – выдохнул Сергей, упав на сиденье «Мерседеса» рядом с Рэмбо и протягивая ему клочок мятой бумаги. – Гоним в Ломоносов. Петровский переулок, дом три. Я знаю, где эта развалюха. Панельная пятиэтажка, недалеко от станции. Она там одна такая. Вокруг сплошной частный сектор.
– Откуда такие скрупулезные познания? – беря бумажку, хмуро спросил Влад.
– Да просто все, на самом деле, – отмахнулся Сокол. – У меня по жизни хорошая зрительная память. Один раз чего увижу – до смерти помнить буду. Там еще на соседней улице у Вампира дом. Новье. Только в прошлом году построил. Но он, по ходу, там почти не бывает. Хобби у Гоши такое – участки перспективные в ближних пригородах столбить и коттеджи там грохать, на перспективу. Деньги выгодно вкладывает. Мы однажды с Индейцем мимо той пятиэтажки проезжали, купаться ехали в тамошний парк, на водопад между озерами. Антоха дом Вампира и показал. Я пятиэтажку почему запомнил – там на углу, прямо под табличкой с номером дома, горбатый «запор» прикольный стоял. Замаклаченный до неприличия. Умелец какой-то постарался, бля. Крыша-кабриолет. Литые диски. Салон и панель от иномарки. Спойлер. Аэрография. Прикинь?! Да и движок, стопудово, не родной, а от «фольксвагена-жука» какого-нибудь. Чтоб по габаритам в кузов влез.
– Какая графия? – быстро пробежав глазами корявые рукописные строчки, Невский убрал бумажку в карман.
– Ну, это разрисовка тачек так сейчас называется – аэрография. У «Запорожца» того голая баба была на капоте. А на крыльях и дверях всякие планеты, звезды и прочая космическая лабуда. Вообще ништяк смотрится, если художник толковый, – пожал плечами Сокол. – Я бы тоже на своей «Калибре» такое сделал. У финнов, вон, полно разрисованных тачек по Хельсинки ездит.
– У нас это уже разрешено? – без особого интереса обронил Влад. – Легавые не грузят?
– А фиг знает, если честно, – помолчав секунду, мотнул головой Сокол. – Надо будет звякнуть, пробить поляну. Ну, так мы едем к этой драной суке?
– А ты сам как думаешь? – Невский вздохнул, буркнул устало: – Кортеж президентский больше ни к чему. Не перед кем там выеживаться. Ты вот что. Лысого и вторую команду гоблинов отпускай, до завтра. Пусть спать валят. На американце поедем, сядешь за руль. Хватит нам для прикрытия двух пехотинцев. Пацаны при стволах?
– Ясный перец, – кивнул Сергей, опустил перегородку, передал лысому водиле приказ бригадира, вслед за Владом покинул лимузин и пересел в освобожденный от боевиков «Чероки». Лимузин тут же укатил, а телохранители остались куковать на щербатом тротуаре.
– Он на такси приезжал? – спросил Рэмбо.
– Да. Желтая раздолбанная «Волга». Автопарк «Конюшенная площадь», – лихо вращая баранку подтвердил Сокол. – Номера черные от грязи, цифры хрен разглядишь, – он дернул щекой. – Водила шифровался. Прям Джеймс Бонд. Вязаная шапочка натянута до глаз. Черные очки. Шарф до носа. Притормозил на пару секунд. Я в салон, на сиденье, пачуху бросил, как договаривались, он достал из кармана куртки комок с адресом, швырнул мне и – адью. Так коксу со страха дал, с прокрутами, аж жопу у тачки занесло. Пидор гнойный. Ни за хрен собачий такую кучу лавэ отгреб, падла! А как его, суку, вычислишь?! Разве что хвост пришить, так ведь ты сам не захотел, – Сокол, как заядлый дальнобойщик, языком передвинул сигарету в другой край рта и покосился на Невского.
– Хвост не нужен, – сказал Рэмбо. – Я знаю, кто он. Это один из тех, кто меня на кичу за армяна определил. С блядью разберемся… если адрес не туфтовый… вернемся в Питер и зайдем в гости. Без приглашения. Чифиря выпьем. Покалякаем.
– Ништяк. Думаю, он нам обрадуется. Если не обоссытся. Откуда стук?
– Сорока на хвосте принесла, – поморщился Невский. – Не задавай глупых вопросов. Неужели не понятно?
– Генерал номерок исходящий пробил, – хмыкнул Сокол. – Откуда же еще. Хорошо иметь домик в деревне.
– Сколько нам до адреса ехать? Где-то полчаса?
– Да вроде того, – кивнул Сергей. – Это если быстро долетим. Отсюда километров пятьдесят будет. А что?
– Хреново мне. Останови. Назад пересяду, прилягу. Если усну – разбудишь…
– Так может… это… лучше не гнать гусей и отвезти тебя к врачу, а, Влад? Куда эта тварь до завтра денется? Три года тихарилась, подождет полсуток, – Сокол повернулся к Невскому и внимательно оглядел лицо бригадира. Невский выглядел, мягко говоря, уставшим и замученным. Лоб мокрый. Щеки провалились. Под глазами темные круги. На виске, под тонкой кожей, часто пульсировала вена.
– Тормози, я сказал! Обойдусь. До завтра не сдохну, – выдавил Рэмбо. Когда джип остановился, он взялся за ручку, дернул, открывая дверь, прежде чем пересесть, обернулся. – Время дорого. Дел много. Проблемы быстро решать надо…
Через пять минут Невский уже крепко спал, убаюканный мерным покачиванием внедорожника, пулей несущегося по проспекту маршала Жукова в сторону Петергофского шоссе. Когда, спустя сорок минут, Сокол остановил джип за квартал от нужного дома и тронул Рэмбо за плечо, Влад встал легко, потянулся, прислушался к своему организму и с удив-леним ощутил, что мучившая его весь вечер головная боль исчезла. Да и сонливость как рукой сняло. Вот и ладушки. Пора приниматься за работу. Как там у Винни-Пуха? Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. Блядям – звиздец, ментам – пиздец, на то оно и утро.
Вышли на улицу, заглушив двигатели обоих джипов. Братки были угрюмы и сосредоточены.
– Значит, так, братва, – оглядев пацанов, нарисовал расклад Невский. – В квартире сто три, в этом доме, предположительно находится баба. Бывшая блядь. Погоняло Катя Вертолет. Фамилия – Гаврилова. Я хочу с ней побеседовать. Ваша задача – заставить ее открыть дверь. Потом заткнуть хлебало, чтоб не подняла хипеш, и сообщить Соколу на мобилу. Мы сразу поднимемся в хату. А дальше уж как получится. Стволы оставьте. Не пригодятся.
– Сделаем, – сказал рослый широкоплечий крепыш, откликавшийся на Фрола. – У меня с собой ксива есть ментовская. Липа голимая, но покатит. Если бикса начнет понты гнать – покажу через глазок. На лохов действует безотказно. Не в первый раз.
– Отлично, – Рэмбо взглянул на часы. – Если что, ссылайся на старшего лейтенанта Глушко. Типа от него. Должна клюнуть. Мы с Соколом будем здесь. Все, пошли!
Оставив волыны в тачке, два бывших телохранителя Индейца, а теперь – хотелось верить – верные стражи Рэмбо, обошли огромную лужу и направились к длинной хрущевской пятиэтажке, по ходу сверяясь с табличками у подъездов. В этот ранний час Ломоносов не подавал ни малейших признаков жизни. До рассвета далеко, вокруг мрак и безлюдье, на уши давит почти абсолютная, невозможная для ночного Петербурга, провинциальная тишина. Из всех звуков лишь звонко капающая с крыш и сочащаяся из водосточных труб вода, лай вяло побрехивающей вдали собаки и гул автомобилей, время от времени доносящийся со стороны шоссе, с подножия огромного холма, на котором большей частью стоял сонный приморский городок, своей убогостью и облезлостью никак не соответствующий имени самого великого в истории русского ученого. Невский знал из газет, прочитанных на зоне, – по количеству наркоманов на душу населения Ломоносов является лидером среди всех населенных пунктов Ленобласти. Сказывалось присутствие компактно проживающих в частном секторе цыган, давно купивших местную ментовку и безнаказанно торгующих дурью в любое время дня и ночи. Влад с детства не любил чавых. Впрочем, как и всех остальных «зверей», попадающих под определение ч