а, если не предпринимать никаких мер?
У переохлаждения несколько этапов. Легкое, среднее, тяжелое. Любой перепад температур – это стресс для внутренних органов. Охлаждение ведет к простуде, риниту, недомоганию, формированию холодовой аллегрии. Сопливый боец не боец, на все отвлекается, прислушивается к собственным ощущениям и жалеет себя. Замедляются рефлексы, притупляется внимание, человек становится рассеянным и несобранным. В случае же с тройкой выживших их статус балласта грозил превратиться в гирю на ноге. Нужно было выбраться из мертвого сектора, пока не поздно, и потому Бригадир, как мог, поторапливал подопечных. Из лифта повернули в противоположную сторону от той, где в прошлый раз обнаружилась опасность. Егор, как технарь, не раз бывавший тут, указывал направление, и дело вроде бы спорилось. Несколько переходов прошли легко, не задерживаясь, миновали узел с электрощитовой, очень спорное и опасное место. Множество энергоблоков закрывали обзор, создавая мертвые участки. Чудно, но в этом месте обошлись без потерь. Приключения начались ближе к зоне разгрузки и грузовому лифту, который должен был доставить путников на жилой этаж.
Примерно в середине пути Бригадир почувствовал легкое недомогание, но не придал ему особого значения. Решив списать все на стресс, общую усталость и напряженность, он двигался вперед в прежнем темпе, но очень скоро понял, что его подопечные начали отставать. Первым дал слабину самый старший из четверки, Денис Петрович. Ученый остановился и, прислонившись к стене, произнес хрипло:
– Что-то мне нехорошо. В глазах темно.
Бригадир вскинул руку, маленькая колонна встала.
– Идти сможете?
– Дайте минуту, отдышусь. – Сенников вытер холодный пот со лба, достал носовой платок и высморкался.
Анна подошла, прислонила ладонь ко лбу больного, нахмурилась:
– Температуры нет.
– Жарко, – признался Денис Петрович. – И пить охота.
Лишние пара глотков пресной воды быстро восстановили силы, хворь отступила так же внезапно, как и появилась, и колонна двинулась дальше. Вдруг затормозил Егор.
– Странное ощущение, – проинформировал он громким шепотом. – Чувствуете?
Бригадир бросил взгляд через плечо, потом осторожно окинул пустой коридор и ряд пластиковых кадок с искусственными цветами. Хваленое сталкерское чутье скромно молчало.
– Что? – осторожно поинтересовался Бригадир у Егора. Тот зябко дернулся.
– Будто смотрит кто. Наблюдает. – Последние слова он нарочито растянул, стараясь придать своей фразе больше драматизма.
Пришлось осматриваться еще и еще, проверить запертые двери, оглядеть поникшие и уставившиеся в пол объективы камер наблюдения. Если и подглядывал кто за четверкой, то делал это настолько же умело, насколько и незаметно. Двинулись вновь. Когда замаячила площадка грузового лифта, где в несколько рядов сгрудились так и не доставленные по уровням коробки с оборудованием, настала вполне ожидаемая очередь мутить воду прекрасному полу. Вербова просто встала и, уставившись вперед мутным стеклянным взглядом, произнесла одними губами:
– Не могу.
– Что не можешь? – просипел отошедший было от приступа Сенников.
– Идти не могу, – откликнулась девушка, но как-то вяло и неуверенно. – Будто не пускает что-то.
Егор обошел Анну, махнул пару раз рукой, но никакой внезапно возникшей на пути невидимой преграды не обнаружил.
– Не дури! – бросил Бригадир рассерженно. Вся эта ситуация с недомоганиями начинала его злить. – Тут три шага осталось, потом чистая зона. И заметьте, ни одного урода не встретилось. Удача редкостная, а вы все тут нюни распустили.
Впрочем, подсказывало что-то сталкеру, что не все тут чисто. Манипуляция происходила такая, что сразу и не поймешь, руководит тобой кто-то или это само собой приключилось. На Дениса Петровича напала непонятная хворь, он человек пожилой, перетрудился, перенервничал, вот и начал сбоить стариковский организм. Песчанникова накрыла паранойя, сильная, но им контролируемая, и если бы инженер не собрался, последствия были бы непредсказуемы. А у Вербовой случилась полная неуверенность в собственных силах, она просто не могла сделать шаг вперед. Назад, вбок – сколько угодно, но стоило попытаться двинуться к вожделенной цели хоть на полметра, силы оставляли девушку, накатывали слабость и тошнота.
Бригадир готов был биться об заклад, что все эти мелкие слабости, неспособные выявиться в обычной, привычной обстановке, без труда вылезали в полевых условиях, близких к боевым. Тут даже не физическая немощь, а чистая психология. Оставалось только эти симптомы обострить, усилить, что ли, и достигался вполне плачевный результат. Пришла тут же мысль, что подобное воздействие может стать самым мощным психологическим оружием, и если есть такой агрегат, что пробуждает в человеке его слабость, возведя ее в абсолют, то оружие это страшной силы. Подумать только, победить армию, не произведя ни единого выстрела, не пролив ни капли крови.
Если Егора и Сенникова отпустило, то Анну накрыло конкретно. И убеждали ее, и подталкивали, и старались тянуть, но едва она пересекала какую-то воображаемую черту, как начинала кричать и извиваться, вырываясь из рук. Бригадир серьезно забеспокоился, не привлечет ли этот шум пауков, прячущихся в закоулках технички. Выход нашелся сам собой. Сенников предложил не идти вперед, а пятиться, двигаясь спиной. Удивительно и парадоксально, но сработало. Анна сделала шаг, потом другой, и при помощи Егора достаточно споро двинулась в назначенную точку.
Наконец и площадка показалась, и двери лифта, и даже индикатор на считывателе ключ-карт призывно мигал зеленым. И вот тут сработала сталкерская чуйка, причем так, что у Бригадира виски заломило.
– Всем стоять! – прохрипел он. – Не двигаться.
Рука сама по себе скользнула в карман, нащупала пару гаек. Крохотные стальные снаряды взметнулись в воздух и застыли. Секунда промедления, и повеяло жаром, металл в мгновение ока расплавился, потек по воздуху жидкой струйкой, потом превратился в пар, а после попросту исчез. На все это потребовалось секунды три, не более. В воздухе повис запах горячего металла и химикатов.
– Чуть не вляпались, – с ужасом уставившись в пустоту, произнес Сенников. Лицо его исказила гримаса страха, губы предательски дрожали.
Испугался и Егор. Он застыл в оцепенении, охнул и сделал несколько шагов назад. Не возымела эта картина действия только на Анну, которая пятилась и не увидела происходящего, и на Бригадира, который видел уже такую аномалию на подступах к полигону.
– «Домна», – произнес сталкер. – Страшная штука. Новая. Откуда она тут?
Аномалия начисто перечеркнула планы на легкий отход, перегородив собой весь коридор. Чуть выше, под потолком нашлась узкая щель, куда разве что черенок от швабры и пролез бы, куда уж человеку? Способов нейтрализации этой напасти Бригадир попросту не знал. Они могли быть разными, если брать опыт с прежними аномалиями, от танца до свиной отбивной. Аномалия реагировала самым причудливым способом и могла ослабить хватку или исчезнуть совсем, если правильно на нее воздействовать. Одно «но»: решение находилось или случайно, или требовало порой непозволительно много времени, и всегда было замешено на крови.
– Не так все плохо на самом деле. – Бригадир в который раз изучал карту, расстеленную прямо на полу. На ней красной линией была очерчена аномальная Зона, а дальний участок выделен прямоугольником. Там как раз и таилась вся погань, что несла смерть. Оставался очень спорный вариант подъема – узкая шахтная лестница, использовавшаяся инженерами для ремонта воздуховода и проверки кабельных соединений сетевых коммутаторов. В бункере была локальная сеть – как же без нее? – длина витой пары требовала вбивать ретранслятор через каждую сотню метров, а это оборудование хоть и редко, но требовало минимального осмотра, а порой просто замены.
Сталкер не любил узкие лазы. В них всегда прятался урод. Не было такого рейда, когда из норы не выскакивала бы какая-нибудь гадость и не пыталась употребить тебя на обед. Гадость всегда пряталась и не отсвечивала до поры и, только убедившись в том, что спина жертвы открыта, наносила единственный смертоносный удар. Слава у узких проходов, лестничных пролетов, заброшенных туннелей и других ограниченных пространств, без которых можно было пережить в быту, всегда была дурной. Гражданские этого не понимали и потому ратовали за шахту. Пришлось согласиться, да и вариантов других не оставалось.
Если по коридору прорываться гуртом было сподручнее, то подъем нужно было исследовать самостоятельно, провести так называемую разведку боем, если придется. Пара пуль вперед, где ни света, ни движения воздуха, дабы спровоцировать мразоту, что может там сидеть. Может, и правда, у страха глаза велики, а гад тот пулю получит и свалит, или вообще пусто там и подъем покажется простой физической нагрузкой. Для временной базы выбрали пустое помещение, раньше служившее раздевалкой и душем.
– Уходить буду, забаррикадируйтесь скамейками, – наказал Бригадир гражданским. – Но так, чтобы быстро разобрать можно было. Пистолет вам оставлю, да и времени, думаю, на разведку уйдет немного.
Егор кивнул и начал перетаскивать скамейки, Вербова с Денисом Петровичем остались топтаться на месте, но инструктировать их дальше времени уже не было, оно и так стремительно улетучивалось. Везение было, и везение удивительное. Монстры так и не появились, «домны» удалось избежать, так почему бы фарту не продолжиться и на дальнейшую операцию. Скинув рюкзак, Бригадир проверил боекомплект и, убедившись, что дела вроде как в убежище идут по плану, выглянул в коридор. Пусто. Чертовы стены скоро начнут давить, появится клаустрофобия, тоска по свежему воздуху и солнечному свету. Что бы ни говорили о Зоне, но не вся она сплошная опасность и смерть. Есть там и чистые участки, островки благодати, оазисы спокойствия в пустыне мрака и боли. И не все они заняты.
Как-то раз, во время рейда, после крепкой драки, Бригадир натолкнулся на такой вот оазис. Мягкая трава, чистый мох, хвоя под ногами, свежий запах леса без примеси крови и пороха. Переждать там получилось, восстановить силы. Покидая мирный клочок земли, сталкер будто ее силой напитался. Под землей не могло быть этого, под слоями бетона и арматуры, в убежище, созданном специально для того, чтобы сюда не смогло ничто проникнуть. Сработали на славу. Подземная крепость, как и все у Министерства обороны, вышла на загляденье. И предусмотреть ведь не могли, что враг не будет прорываться снаружи. Его впустят, взрастят и культивируют внутри, и именно со спины он нанесет удар.