Одно мудрое существо однажды сказало мне, как важно делать выбор. Хотя большую часть своей недолгой жизни мне не приходилось выбирать, по крайней мере в важных вопросах, сейчас, у последней черты, я поставлен перед необходимостью сделать выбор. От меня не зависит, жить мне или умереть, – это решил за меня ты. Но когда ты говорил, что у меня нет иного пути, кроме как помочь тебе осуществить свои зловещие планы, ты ошибался. У меня есть возможность выбирать, и я сделал свой выбор.
Я решил не помогать тебе. Я не знаю, является ли Союз колоний лучшим правительством для человечества; у меня не было времени узнать все, что нужно знать по этому вопросу. Но я выбираю не ставить под угрозу жизнь миллионов и даже миллиардов людей, помогая тебе осуществить свержение СК. Быть может, в конечном счете мое решение окажется ошибочным. Однако я принял его сам, стремясь выполнить свой долг, ради чего и появился на свет. Я буду защищать человечество.
Есть горькая ирония в том, Бутэн, что, хотя у нас с тобой общее сознание, общие мысли и даже, возможно, общая цель – благо для человечества, мы, несмотря на все то, что нас объединяет, пришли к совершенно противоположным заключениям относительно способов достижения этой цели. Я сожалею о том, что мы с тобой провели вместе так мало времени. Мне хотелось бы стать твоим другом и братом, а не сосудом, в который вылили твое сознание. Но сейчас уже слишком поздно что-либо менять. Слишком поздно для меня и, хотя ты этого еще не сознаешь, слишком поздно для тебя.
Как бы там ни было, я хочу сказать тебе спасибо. К лучшему или худшему, я появился на свет благодаря тебе и в течение недолгого времени мог испытывать радости и горести жизни. Кроме того, я встретил и полюбил Зои, которой, молю Бога, удастся спастись. Я обязан тебе своей жизнью, Чарльз, точно так же, как я обязан тебе своей смертью.
А теперь позволь мне сделать одно небольшое отступление, которое, обещаю, приведет к кульминации. Знаешь ты или нет, одним из самых любопытных свойств УмноКрови является способность мгновенно окисляться – воспламеняться. Не могу избавиться от мысли, что кто-то закодировал это свойство в качестве жестокой шутки. Впервые мне довелось стать свидетелем этого, когда я видел гибель кровососущих насекомых, которые пытались жалить солдат Специальных сил. Впоследствии оказалось, что эта способность может быть очень полезной – однажды в бою она спасла мне жизнь.
Чарльз, ты сотворил вирус, который собираешься использовать для свержения Союза колоний. Поскольку ты разбираешься в вирусах применительно к компьютерам, тебе, вероятно, знаком термин «троянский конь». Так вот, это послание, мой друг и брат, является троянским конем. Открыв его, ты запустил маленькую программу, которую я написал. Эта программа прикажет всем до одной наночастицам моей УмноКрови мгновенно воспламениться по моей команде. По моим оценкам, того времени, пока я говорил, как раз хватило, чтобы программа успела обработать всю УмноКровь.
Что ж, давай это проверим.
Саган получила сообщение, когда усаживала Зои в капсулу-ловушку. Оно было от Джареда Дирака.
«Если ты меня сейчас слышишь, значит, Чарльз Бутэн мертв. Я распорядился так, чтобы это сообщение было отправлено сразу после того, как мой бывший МозгоДруг запустил программу, которая заставит воспламениться мою УмноКровь. Если Бутэн и не погибнет при взрыве – а он должен обязательно погибнуть, – он умрет от удушья в течение следующих нескольких минут. В любом случае его больше нет в живых, как и меня. Не знаю, слышишь ли ты меня, но надеюсь, слышишь, а это значит, что ты жива и здорова и находишься в безопасности. Прощай, лейтенант Саган. Я рад, что был знаком с тобой. А если увидишься с Кайненом, передай, что я послушался его и сделал выбор».
Саган поделилась сообщением с Харви.
«Отлично. До последнего вдоха Дирак оставался солдатом Специальных сил».
«Да, – согласилась Саган, жестом предлагая ему занять место в капсуле. – Забирайся внутрь, Харви».
«Ты шутишь!»
«Кому-то нужно отправиться вместе с Зои, – сказала Джейн. – Командир здесь я. Я остаюсь».
«Лейтенант, – возразил Харви, – малышка меня совсем не знает. Это ты притащила ее сюда. И ты должна лететь с ней. Кроме того, я пока что еще не хочу уходить отсюда. Я отрываюсь по полной. Полагаю, к тому времени, как Специальные силы бросят на эту станцию камень, я уже успею разобраться с обинянами без посторонней помощи. И, покончив с этим, думаю, надо будет вернуться и посмотреть, не осталось ли там чего-нибудь стоящего. Так что лети, Саган, и ни о чем не думай. Пусть где-нибудь через пару дней за мной пришлют спасательную капсулу. Не беспокойся, со мной все будет в порядке. Даже если меня убьют – я успею получить огромное удовольствие».
«Ну хорошо, – уступила Саган. – Если снова окажешься на станции, постарайся извлечь устройства памяти из модуля переноса сознания, который находится в лаборатории Бутэна. Пусть это будет твоим приоритетом».
«А что в них?»
«Не что, а кто», – поправила Саган.
Вдалеке послышался гул.
«Кажется, за нами уже идут, – заметил Харви. – Забирайся, лейтенант».
– А теперь мы в безопасности? – спросила Зои через несколько минут после того, как капсула взмыла в небо.
– Да, Зои. Надеюсь.
– А когда ко мне приедет папа?
– Не знаю, Зои. – Саган ласково погладила девочку по головке. – Не знаю.
В тесноте капсулы Зои протянула к ней ручки. Саган крепко прижала ее к себе.
15
– Что ж, Сциллард, вы оказались правы, – сказал генерал Мэттсон. – В конце концов из Джареда Дирака вышел прок.
Мэттсон, генерал Сциллард и полковник Роббинс обедали в генеральской столовой. На этот раз ели все трое: генерал Мэттсон стал первым, кто формально нарушил традицию, запрещающую подчиненным есть, заказав для Роббинса огромную тарелку со спагетти под соусом по-болонски. А когда какой-то взбешенный генерал попытался сделать ему замечание, Мэттсон сказал, громко и отчетливо:
– Заткнись, кусок высушенного дерьма! Этот человек заслужил тарелку макарон, черт побери!
С тех пор и другие генералы стали угощать своих офицеров.
– Благодарю вас, генерал, – сказал Сциллард. – А теперь, если не возражаете, мне хотелось бы выяснить, как вы собираетесь устранить эти проблемы наших МозгоДрузей. Из-за халатности ваших людей, оставивших незапертую калитку, я потерял семь боевых кораблей.
– Все подробности у полковника Роббинса.
Генералы повернулись к Роббинсу, который как раз откусил кусок сочного бифштекса по-веллингтонски. Полковник старательно прожевал и проглотил мясо.
– Разумеется, первым делом мы прикрыли эту калитку, – начал он. – Была осуществлена срочная модернизация программного обеспечения МозгоДруга. Существовавшая ошибка исправлена. На будущее у нас намечено самым тщательнейшим образом проверить все программное обеспечение, выискивая в нем недокументированные функции, сомнительные фрагменты и вообще все, что способно влиять на безопасность. Кроме того, мы собираемся ввести в протокол обмена информацией между МозгоДрузьями процедуру проверки на вирусы. Так что вирус Бутэна больше не пройдет.
– Он и раньше не должен был пройти, – заметил Сциллард. – Первые программы, блокирующие вирусы, появились еще на заре программирования, однако в МозгоДруге не было реализовано ничего подобного. Своим пренебрежением элементарной компьютерной гигиеной вы едва не погубили всех нас.
– Подобных процедур не было потому, что в них не возникала необходимость, – напомнил Мэттсон. – МозгоДруг является закрытой системой, полностью защищенной от внешних воздействий. Даже из затеи Бутэна в конечном счете ничего не получилось.
– Однако мерзавец был чертовски близок к успеху, – возразил Сциллард.
– Ну да, но произошло это потому, что кое-кто из сидящих за этим столом захотел создать тело, в которое можно было бы запихнуть сознание Чарльза Бутэна, – пробурчал Мэттсон. – Фамилий я называть не буду.
– Гм, – пробормотал Сциллард.
– В любом случае нынешнее поколение МозгоДрузей доживает свой век, – вмешался Роббинс. – Следующее, уже испытанное гамеранцами, в самом ближайшем будущем будет распространено на все ССК. Новый компьютер обладает принципиально другой архитектурой и является полностью органическим; все коды подверглись оптимизации, и он не унаследовал болезней своих предшественников. Калитка закрыта, господин генерал, и впредь подобных атак можно больше не бояться.
– По крайней мере, со стороны тех, кто работал над предыдущими поколениями МозгоДруга, – сказал Сциллард. – Но что насчет тех, кто разрабатывал новые программы? Вам надо будет проверить, нет ли у кого-нибудь из них желания перебежать к врагу.
– Мы обязательно этим займемся, – заверил его Роббинс.
– Уж постарайтесь.
– Кстати, о перебежчиках, – заговорил Мэттсон. – Как вы намереваетесь поступить с лейтенантом Саган?
– Что вы имеете в виду? – удивился Сциллард.
– Мягко говоря, она слишком много знает. Через Бутэна и Дирака ей известно о конклаве и о том, как строго мы следим за доступом к этой информации. У нее нет допуска к этим секретам, Сциллард. Это может быть очень опасным.
– Лично я не вижу, почему это может быть опасным. Если только не брать в расчет, что это действительно правда. Конклав существует. И если он все-таки сумеет договориться, мы окажемся в самой настоящей заднице.
– Опасно это уже тем, что тут не вся правда, и это вам прекрасно известно, Сциллард, – возразил Мэттсон. – Бутэн ничего не знал о контрконклаве и о том, насколько глубоко мы в нем завязаны и как пытаемся сыграть на противостоянии двух сообществ. События развиваются стремительно, и мы приближаемся к той точке, когда необходимо срочно определяться с выбором и заключать союзы. Нам не удастся и дальше сохранять нейтралитет. Поэтому крайне нежелательно, чтобы ваша Саган начала говорить во всеуслышание свою половину правды, порождая слухи.
– Тогда расскажите ей все, черт возьми, – предложил Сциллард. – В конце концов, она боевой офицер, служит в разведке. Ей можно доверить правду.