— Так точно, капитан.
— Аквалангисты отпустили гайдроп?
— Так точно, капитан.
— Скобы электромагнитов сняты, все семь?
— Сняты, — подтвердил Кусто. — Они показывают их мне в иллюминатор.
— Если забудут хоть одну скобу, — предупредил Уо — мы не сможем сбросить балласт и застрянем где-нибудь под водой.
И он продолжал по телефону проверку — один за другим около тридцати пунктов.
Подводные пловцы, которые готовили в путь батискаф, показывали Кусто растопыренные пальцы, чтобы он мог точно настроить фотоаппараты на съемку рыб.
Но вот У о повернул клапан, и в камеру входа ворвалась морская вода, балласт для погружения. Их ждало дно Тулонского подводного каньона.
Глубоководное судно пронизало знакомое подводным пловцам зеленое безмолвие. Затем вода стала голубой, и вот уже пройдена граница акваланга, они погрузились в мрак без луны и звезд, в неведомые глубины нашей планеты.
Триста метров… Кусто включил наружные прожекторы.
— Вижу снег, только он падает вверх, — сказал он Уо.
Батискаф проходил сквозь рои взвешенных в воде крохотных животных. Эту зону Уо и Кусто называли «супом». Пользуясь глубоководными камерами и фотовспышками, Эджертон и Кусто уже сделали тридцать тысяч снимков в «супе». Теперь Кусто видел его воочию.
Большинство «снежинок» были ракообразные — копеподы. Попадались личинки, крохотные икринки, прозрачные комочки. В иллюминатор Кусто видел подвижных стреловидных червей, различал внутри их прозрачного тела «скелет». Луч прожектора ловил серебристых рыб, которые отражали свет, точно окна на закате. Вообще огни привлекали всевозможных животных: проплывали тучи креветок, пульсировали небольшие изящные медузы, нежно-голубые или оранжевые на фоне черной воды.
Можно было видеть сложные колонии сифонофор, которые собираются в запутанные шнуры — ни дать, ни взять вязание какого-нибудь лунатика. От этих удивительных микроскопических животных протягивались опаснейшие щупальца. А вот за иллюминатором вниз головой, точно йоги, висят какие-то неведомые продолговатые рыбы.
Шестьсот метров. Появились кальмары: голова, как торпеда, за ней волочатся десять щупалец. Кальмары носились вокруг батискафа, вдруг замирали на месте и выбрасывали клубы белой жидкости. Кусто вспоминал про огромных кашалотов, которые ныряют сюда, в пучину, и пожирают кальмаров, про кита-полосатика, который заглатывает косяки креветок, пропуская их через сито своих «усов».
— Поразительно, — сказал он Уо. — Чем глубже, тем этот «суп» гуще. Послушай, Жорж, а если мы будем погружаться чуть медленнее?
Капитан нажал кнопку. Магниты выключились, и по кабине, словно летний дождь, забарабанила дробь из балластных отсеков. У о отпустил кнопку, дождь прекратился. ФНРС-3 застыл почти неподвижно на глубине около восьмисот метров.
— Интересно, что мы увидим, если выключим все наши огни, — сказал Кусто.
Уо послушно выключил наружные прожекторы и внутреннее освещение.
Полный мрак и безмолвие. В иллюминатор Кусто видел необычайный «Млечный Путь», целые галактики мельчайших светящихся животных, среди которых проносились кометы. Мерцали зеленые, голубые огоньки. Вот ракетой промчался кальмар, оставив за собой светящееся облако.
Бензин остывал, поплавок стал тяжелее, и они снова пошли вниз. У о на секунду включил свет и глянул на гидролокатор.
— До дна каньона осталось метров шестьдесят.
Кусто посмотрел вниз, в густую тьму.
— Вижу отсвет наших огней на дне, — сказал он.
Вот и дно. В освещенном круге лежало пять крупных акул и один скат. Они метнулись прочь и пропали. Гайдроп коснулся дна, вес батискафа убавился, погружение прекратилось. Мягкое приземление… ФНРС-3 остановился на глубине полутора тысяч метров.
Кусто внимательно осмотрелся.
— А знаешь, Жорж, мы ведь не на дне, — сказал он, — сели на илистую полку на откосе каньона.
Уо выглянул в иллюминатор.
— В самом деле, выступ.
— Давай-ка пустим моторы, уйдем отсюда, — предложил Кусто.
У о нажал кнопку и держал ее так двадцать секунд. Батискаф приподнялся на полтора метра. Можно плыть.
Уо пустил электродвигатели. Они установлены на батискафе сверху, в кожухах, заполненных машинным маслом, которое противостоит давлению воды. ФНРС-3 снялся с полки, и Кусто увидел как с уступа вниз сорвался огромный ком ила. Катясь по откосу, ком сшибал на своем пути бугорки. Из глубины вверх поднялись облака ила. Должно быть, виновником этой лавины был гайдроп. И сразу не стало видимости. Будто кто-то снаружи прикрыл иллюминатор листом желтого картона.
Батискаф шел компасным курсом к противоположному откосу каньона. Пятнадцать минут он одно за другим рассекал облака ила, точно самолет, летящий сквозь грозовые тучи. Наконец вошел в сплошную тучу. Пять минут — туча не рассеивается. Кусто посмотрел на горизонтальный спидометр.
— Стоим на месте, — сказал он. — Комочки ила за иллюминатором не двигаются.
— А винты вращаются, — отозвался Уо и выключил моторы. — Думаешь, мы уткнулись в склон?
— Возможно, — ответил Кусто. — Подождем, пока осядет ил. Как насчет того, чтобы перекусить?
Уо полез в сумку вроде кондукторской, которая была надета у него через плечо. В сумке лежали бутерброды, бутылка красного вина. Капитан и старший фотограф подкрепились.
Кусто поглядел в иллюминатор: снаружи подвешен крючок с наживкой, приманивать рыб поближе к фотоаппарату. Нет, крючка еще не видно.
Прошел час, илистое облако не рассеивалось.
— Что ж, Жорж, похоже, сегодня уже не придется фотографировать, — заметил он. — Пошли на всплытие?
Уо нажал кнопку магнита и сбросил балласт.
Они смотрели на глубиномер и вертикальный спидометр.
Стрелки приборов не двигались.
Так, застряли в пучине, на глубине полутора километров.
Оба молчали. Зато мысли, как бывает в таких случаях, лихорадочно роились в голове. Неужели ФНРС-3, когда уткнулся в откос, сорвал новую лавину и она. погребла его?
Конечно, можно сбросить еще балласт. Может, быть, тогда батискаф пробьет легкий покров ила? В балластных отсеках остались еще тонны дроби. И тяжелый гайдроп отделяется. Есть, наконец, аварийная кнопка для сбрасывания увесистых наружных аккумуляторов, которые питают током моторы.
Батискаф не двигался с места. Команда мысленно перебирала все причины, почему судно не хочет всплывать. Вдруг Уо твердо произнес:
— Холод. За час море охладило батискаф, он стал тяжелее. Надо сбросить еще балласт.
Они быстро прикинули, сколько мог прибавить в весе батискаф. Уо нажал кнопку и стал отсчитывать секунды по своему секундомеру. Каждая секунда казалась им часом.
— Комки пошли вниз! — крикнул Кусто. — Стрелка вертикального спидометра сдвинулась. Всплываем, Жорж!
Только через 250 метров батискаф вышел из облака ила. И опять кругом «суп», живой полуночный «снегопад». Теперь крохотные животные казались им старыми друзьями. Уо, включив ультразвуковой передатчик, снова и снова передавал сигнал «М», означающий «всплываю» («всплывать» будет по-французски «монте»).
Под водой занялся «рассвет». Сумеречную зону сменила зона зеленого света. Вот кабина закачалась. Всплыли.
Глава девятаяНА ДНЕ СУЭЦКОГО ЗАЛИВА
Кусто и Дюма склонились над штурманским столом. Перед ними лежала крупномасштабная карта пролива Губаль, соединяющего Красное море с Суэцким заливом. «Калипсо» белой щепочкой качалось на волнах под оранжевыми и фиолетовыми возвышенностями Синайского полуострова. Было так жарко, что на палубе таяла смола в пазах между досками.
— Тут где-то под нами лежит погибший корабль, — сказал Кусто. — Вот отметка на карте, глубина тридцать метров. Бьюсь об заклад, его не обследовал еще ни один водолаз. Поищем?
Дюма хлебом не корми, дай только первым попасть на затонувший корабль. Он попросил по телефону главного механика Андре Лаба подняться на мостик. «Калипсо» остановилось возле полузатопленного рифа и спустило на воду катер. Захватив металлическую чушку, боцман пошел на катере к рифу. Здесь он положил чушку на кораллы — она будет «мишенью» для радара, на нее удобно ориентироваться во время подводного поиска. И вот уже антенна радара вращается на стеньге, простирая во все стороны незримые щупальца. Кусто прильнул к резиновому тубусу, защищающему от света экран радара.
— Мишень видна отлично, — доложил он.
Лаба начертил схему поиска. На кальку, наложенную на карту, он нанес паутину координатной сетки, ее линии расходились, как лучи, от радарной мишени на рифе. Такая сетка позволяет подводным разведчикам в любой миг определить свое положение, даже если для этого участка моря нет подробных карт. И «Калипсо» начало ходить взад и вперед, проверяя сектор за сектором.
Чтобы «поймать» затонувший корабль, были пущены в ход подводные «щупальца». Кусто включил гидролокатор. Этот прибор непрерывно рисует профиль морского дна и сообщает о глубине. Из «пузыря» на корпусе датчик гидролокатора шлет вниз поток звуковых сигналов высокой частоты. Сюда же приходит отраженный сигнал, превращаясь в штурманской рубке в видимый рисунок. Звук распространяется в воде со скоростью полутора тысяч метров в секунду. Автоматический прибор измерял долю секунды, которую сигнал потратил на путь до дна и обратно, и сообщал результат перу самописца, а перо чертило профиль дна на рулоне миллиметровки, которая непрерывно разматывалась перед окошком прибора. Гидролокатор «Эдо», установленный на «Калипсо», настолько чувствителен, что начертит убегающий вниз пунктир, если кок выбросит за борт консервную банку. На гладком дне, да еще при такой малой глубине, судно высотой около 15 метров будет выглядеть на миллиметровке целой горой.
В помощь радару, координатной сетке и гидролокатору для поисков затонувшего военного транспорта были привлечены глаза Дюма. Он прошел на нос, открыл люк и спустился по трапу, который укреплен в трубе, приваренной к форштевню. В двух с половиной метрах ниже ватерлинии он удобно улегся в наблюдательной кабине и стал высматривать погибший корабль. О своих наблюдениях он сообщал по телефону на мостик.