– Но она могла быть!
Видок пожал плечами.
– Я и не отрицаю этого, – промолвил он равнодушным тоном. – Каждому лягушонку по жабе, в конце концов. Только вот женщина вряд ли будет замуровывать своего любовника в стену. Это скорее работа для мужчины.
– Может быть, у нее был сообщник? – предположил Алексей.
– Может быть, – согласился Видок, подумав. – Ведь наш Тербийон был далеко не первой молодости, что греха таить.
Алексея неожиданно осенило. Он остановился на месте и посмотрел на Видока.
– Патрон, – сказал он, – какой же я осел!
– Это почему? – проворчал Видок.
– Да потому, что не учел очевидного! Какие друзья, какие женщины? Ведь Тербийон был ранен, понимаете, ранен! Конечно, он первым делом обратился бы к доктору!
– Ну наконец-то до вас дошло, – хмыкнул Видок. – И где, по-вашему, должен был находиться этот доктор?
– Я думаю – да нет, уверен, – что этот доктор жил неподалеку от дома старика Патрюса, вблизи от дороги, по которой проезжал Тербийон.
– А на двери была табличка, как у всех докторов, – закончил Видок. – Тербийон заметил ее и обрадовался. Ведь ему очень хотелось жить – с таким-то богатством… Да, наше предположение не лишено вероятности.
– Осталось только узнать, кто из докторов практиковал в сентябре 1822 года в этом районе, – промолвил Алексей.
– Тогда пошли к бонапартисту, – сказал Видок.
Судя по всему, когда они пришли, мсье Куртенэ находился в наилучшем настроении. Он сидел в кресле, взмахивая воображаемой палочкой, как это делают оперные дирижеры, а канарейка вовсю свистела «Марсельезу».
Завидев дорогих гостей, мсье Куртенэ вскочил с кресла.
– Заходите, господа, заходите! Рад, что вы снова вспомнили старика!
– Во-первых, мсье, – начал Видок, – разрешите поблагодарить вас за точность предоставленных нам сведений. – На стол легли пять золотых кружков. – И, хотя эти монеты всего лишь королевской чеканки, а не наполеондоры прославленного императора, примите их как скромное подношение от его горячих поклонников.
Пух на голове мсье Куртенэ едва не встал дыбом. Старик порозовел и сложил ручки, как на молитве.
– Да о чем речь, мсье Видок! Поверьте, я рад услужить вам!
Алексей кашлянул. Наступило неловкое молчание.
– Мсье кто? – полюбопытствовал Видок.
Хозяин канарейки закудахтал от восторга.
– Право же, мсье Видок… Я ведь сразу узнал вас! Мне как-то довелось ездить в Париж по делам, и я поселился в гостинице по соседству с вашим домом… Хозяин знал и вас, и ваших людей, и говорил ваши имена, когда кто-нибудь из вас показывался на улице. У него из-за этого много англичан останавливалось… все хотели посмотреть на вас хоть одним глазком… Ведь вы же знаменитость, мсье, чего уж там!
Видок тихо вздохнул. Алексей заметил, что почему-то его тщеславный знакомый был в этот раз вовсе не рад известию о своей славе.
– Видно, мсье, мне остается только признать свое поражение, – сказал Видок, усаживаясь. – Это действительно я.
– Вот видите! – обрадовался мсье Куртенэ. – И я сразу же понял, что вы пришли ко мне не просто так! – Он засуетился. – Луиза! Луиза! Что вам угодно, господа – немного вина, кофе, коньяку?
– Ничего, – коротко ответил Видок.
– Право же, вы обижаете меня, господа!
Наконец сошлись на кофе. Молоденькая служанка в мятом переднике принесла чашки, кофейник и сахарницу.
– Насколько я понимаю, рассказ о пропавшем дядюшке не соответствует действительности? – полюбопытствовал мсье Куртенэ, глядя на Видока своими маленькими, чрезвычайно проницательными глазками.
– Ну, мсье, – важно промолвил Видок, – должен же я был что-то сказать!
– Понятно, понятно, – закивал хозяин. – Так в чем все-таки дело?
Видок посерьезнел.
– К сожалению, мсье, не могу пока сообщить. Если я благополучно доведу дело до конца, вы прочитаете обо всем в газетах.
– Ах так, – сказал мсье Куртенэ с некоторым разочарованием. – Так что вы хотели узнать у меня?
Видок объяснил. Куртенэ задумчиво сдвинул брови.
– Ага, ага… Значит, вас интересует, кто из докторов жил в том районе? Постойте-ка… Старый доктор Матье… нет, он умер в 1817-м… нет, 1818-м… Да, именно так… И его практика перешла к мсье Роллену.
Видок вскинул брови. Алексей смутно вспомнил, что где-то уже слышал это имя. Только вот где?
– Вы имеете в виду того самого мсье Роллена, который осматривал найденный в снесенном доме труп?
– Да-да, – закивал старик. – Это он и есть. Надо вам сказать, что тот район не мог похвастаться богатыми людьми, и когда доктор Роллен получил наследство, он переехал поближе к центру…
– А когда доктор Роллен получил наследство? – тяжелым голосом спросил Видок.
– В тысяча восемьсот… Когда умер император? В 1821-м? Так доктор получил наследство через два года, в 1823 году.
Глава девятнадцатая,в которой выясняются кое-какие подробности
Видок бушевал. Он вошел в номер, швырнул свой высокий цилиндр, так что тот перелетел через всю комнату, и разразился ругательствами.
– Доктор! Получил наследство! Знаем мы эти наследства! Мерзавец! Продал «Принцессу грез», а дуракам сказал, что получил деньги по завещанию родственника… А, черт подери!
– И какая ирония судьбы, – заметил Алексей. – Ему пришлось осматривать труп того самого человека, которого он же и замуровал…
Видок в сердцах пнул стул и сел. Он подпер щеку рукой и мрачно задумался.
– Может, наведаемся к доктору? – предложил Алексей.
Видок злобно покосился на него.
– И что мы ему скажем? «Милостивый государь, будьте добры, признайтесь, куда вы дели зеленый бриллиант короны?» Так, что ли?
Он явно был не в духе. Алексей помедлил и подошел к двери.
– Куда вы? – окликнул его Видок.
– Я пойду к себе, – ответил молодой человек. – Если я вам понадоблюсь…
Видок в ответ только рукой махнул. И Каверин ушел.
На самом деле, воспользовавшись зарекомендовавшей себя тактикой, Алексей нашел хорошенькую служанку, работавшую в гостинице, и разговорился с ней. Он признался, что недавно был ранен на дуэли, а теперь вынужден путешествовать, да вот рана что-то стала его беспокоить. Не подскажет ли ему мадемуазель Алис, кто в Тулузе самый что ни на есть лучший доктор?
Мадемуазель Алис, польщенная и заинтригованная, без промедления выложила ему подноготную всех тулузских докторов. К доктору А. лучше не обращаться: он стар, да и, что греха таить, закладывает за воротник. Доктор Б. не пьет и дело свое знает, да вот беда – дерет безбожные деньги. Доктор В. лучше всех, только он живет на другом конце города. Доктор Роллен живет ближе, и он ничем не уступает ни доктору А., ни доктору Б., ни доктору В.
– Вы меня уговорили, – сказал Алексей, улыбнувшись самой обаятельной и сердечной из всех своих улыбок. – Решено: еду к доктору Роллену.
Он взял фиакр, совсем не похожий на элегантные парижские фиакры. Этот был почти развалиной, и тащила его лошадь, тоже сильно смахивающая на развалину. Тем не менее через каких-нибудь полчаса тряской езды в неудобном экипаже Алексей очутился у дома мсье Роллена.
Дверь отворила старая служанка. Молодой человек объяснил ей цель своего визита, и она пригласила его войти.
Доктору Роллену было около сорока лет. Он был темноволосый, кареглазый и говорил с сильным южным акцентом.
– Удар шпагой? В грудь? Посмотрим, посмотрим…
И Каверин дал себя осмотреть.
– Вдохните… Здесь не больно? А здесь? Потрясающе! Знаете, мсье, а вы ведь могли не оправиться после такого удара… Просто поразительно!
– Что именно? – осведомился Алексей, которого забавлял энтузиазм доктора. Сам он не видел в своей ране ровным счетом ничего особенного.
– Все вместе, – искренне ответил Роллен. – Я знал только одного человека, которому на дуэли повезло так же, как и вам… Впрочем, лучше бы ему не повезло, – добавил он, нахмурившись.
– О ком вы говорите? – удивился Алексей. – И почему ему не должно было везти?
– Вы ведь не здешний, кажется? – спросил доктор, глядя на Каверина карими пытливыми глазами.
– Нет, я… гм… проездом.
– Вот и прекрасно. Сядьте-ка сюда, я сменю вам перевязку. Надо вам сказать, мсье, что я родился в Тулузе, окончил местный университет и всю свою жизнь провел здесь. В те годы у меня был закадычный друг по фамилии Трибуле. Неплохой парень, да только беда – чересчур горячий. Это его и погубило. Ни в чем он не знал меры. Если он что-то думал, ему надо было обязательно сообщить свои мысли тысяче людей. Сами знаете, некоторым это не очень нравится, и из-за своей откровенности он не раз попадал в дурацкие истории. Однажды, дело было еще в университете, ему пришлось даже драться на дуэли. Ну, тот молодчик, с которым он дрался, шпагой умел не только маргаритки сшибать. Короче, не успели мы ахнуть, как Трибуле очутился на земле. Мы бросились к нему, я посмотрел, куда вошло лезвие… Ну, думаю, все, пропал мой товарищ. А он поднял голову и засмеялся. Вот какой был человек… Потом выяснилось, что шпага скользнула по грудной кости и это смягчило удар. В общем, Трибуле выжил… Так не туго?
– Нет, мсье. А что стало с вашим другом?
Доктор вздохнул.
– К сожалению, кончил он плохо. Его сослали в Новую Каледонию, и я больше не имел от него вестей.
– Сослали? За что?
Роллен нахмурился.
– Дело в том, что мой друг был сторонником императора Наполеона, а в то время, после Реставрации, это было довольно опасно… Не помню, что там Трибуле написал – то ли памфлет на короля, то ли просто похвалу умершему императору… В общем, что бы это ни было, написанного оказалось вполне достаточно, чтобы угодить под суд. Мне кажется, Трибуле сам не ожидал такого поворота дела. В то время у меня была небольшая практика в предместье, а Трибуле еще учился, но частенько подменял меня. Я тогда нередко отлучался – моя тетушка жила в Сен-Лисе и хворала, а она была довольно богата, и, знаете, мне не хотелось, чтобы она забыла вдруг упомянуть меня в своем завещании. Я тогда как раз собирался жениться, – прибавил доктор просто, – и мне деньги были очень нужны.