— И до которого часа вы были у мисс Кесуик, сэр?
Оуэн взглянул на меня.
— Почти до двух, — призналась я, чувствуя себя набедокурившей школьницей. Щеки стали горячими.
— Мой водитель доставил меня в отель, и я лег спать.
— Ваш постоянный водитель?
— Да. Майкл. Он и сейчас ждет на улице. По крайней мере должен ждать.
— А утром уехали в Хенли?
— Да, около девяти.
— Знаете, почему мисс Ромеро оказалась в вашем офисе?
— Понятия не имею.
— Вы не договаривались о встрече?
— Нет.
— У нее был ключ от вашего кабинета?
— Насколько мне известно, нет. Повторяю, я понятия не имею, почему она лежала здесь и каким образом вошла.
— У кого ключи от вашего кабинета?
— У меня. У Кик. У охраны, разумеется. И это все.
Оуэн взглянул на меня, словно требуя подтверждения, и я кивнула.
— Вот, пожалуй, и все, сэр. — Старший инспектор Кертис закрыл блокнот.
— Спасибо, что уделили мне время. И пожалуйста, примите мои соболезнования.
— Могу я задать вопрос, инспектор? — сказал Оуэн, — Вы надолго собираетесь оставить ее здесь?
— Еще час, не больше.
— Нельзя ли поторопиться? У меня много дел.
Такая реакция Оуэна, казалось, напугала Кертиса.
— Мы и так действуем достаточно оперативно, сэр. Но даже если мы унесем тело, все равно потребуется некоторое время, чтобы проветрить помещение.
— Это уж точно. В кабинете воняло хуже, чем в пешеходном переходе между Кенсингтоном и Грин-парком, навечно оккупированном бездомными бродягами, уверенными, что можно обойтись и без унитаза, пока собственные штаны еще целы.
Я так боялась, что он спросит, где я провела уик-энд, что, как оказалось, забыла о необходимости дышать и судорожно втянула воздух, только когда он оставил нас вдвоем.
— Вы в порядке? — озабоченно осведомился Оуэн. — Побелели, как простыня.
— Ничего страшного. Последствия шока.
Он покачал головой и брезгливо поморщился.
— Полная неудачница. Какого черта ей понадобилось тут в выходные? И как, черт возьми, она пробралась в мой кабинет?
— Нечего смотреть на меня. Я ее не впускала.
Сама не знаю, почему я не упомянула о том, что в кабинет Оуэна вела отдельная лестница, начинающаяся прямо от того, что кажется приваренной стальной панелью в переулке, за мусорными ящиками. Она была такой старой и заброшенной, что я не уверена, знал ли о ней сам Оуэн: я никогда ему ее не показывала. В последний раз, насколько я знала, ею пользовался сэр Крамнер много лет назад, когда пытался избежать встречи с женой и ее мамашей. Бедный сэр Бенджамин никогда по ней не ходил: ему не от кого было скрываться, кроме как от самого себя.
Глава 22
— Я не знала, что Тина употребляла наркотики, — заметила я Оуэну, который временно обосновался в зале, пока полиция заканчивала работу в кабинете, запихнув гниющий труп Тины в большой черный пластиковый пакет и выкатив к служебному лифту у черного хода. — А я думала, она была помешана на фитнессе.
— Вы многого не знали о Тине. Наркотики — всего лишь верхушка айсберга.
Мне хотелось расспросить подробнее, но Оуэн предпочел не распространяться на эту тему.
— Послушайте, Кик, — продолжал он, — простите, что смутил вас своими идиотскими приставаниями. Не стану все сваливать на шампанское. Я готов подписаться под каждым словом, но тем не менее извините.
Он вручил мне утреннюю газету, раскрытую на колонке ежедневной светской хроники. Один абзац был обведен красным фломастером.
— Добудьте мне приглашение на это, — ткнул он пальцем в овал. — И соедините меня с Гилом… пожалуйста.
Я пробежала глазами заметку. Мистер Ишмейел Уинтроп праздновал свое девяностолетие в своем доме в Мейфэре.
Такова неприятная сторона аукционного дела: выискивать и пригревать старых и больных людей. Поправка. Старых, богатых и больных людей. Под внешним лоском высшего класса, престижа и привилегий бурлит водоворот бесстыдной гонки со смертью. Предпочтительно добраться до владельцев и их семей до того, как горячо любимые отправятся на тот свет. Следовательно, служащие и эксперты аукционных фирм тратят невероятное количество времени и денег, используя все связи и хитрости, чтобы раздобыть приглашения на вечера, приемы, концерты, обеды, ужины, домашние праздники, а также свадьбы, крестины, бар-и батмицва и похороны, где могут вступить в прямой контакт с предполагаемой добычей. Интересно, что это не так сложно, как кажется. Большинство экспертов, служащих и их помощников могут, как правило, похвастаться благородным происхождением. Все это люди, выросшие в окружении коллекций и привыкшие ценить их историю и ценность. Поэтому, нанимая отпрысков знатных фамилий, аукционисты надеются, что, когда умрут родители и прародители, все эти коллекции поступят на продажу именно через их фирму.
Я позвонила нашему эксперту по британским маринам восемнадцатого века Филадельфии Сингер, привлекательной женщине лет сорока и одновременно внучатой племяннице мистера Уинтропа, и изложила свою просьбу.
— Это правда? — оживилась Филадельфия. — Что мисс Ромеро найдена мертвой в кабинете мистера Брейса.
— К несчастью, да.
— Мне так жаль.
— Они расстались.
Понимаю, звучало это довольно жестоко, но в наши дни жестокость была в моде в «Баллантайн и К°». Собственно говоря, мы перешли все пределы жестокости. Здесь, на втором, административном этаже, мы быстро приближались к состоянию, когда вот-вот прозвучит приказ не брать пленных. Здесь правили наличные.
Она перезвонила через десять минут, чтобы заверить, как сильно жаждет семья мистера Уинтропа — две его дочери, Шейла Фуллертон и Беверли Хьюз, ныне овдовевшие, — пригласить мистера Брейса и его спутницу на праздник, долженствующий состояться через две недели, в пятницу.
Шейла Фуллертон… Что-то знакомое.
И тут я вспомнила. В журнале была статья о ней. Заядлая охотница. Платила вчетверо больше обычной цены за простые сафари, потому что ездила только на такие, где могла действительно стрелять животных. И выставляла их головы и шкуры в зале трофеев собственного дома.
— Мисс Кесуик, — окликнул меня Бертрам, выходя из кабинета. Он умудрился пропустить все шоу. — Что все эти люди тут делают?
— Я же говорила вам. Тина умерла.
— Хотите сказать, здесь?
— Именно.
— О Господи Боже! Только этой рекламы нам не хватало! — покачал головой Бертрам. — Дешевка, Дешевка. Дешевка.
Вперед выступил старший инспектор Кертис и, представившись, объявил:
— Я бы хотел отнять у вас пару минут, если не возражаете.
— Разумеется, старший инспектор, — ответил Бертрам с нехарактерной для него теплотой. — Заходите. Вижу, у вас цвета Модлин[9].
Он плотно прикрыл дверь. Оксфорд. Старые школьные галстуки.
Двадцать минут спустя мы с Кертисом спустились вниз, где я представила его нашему старшему службы охраны, который со своей командой из четырех человек занимал комнаты за главной лестницей. Ряды экранов отслеживали каждый вход, выход, лифт, аукционный и выставочный залы и кладовую. Даже в туалетах были камеры.
— Впечатляет, — заметил старший инспектор.
— Охрана бдительнее, чем в Английском банке, — похвастался шеф охраны. — Мы можем поддерживать свой, достаточно оригинальный имидж только благодаря нашей современной системе безопасности. Мисс Кесуик следит за тем, чтобы мы модернизировали ее каждые шесть месяцев.
Они просмотрели записи за весь уик-энд начиная с пяти часов пятницы. Наш двойник Дэвида Нивена, которого я втайне считала Самаритянином, пролетел через детектор металла, дружески болтая с хорошо одетой парой. Судя по выражениям их лиц, они пытались припомнить, где с ним встречались.
— Вот мисс Ромеро, — объявил шеф. — В пятницу вечером состоялся аукцион рисунков старых мастеров, включавших два эскиза Фра Бартоломмео. Больше народа, чем обычно.
— Которая тут она? — спросил Кертис, изучая поток силуэтов, заполнивших экран.
— Хотите сказать, что не узнали? — удивилась я.
С таким же успехом он мог быть марсианином, если не видел подобных вещей: уж слишком она выделялась из наших обычных клиентов.
Шеф остановил просмотр и ткнул пальцем в монитор.
— Вот эта, в белой норковой шубе и темных очках, проходит через детектор. — Он переключился на другой кадр. — А тут она поднимается по ступеням, в чем нет ничего необычного. Она часто приезжала к мистеру Брейсу, но к тому времени он, разумеется, уже ушел. Не знаю, почему мы ее не заметили.
На остальных пленках были только те, о которых упоминал шеф: множество экспертов и служащих, которым не терпелось начать работу над описью имущества леди Карстерз. Но никто, кроме Бертрама, не поднимался на второй этаж, а в пятницу он проделывал это не менее десяти раз. Остальные пользовались лифтом, чтобы добраться на третий этаж, где находились их кабинеты и мастерские.
Тина так и не спустилась.
Я проводила старшего инспектора Кертиса до входной двери. Прежде чем попрощаться, он помедлил, я поняла, что он пытается собраться с мужеством, чтобы назначить мне свидание.
— Мисс Кесуик, могу я вам позвонить?
— Позвонить?
— Да. Не хотели бы выпить со мной чашку кофе или рюмочку виски или пойти на концерт? Как-нибудь после работы?
— О, с удовольствием.
Его лицо просветлело, и я увидела, как в измученных постоянной войной глазах отразилась глубочайшая доброта.
— Прекрасно. Я обязательно позвоню.
Меня ни разу не приглашал на концерт полицейский, не говоря уже о старшем инспекторе, и теперь, возможно, не стоило и начинать. Но, с другой стороны, в этом человеке было что-то настоящее и искреннее. И если он действительно позвонит, не знаю, смогу ли отказать.
— Не забудьте, что обедаете с Гилом, — наставляла я Оуэна чуть позже, после того как кабинет привели в порядок. Я открыла окна и позвонила в компанию, специализировавшуюся на уборке и дезинфекции помещений после «несчастных случаев». Лично мне трудно представить, что кто-то способен зарабатывать на жизнь таким способом. Дрожь берет при мысли о тех вещах, которые им приходится видеть.