Съ миссъ Мэкнельти не стоило говорить объ этомъ горѣ. Приживалка сидѣла вытянувшись, точно на пружинахъ, съ нахмуренными бровями, съ серьезнымъ лицомъ, она безпрестанно подавала соли леди Эстасъ, но не высказала ни малѣйшей симпатіи въ ней.
-- Ахъ, моя милая! жаловалась Лиззи,-- этотъ ужасный человѣкъ совсѣмъ меня разстроилъ.
-- Ничего нѣтъ удивительнаго, что вы разстроены, холодно замѣтила миссъ Мэкнельти.
-- Это такая несправедливость... Такая ложь... это... такъ... такъ... Увѣряю васъ, миссъ Мэкнельти, что ожерелье принадлежитъ мнѣ, точно также, какъ вамъ принадлежитъ вашъ зонтикъ.
-- Право, я ничего не знаю, отвѣчала миссъ Мэкнельти.
-- Но я вамъ говорю, что это такъ, возразила Лиззи.
-- Я могу только сказать вамъ, что, къ сожалѣнію, это дѣло весьма сомнительное.
-- Ничего тутъ нѣтъ сомнительнаго, крикнула вдругъ Лиззи.-- Какъ вы смѣете говорить, что это дѣло сомнительное? Мой кузенъ, м-ръ Грейстокъ утверждаетъ, что оно ясно, какъ день. Онъ юристъ, ему законы лучше извѣстны, чѣмъ какому-нибудь повѣренному, въ родѣ Кампердауна.
Въ эту минуту они пріѣхали на станцію и тутъ началась возня съ драгоцѣннымъ ящикомъ. Лакей потащилъ его въ комнату для пассажировъ. Носильщикъ перетащилъ его въ вагонъ. Лиззи слѣдила за выраженіемъ лица носильщика и ей казалось, что ему успѣли уже сообщить, что именно заключается въ ящикѣ, а онъ, точно на зло ей, какъ-то усиленно кряхтѣлъ, таща его на рукахъ. То-же самое случилось въ Карлейлѣ, гдѣ ея собственный лакей внесъ ящикъ въ номеръ. Лиззи догадалась, что она служитъ предметомъ общаго разговора. Утромъ народъ глазѣлъ на нее съ особеннымъ вниманіемъ, пока она шла по длинной платформѣ, а передъ ней тащили все тотъ-же ящикъ, она мысленно пожалѣла даже, зачѣмъ она сама его не несла, потому что, вѣроятно, это не произвело-бы такого скандала, какъ теперь. Лиззи казалось, что вся ея прислуга въ заговорѣ противъ нея; миссъ Мэкнельти, и та сдѣлалась еще противнѣе. И дѣйствительно, бѣдная миссъ Мэкнельти, всегда совѣстливо исполнявшая свои обязанности и старавшаяся отплатить добромъ за хлѣбъ-соль, которымъ она пользовалась, не могла побѣдить тяжелаго впечатлѣнія, произведеннаго на нее сценой съ Кампердауномъ и потому не мудрено, что она приняла холодный и отчасти черствый тонъ, говоря съ своей патронесой. Исторія съ ожерельемъ до того ее оскорбила, что она ужь начала строить планы, какъ-бы ей поскорѣе отдѣлаться отъ Лиззи и устроиться гдѣ-нибудь въ другомъ домѣ.
И точно, что за удовольствіе жить съ женщиной, которая путешествуетъ, имѣя при себѣ въ несгараемомъ ящикѣ десятитысячное ожерелье, составлявшее чужую собственность: какъ-бы то ни было, но леди Эстасъ и миссъ Мэкнельти, съ прислугой, и съ несгораемымъ ящикомъ, благополучно прибыли въ Портрэ.
ГЛАВА XXI.
Во все время своего путешествія леди Эстасъ была въ такомъ отвратительномъ расположеніи духа, что несчастной миссъ Мэкнельти дорогой не разъ приходила въ голову мысль: не лучше-ли ей уйдти къ леди Линлитгау или даже въ рабочій домъ, чѣмъ оставаться у такого тирана въ юбкѣ? Но по пріѣздѣ въ замокъ, леди Эстасъ вдругъ перемѣнилась: ласковая улыбка не сходила съ ея губъ, она со всѣми сдѣлалась привѣтлива и любезна. Нельзя было, впрочемъ, и осуждать Лиззи за то, что она находилась въ состояніи постояннаго раздраженія впродолженіи пути и что она сердилась на всѣхъ и на все, сама того не замѣчая. Если-бы миссъ Мэкнельти могла понять, какое тяжкое бремя несла ея патронеса изъ-за ящика съ брилліантами она, конечно, извинила-бы ея гнѣвъ. До сихъ поръ исторія съ ожерельемъ сохранялась въ тайнѣ и была извѣстна только немногимъ лицамъ; но теперь, противный повѣренный громко на улицѣ, въ присутствіи всей прислуги, заговорилъ объ ожерельѣ, и леди Эстасъ чувствовала, что эта исторія разнеслась повсюду, что о ней толкуютъ даже всѣ носильщики, начиная съ лондонскаго дебаркадера до станціи Тру въ въ Шотландіи, куда выѣхала собственная карета леди, чтобы перевезти ее въ замокъ Портрэ. Ночь, проведенная Лиззи въ Карлейлѣ, была для нея невыносима; мысль о брилліантахъ мучила ее вплоть до утра. "Кто знаетъ? восклицала бѣдная леди, ворочаясь на постели,-- быть можетъ, мой лакей и горничная слышали дерзкое притязаніе Кампердауна -- сдѣлать у меня обыскъ въ домѣ!"
Есть хозяева, чрезвычайно счастливо обстановленные въ этомъ отношеніи: ихъ прислуга посвящена во всѣ ихъ семейныя дѣла; она принимаетъ живое участіе въ каждой перемѣнѣ, происходящей въ хозяйскомъ домѣ: она симпатизируетъ планамъ хозяевъ, знаетъ ихъ нужды, радуется каждой ихъ удачѣ,-- словомъ, сливаетъ свои интересы съ интересами хозяевъ. Но для этого требуется, чтобы хозяева сами умѣли поставить себя въ такія интимныя отношенія къ своей прислугѣ, чтобы они смотрѣли на нее, какъ на людей своего семейства. Случаются между ними, конечно, размолвки, ссоры; нерѣдко эти взаимныя столкновенія кончаются даже полнымъ разрывомъ; но пока все идетъ гладко, прислуга въ подобныхъ домахъ, большей частью, съ жаромъ готова защищать честь и имя своихъ хозяевъ. Какой-нибудь дворецкій, м-ръ Биннъ, съ пѣной у рта началъ-бы съ вами спорить, если-бы вы вздумали усумниться въ томъ, что столовое серебро въ домѣ стараго сквайра, у котораго онъ служитъ, досталось ему незаконнымъ образомъ. Какую-нибудь м-съ Паунсбоксъ вы никакими доводами въ мірѣ не убѣдите, что брилліанты, въ которыхъ ея хозяйка щеголяла цѣлыхъ 15 лѣтъ, не составляютъ личную собственность этой леди. Старый Биннъ и м-съ Паунсбоксъ начнутъ спорить съ вами до слезъ; мало того, въ порывѣ увлеченія они даже предложатъ вамъ разрѣзать ихъ тѣло на куски, только-бы защитить репутацію своихъ хозяевъ. Они считаютъ своимъ point d'honneur отстаивать неприкосновенность серебра и брилліантовъ, принадлежащихъ ихъ хозяевамъ, отъ которыхъ они получаютъ жалованье, которые кормятъ ихъ, одѣваютъ, подчасъ журятъ, но всегда покровительствуютъ имъ и берегутъ ихъ. Вы никакими адскими муками не выманите у Бинна ключъ отъ хозяйскаго погреба съ винами, а отъ Паунсбоксъ тайну туалетныхъ снадобій ея леди. Но у бѣдной Лиззи Эстасъ не было ни м-ра Бинна, ни м-съ Паунсбоксъ. Въ растительномъ царствѣ существуютъ одиночныя такъ-называемыя тайнобрачныя растенія; къ такой именно породѣ растеній, обладающихъ свойствомъ отчужденія, принадлежала и леди Эстасъ. Поэтому-то она и лишена была возможности пріобрѣсть домашнихъ друзей въ своей прислугѣ. Ея выѣздной лакей имѣлъ шесть футовъ росту, былъ недуренъ собой и прозывался Томомъ,-- вотъ все, что Лиззи знала о немъ. Она была слишкомъ умна, чтобы ждать съ его стороны участія или помощи, исключая тѣхъ случаевъ, которые входили въ кругъ его обязанностей; она платила ему жалованье за то, чтобы онъ сидѣлъ у нея на козлахъ и болѣе ничего отъ него не требовала. Горничная была лицомъ болѣе къ ней близкимъ, но только на нѣсколько градусовъ. Звали эту дѣвушку Пасіенсъ Крэбстикъ; она прекрасно убирала голову, но далѣе этого свѣденія Лиззи о ней не простирались.
Внѣ дома у нея также не было друзей. Продолжая считать себя невѣстой лорда Фауна, она въ то-же время сознавала, что тутъ о взаимной симпатіи и рѣчи быть не могдъ. Франкъ Грейстокъ, пожалуй, готовъ-бы былъ сблизиться съ нею, но не такъ, какъ хотѣлось Лиззи; притомъ слишкомъ тѣсное сближеніе съ кузеномъ оказалось-бы даже опаснымъ въ случаѣ, если-бы ей удалось довести до конца свое дѣло съ Фауномъ. Конечно, въ настоящую минуту Лиззи поссорилась съ своимъ женихомъ; но горечь, возбужденная въ ней этой ссорой, а главное, рѣшительный тонъ, съ которымъ лордъ Фаунъ объявилъ, что онъ расторгаетъ всѣ свои обязательства въ отношеніи къ ней, какъ къ своей невѣстѣ,-- все это подзадоривало Лиззи настоять на своемъ и выйдти за него замужъ. Дорогой въ Портрэ она тщательно обдумала свое положеніе и снова рѣшила, что лордъ Фаунъ будетъ ея мужемъ, слѣдовательно, сближаться съ Франкомъ, къ которому ее влекло очень нѣжное чувство, было опасно. Оставалась въ итогѣ одна миссъ Мэкнельти, сочувствіе и любовь которой были-бы очень благосклонно приняты Лиззи, если-бы скромная приживалка выражала ихъ такъ, какъ хотѣлось капризной молодой леди. Ей нужно было полное довѣріе со стороны миссъ Мэкнельти. Это значило, однакожъ, что миссъ Мэкнельти, должна была восторгаться ожерельемъ, должна была съ жаромъ осуждать лорда Фауна, съ жаромъ расхваливать Лиззи... О, тогда! тогда Лиззи осыпала-бы миссъ Мэкнельти всѣми сокровищами своей дружбы. Но миссъ Мэкнельти была суха, какъ сосновая доска; она исполняла только приказанія, зная, что ѣстъ чужой хлѣбъ. Нѣжности, деликатности, чувства, догадливости -- въ ней не было ни на волосъ. Такъ, по крайней мѣрѣ, леди Эстасъ судила о своей скромной компаньонкѣ, и въ одномъ отношеніи она не ошибалась. Миссъ Мэкнельти дѣйствительно не вѣрила леди Эстасъ, а притворяться, что она ей вѣритъ, она не умѣла, да и не желала.
Бѣдная Лиззи! Надъ людьми, подобно ей счастливыми по наружности, но отличающимися фальшью, дурнымъ сердцемъ и эгоизмомъ, свѣтъ безпощадно произноситъ свой приговоръ, не зная того, какія страшныя наказанія несутъ эти люди по милости своихъ дурныхъ свойствъ. Лиззи Эстасъ была чрезвычайно фальшива, зла и эгоистична, а между тѣмъ обстановка была самая блестящая; но не смотря на весь этотъ наружный блескъ, не смотря на все окружающее ее довольство, она была несчастнѣйшая женщина въ мірѣ! Она никогда не наслаждалась полнымъ душевнымъ спокойствіемъ. Въ ея прошломъ не было ни одного отраднаго воспоминанія. Чувствуя всю фальшь своей натуры, понимая очень хорошо, что ее любить не за что, Лиззи все-таки оставалась при убѣжденіи, что окружающіе люди несправедливы къ ней и что она терпитъ отъ нихъ напрасно.-- "Лордъ Фаунъ надѣлалъ много непріятностей, говорила она сама себѣ,-- но я дешево съ нимъ не раздѣваюсь. Онъ узнаетъ, какова я!"
Портрэ-Кестль былъ настоящій замокъ. Это было прекрасное каменное зданіе съ зубчатыми стѣнами, съ круглой башней на одномъ углу, съ воротами, издали похожими на подъемные, съ небольшими амбразурами, даже съ пушкой, поставленной подъ низенькимъ навѣсомъ; по обѣимъ сторонамъ дома шелъ широкій ровъ, въ настоящее время превращенный въ нѣсколько фантастическій, но очень живописный, садъ. Хотя часть замка отличалась и очень древней архитектурой, свидѣтельствовавшей о воинственности его владѣльцевъ, однакожъ слѣдуетъ сказать правду, что всѣ эти воинственныя украшенія, какъ-то: зубцы на стѣнахъ, круглая башня, грозные ворота, были пристроены въ позднѣйшія времена. Со всѣмъ тѣмъ замокъ имѣлъ настоящій характеръ древняго замка и возбуждалъ въ посѣтителѣ большой интересъ, но внутреннее устройство зданія не отвѣчало всѣмъ требованіямъ домашняго комфорта. Ради наружнаго великолѣпія, требовавшаго простору въ планѣ постройки, сдѣланы были большія уступки на счетъ внутренняго удобства. Въ замкѣ, напримѣръ, была громадная зала, красивая столовая съ цѣльными стеклами въ окнахъ, выходящихъ на море; но за то гостиныя были не велики, спальни разбросаны въ безпорядкѣ и всѣ вообще комнаты были тѣсны и темны. Лиззи, впрочемъ, съумѣла устроить для себя прекрасную, просторную гостиную, выходившую окнами также на море.