Лиззи, конечно, не вытерпѣла и разсказала своему другу о брилліантахъ, волновавшихъ общественное мнѣніе въ лондонскомъ фешенебельномъ кругу,
-- Они стоятъ десять тысячъ фунтовъ, и мнѣ подарилъ ихъ покойный мужъ,-- самъ надѣлъ ихъ на шею, сказала Лиззи.
М-съ Карбонкль усомнилась въ правдивости словъ Лиззи, но когда Лиззи сказала, что въ такую дѣну ожерелье оцѣнено извѣстными лондонскими ювелирами, почтенная дама замѣтила съ умиленіемъ:
-- Какой великодушный человѣкъ! Но, говорятъ, что опекуны надъ имѣніемъ вашего сына признаютъ это ожерелье фамильной собственностью и требуютъ его у васъ?
-- Они требуютъ его, это правда; но мой кузенъ Франкъ, знающій законы лучше ихъ, говоритъ, что ожерелье не можетъ считаться фамильной собственностью.
М-съ Карбонкль не повѣрила знаніямъ Грейстока, однакожъ, сказала рѣшительно:
-- Я ни за что не отдала бы этого ожерелья.
-- Я и не отдамъ, отвѣчала Лиззи.
Въ это время были получены какія-то бумаги отъ м-ра Кампердауна, порядкомъ напугавшія Лиззи. Она обратилась за совѣтомъ въ кузену, и онъ предложилъ ей избрать повѣреннаго, которому одна должна поручить вѣдаться съ Кампердауномъ. Лиззи отослала бумаги къ своимъ стряпчимъ, Мобрэ и Мопюсу.
Между тѣмъ лордъ Джоржъ и сэръ Грифидъ (м-ръ Эмиліусъ уже возвратился въ Лондонъ), уѣзжавшіе изъ Портрэ по своимъ дѣламъ, возвратились туда, чтобы сопровождать дамъ въ Лондонъ. Но сэръ Грифинъ, сильно поссорившійся съ Люциндой, отправился раньше и обязанность охранять дамъ во время пути легла на одного лорда Джоржа.
Лорда Джоржа передъ самымъ отъѣздомъ тоже посвятили въ исторію о брилліантахъ.
-- Брилліантовое ожерелье, стоющее десять тысячъ фунтовъ, замокъ и четыре тысячи фунтовъ дохода -- не дурная партія для такого бездомнаго холостяка, какъ я, подумалъ лордъ и рѣшился поухаживать за вдовушкой, которая къ тому же еще была красавицей.
Въ день отъѣзда долговязый лакей, пріѣхавшій съ Лиззи изъ Лондона, вынесъ извѣстный сундукъ съ брилліантами и поставилъ его на стулъ въ передней.
-- Что, если кто-нибудь украдетъ у васъ этотъ сундукъ, замѣтилъ лордъ Джоржъ вовсе не шутливымъ тономъ.
-- Что вамъ за охота предсказывать такіе ужасы, сказала Лиззи, усиливаясь захохотать, что ей, однакожъ, не удалось.
-- Признаюсь вамъ, я былъ бы очень недоволенъ, еслибъ это случилось, сказалъ лордъ.
-- Меня это, впрочемъ, нисколько бы не опечалило. Мое ожерелье надѣлало мнѣ столько хлопотъ и огорченій, что я желала бы отъ него освободиться; мнѣ не разъ приходила охота забросить его въ море.
Когда наши путешественники пріѣхали на станцію желѣзной дороги и усѣлись въ вагонъ, сундукъ съ ожерельемъ былъ поставленъ подъ ноги Лиззи и долженъ былъ во время дороги служить ей вмѣсто скамеечки. Путешественники предположили доѣхать до Карлейля и тамъ переночевать. Изъ прислуги были взяты лондонскій лакей и двѣ горничныя.
Миссъ Мэкнельти и юный представитель фамиліи Эстасовъ остались въ Портрэ.
Во время дороги до Карлейля леди Эстасъ рѣшила, что лордъ Джоржъ настоящій корсаръ. Его повелительный голосъ, рѣшительныя движенія и особенная нѣжность, съ которой онъ обращался съ нею, дѣлали его совершенно похожимъ на байроновскаго корсара. Онъ вполнѣ равнодушно относился къ свѣтскимъ приличіямъ и обычаямъ; онъ ничего не уважалъ; относился съ презрѣніемъ къ титуламъ, парламенту, даже самой полиціи -- ну, словомъ, настоящій корсаръ!
Его, конечно, нельзя было назвать красавцемъ, но онъ имѣлъ прекрасные глаза, въ которыхъ въ одно время, выражались любовь и кровожадность; его громадный ростъ, сила, рѣшительный взглядъ показывали въ немъ человѣка, на котораго можно положиться, мужеству котораго можно было смѣло довѣриться. Лиззи находила, что, при ея поэтическихъ наклонностяхъ, для нея будетъ истинной отрадой связать свою судьбу съ человѣкомъ, который то станетъ выказывать ей суровую строгость, то будетъ относиться съ предупредительною любовію; который, разсердившись на нее, не будетъ говорить съ ней цѣлую недѣлю, за то слѣдующую недѣлю станетъ цѣловать, безконечно цѣловать и ласкать... Да, она нашла, наконецъ, своего корсара, предъ которымъ блѣднѣютъ всѣ прежніе ея идеалы.
Пріѣхали въ Карлейль.
-- Опять мнѣ пришло въ голову ваше противное ожерелье, сказалъ лордъ Джоржъ.-- Мнѣ кажется, его слѣдуетъ поставить въ вашей спальнѣ, леди Эстасъ.
-- А я хотѣла просить васъ принять его въ себѣ въ комнату на сохраненіе, отвѣтила Лиззи.
-- Ну, нѣтъ, увольте пожалуста. Если украдутъ его изъ моей комнаты, я подвергнусь большимъ непріятностямъ. Не лучше ли отдать ихъ хозяину гостинницы?
Лиззи на это рѣшительно не согласилась.
-- Я боюсь, что Кампердаунъ можетъ сыграть со мной дурную шутку, сказала она.
Сундукъ былъ поставленъ въ ея спальнѣ.
Вечеръ путешественники провели вмѣстѣ, весьма пріятно въ общей комнатѣ. Дамы сильно ухаживали за лордомъ Джоржемъ. Поздно вечеромъ онъ ушелъ погулять и въ его отсутствіе дамы, конечно, стали говорить о немъ и м-съ Карбонкль наговорила о немъ такъ много хорошаго, что онъ сталъ представляться Лиззи идеаломъ честности и великодушія. М-съ Карбонкль сдѣлала очень прозрачный намекъ на то, что лордъ Джоржъ могъ бы быть весьма приличной партіей для леди Эстасъ, что такого мужа не легко отыскать.
Въ десять часовъ дамы разошлись своимъ комнатамъ спать. Лиззи тотчасъ же отпустила свою горничную Пашіенсъ Крабстикъ, раздѣлась сама и улеглась въ постель, положивъ подъ подушку часы, перстни, кошелекъ и небольшой пакетъ, который она вынула изъ дорожной шкатулки.
Въ два часа ночи какой-то человѣкъ тихонько подошелъ къ двери, ведущей въ спальню леди Эстасъ, и тонкой пилой, при пособіи другихъ инструментовъ, вырѣзалъ ту часть двери, гдѣ находилась задвижка. По его спокойнымъ, рѣшительнымъ движеніямъ можно было предположить, что онъ предварительно хорошо ознакомился съ этою дверью. Безъ шума, въ самое короткое время, онъ вырѣзалъ кусокъ двери, отворилъ ее и вырѣзанный кусокъ положилъ на полъ. Потомъ, переступая какъ можно тише, вошелъ въ комнату, всталъ на колѣни подлѣ кровати, осторожно приподнялъ сундукъ съ брилліантами, также осторожно поднялся съ колѣнъ и тихо вышелъ изъ комнаты, не потревоживъ крѣпко спавшую вдовушку. Съ добычею въ рукахъ, онъ спустился съ лѣстницы, прошелъ въ трактиръ и, въ отворенное окно, передалъ сундукъ своему товарищу; затѣмъ вылѣзъ изъ окна, приперъ его, надѣлъ сапоги, оставшіеся на дворѣ, и вмѣстѣ съ товарищемъ отправился вдоль стѣны гостинницы.
Ночь была темная и дождливая,-- такая ночь, которую любятъ авантюристы, подобные ворамъ, похитившимъ знаменитое ожерелье леди Эстасъ. Воры, находя, что сундукъ можетъ обратить на нихъ вниманіе на желѣзной дорогѣ, рѣшили, что гораздо удобнѣе взломать его и бросить. Съ ними были всѣ нужные инструменты. Подъ прикрытіемъ ночи одинъ изъ нихъ занялся взломомъ, друго и сталъ караулятъ.
------
Лиззи проснулась довольно рано утромъ и, къ своему удивленію, увидѣла, что дверь въ ея комнату отперта. Въ комнатѣ находилась миссъ Крабстикъ, трактирная служанка и жена содержателя гостинницы. Эти почтенныя леди съ плачемъ разсказали ей о постигшемъ ее несчастій.
Едва успѣла леди Эстасъ вскочить съ постели, перемѣнить ночной чепчикъ, слегка поправить волосы и накинуть блузу, въ комнату ея ворвались: лордъ Джоржъ, хозяинъ гостинницы, ея лондонскій лакей, начальникъ карлейльской полиціи и капитанъ Фитцморицъ, глаза всѣхъ констеблей графства.
Лиззи довольно холодно приняла извѣстіе о покражѣ и на лицѣ ея выразился скорѣе испугъ, чѣмъ сильное горе.
-- Надо полагать, что воры дѣйствовали по давно задуманному плану, замѣтилъ лордъ Джоржъ.
-- Несомнѣнно, отвѣтилъ капитанъ Фятцморицъ, покачивая головой. Капитанъ былъ человѣкъ подозрительный и не любилъ много говорить.
Хозяинъ гостинницы поспѣшилъ высказать свое негодованіе противъ легкомыслія постояльцевъ, незнающихъ, что цѣнныя вещи всегда отдаются на сохраненіе хозяину.
-- Любезный другъ, сказалъ лордъ Джоржъ,-- развѣ кто-нибудь упрекаетъ васъ?
-- Нѣтъ, милордъ, но...
-- Васъ не упрекаютъ и вы никого не осуждайте, замѣтилъ лордъ Джоржъ.-- Полиція исполнитъ свою обязанность и, нѣтъ сомнѣнія, откроетъ виновныхъ.
Когда мужчины ушли и Лиззи осталась вдвоемъ съ м-съ Карбонкль, она нѣкоторое время оставалась нѣмой, какъ-бы пораженная ужасомъ; наконецъ она сказала:
-- Я такъ убита, что рѣшительно не могу придумать, что мнѣ дѣлать. Я полежу и отдохну: можетъ быть, это нѣсколько успокоитъ меня.
М-съ Карбонкль удалилась и Лиззи осталась одна.
Прежде, чѣмъ лечь, она заперла на ключъ испорченную дверь, вынула изъ подъ подушки свертокъ, раскрыла его съ любовью стала разсматривать свое милое ожерелье.
Воры украли пустой сундукъ. Но не надо думать, что самое воровство произведено съ согласія Лиззи. Нѣтъ, воровство это было тщательно задумано, исполнено съ большимъ искуствомъ и стоило большихъ денегъ человѣку, подговорившему воровъ. Это воровство задало работы англійской полиціи и долгое время приводило ее въ рѣшительное отчаяніе.
Молчаніе Лиззи о томъ, что брилліанты находились у нея и что былъ похищенъ одинъ сундукъ, вначалѣ не было предумышленнымъ обманомъ. Ей стыдно было сказать, что она, опасаясь воровства, везла изъ Портрэ пустой сундукъ. Потомъ ей пришло въ голову, что не дурно будетъ, если дойдетъ до Кампердауна, что брилліанты похищены.
Лежа въ кровати, Лиззи, конечно, думала только объ однихъ брилліантахъ. Она представляла себѣ фигуру м-ра Кампердауна въ тотъ моментъ, когда онъ получитъ извѣстіе о несчастномъ случаѣ, и улыбалась своему торжеству. Теперь по неволѣ придется прекратить дѣло о брилліантахъ и лордъ Фаунъ снова будетъ у ея ногъ.
Но явился вопросъ: куда дѣвать ожерелье? Лучше-бы всего продать его, тѣмъ болѣе, что Лиззи нуждалась въ деньгахъ: роскошное гостепріимство въ Портрэ значительно уменьшило ея денежныя средства. Обратиться развѣ къ знакомому ювелиру Бенжамину, но этотъ жидъ, пожалуй, предложитъ самую ничтожную цѣну. Однакожъ, если-бъ онъ далъ пять или шесть тысячъ фунтовъ,-- такая сумма пригодилась-бы ей теперь очень кстати. Но надежда на Бенджамина была плохая.