Я попросила Бага покопаться в его финансовой отчетности и дать мне знать, как только он что-нибудь найдет.
Следующим в моем списке был Лусиан де Бальдивиа. Он был женат на Юне, но похоже, все в семье знали, что он ходит налево. Я выслеживала неверных супругов много лет, и знала, что интрижки не даются бесплатно. Они оставляют след. Отели, подарки, свидания, роскошные поездки, замаскированные под рабочие конференции или съезды, еще больше подарков, на этот раз обиженной супруге. В файлах Рогана упоминалось двадцать три женщины, с которыми Лусиан спал с момента женитьбы на Юне двадцать лет назад, и из этих отношений двенадцать были долгоиграющими романами. Каждые пару лет у него начинало зудеть, и он находил кого-нибудь, кто мог бы «почесать». Его последние похождения закончились восемнадцать месяцев назад. Он был готов к новому заходу, и «Морской свет» мог стать хорошим подарком.
Был еще Пауль Сармьенто, ручной мальчик, который, казалось, материализовался из воздуха. Он был загадкой: никто его не знал, никто не знал, как о нем узнала Ане, и никто не знал, что он делает. Может, двести пятьдесят тысяч долларов и не были большим кушем для Рамиресов и Бальдивиа, но это был заманчивый приз для обычного вора…
Арабелла застонала и ударилась головой о стол.
Мама с бабулей Фридой отложили свои приборы и всплеснули руками.
— С меня хватит, — заявила сестра. — Она не получит эту проклятую сирень и точка.
— Если она хочет сирень, так дайте ей ее. В чем проблема? — удивилась бабуля Фрида.
— Цветовая схема свадьбы — розовый, белый, и пастельно зеленый. Голубой будет некстати, и все испортит. Букет будет на всех важных фотографиях, и все увидят, насколько уродливо он выглядит. Бабуля, ты не понимаешь. Люди в «Геральде» — злые, жестокие и завистливые. Я не хочу, чтобы Неваду разорвали на части едкими комментариями. Никому не интересна история о прекрасной свадьбе, но зато все будут глумиться над Превосходной невестой, которая выходит замуж за миллиардера, но не может позволить себе нормальный букет. Ну уж нет!
— С каких это пор мы переживаем, что подумают люди в «Геральде»? — спросила мама.
— С тех пор, как мы стали Домом, и все думают, что мы деревенщины. — Арабелла повернулась ко мне. — Каталина, скажи им.
Все посмотрели на меня.
— В жопу этот «Геральд».
Бабуля Фрида выронила вилку.
— В жопу всех этих Превосходных с их папарацци, и если Невада хочет сирень, она ее получит. Я сама куплю ей эту чертову сирень за собственные деньги. — Я забрала планшет и пошла прочь.
Позади меня, Арабелла выдавила:
— Мам?
— Думаю, твоя сестра немного на взводе, — сказала мама.
Я свернула налево в другой коридор и прошла к Хижине Зла. Когда мы продали наш дом, чтобы расплатиться за папино лечение, и переехали на склад, нашим первоначальным планом было обустроить его как можно более похожим на дом. Но вместо этого мы просто наставили стен, где они были необходимы, и в итоге у нас получилось несколько необычных закутков. Для незнакомца наша планировка показалась бы бедламом, но нас все совершенно устраивало. Хижина Зла была одним из таких странных местечек.
Это была маленькая комнатка внутри большего пространства, дополненная дверью и крышей, и приподнятая над землей, чтобы разместить все кабели и систему охлаждения. Мне пришлось подняться на три ступеньки, чтобы попасть внутрь.
Температура внутри была минимум на пять градусов ниже, чем в остальном доме. Берн сидел на своем привычном месте перед тремя мониторами. Я заняла кресло Леона.
— Тяжелый день? — спросил Берн.
— Они лгут, изменяют и воруют. И при этом считают себя лучше нас, потому что мы работаем и у нас не так много денег. Такова семья, с которой породнится Невада.
— Невада выходит замуж за Рогана, а не за его семью. Роган мне нравится. Мне нравится и миссис Роган тоже, да и восточное крыло их семьи кажется порядочным. Подумай, большинство из них вернется обратно в Европу, и мы никогда, никогда их снова не увидим. Нам просто нужно пережить свадьбу.
— Нет, это Неваде нужно пережить свадьбу. Мы должны поймать вора и предотвратить массовое убийство на свадебной церемонии. Ты не замечал за ними каких-нибудь странностей? Что-нибудь, что могло бы помочь нам найти «Морской свет» или того, кто его взял?
Берн задумался.
— Не уверен, что это относится к делу, но тебе стоит взглянуть. Подожди минутку.
Его пальцы пробежались по клавиатуре и на среднем экране появилось изображение столика в патио, обставленного несколькими стульями. Живописные кусты за ними зашуршали, и из них выбрался высокий, долговязый мужчина, словно какой-то исследователь джунглей, появившийся из зарослей. Микель Рамирес поправил очки, оглянулся вокруг, и поспешил по дорожке в глубь сада, подальше от дома.
— Смотри дальше, — сказал Берн.
Прошла длинная минута.
В кадре появилась Мария Рамирес, громко цокая своими шпильками по каменному дворику. Ее платье было запятнано светло-зеленым, а в осветленных волосах торчала веточка. В руке она держала бокал с мартини. Она приподняла солнечные очки, замерла, будто поймавшая след ищейка, а затем сорвалась с места, устремившись в том же направлении, что и ее муж.
Я прикрыла рот рукой и покачала головой.
— Это просто смешно.
— Она так преследует его по всему дому. — Берн повернул голову и посмотрел на меня. — За ланчем он извинился, встал из-за стола и так и не вернулся. Думаю, он вылез через окно, потому что ни одна из камер на входах его не засекла, а затем он вдруг оказался снаружи. Он вполне мог украсть «Морской свет». У него хорошо выходит пробираться повсюду незамеченным.
— Да, но он слабый телекинетик, едва дотягивающий до Среднего, и все в его досье говорит, что он отчаянно жаждет одобрения отца, поэтому маловероятно, что он скрывает свою силу. Он не смог бы поднять стену. Как насчет Пауля Сармьенто?
Берн набрал комбинацию клавиш. На экране возникли Ане с Паулем. Они сидели в мягких креслах, любуясь холмами на горизонте. Пауль потянулся к столу, взял маленький чайничек и налил Ане чашку чая.
— Они в одной упряжке, — сказал Берн. — Если он украл «Морской свет», то она ему помогала, потому что я еще не видел их по отдельности дольше десяти минут. К тому же, большинство родственников уже использовали свои силы под нашим наблюдением. Они левитируют что-нибудь мелкое или открывают двери взмахом руки. Я уже дважды проверил, но он до сих пор ничего не сделал. Не думаю, что он телекинетик.
Другими словами, у нас все еще ничего не было.
— Ты будешь здесь завтра?
— Да, — сказал Берн. — А что?
— Я собираюсь разворошить это гадюшник и мне может понадобиться твоя помощь.
— Я буду на месте, — пообещал Берн. — Каталина, не принимай это близко к сердцу. Давай найдем тиару, поймаем отравителя и покончим с этим. Неважно, что они о нас думают. Это такое же расследование, как и любое другое. Они подозреваемые. Ты взаимодействуешь с ними, только чтобы достичь своей цели.
— Я знаю.
Мы сидели в уютной тишине, глядя, как Лусиан сплетничает со своим свекром за виски с сигарами.
— Он тебе нравился? — спросил Берн.
— Не то, чтобы очень. — Не так сильно, как мне понравился Алессандро Сагредо. Гулять с Ксавьером было приятно (пока я не выяснила, что он двуличный мерзавец), но в этом не было ничего особенного. Но когда я увидела Алессандро, мне захотелось распахнуть свои крылья как можно сильнее и очаровать его всеми силами, чтобы он навсегда остался моим. Он понравился мне настолько сильно, что я была вынуждена его отпустить.
Глава седьмая
Было время позднего завтрака, и я шла через сад «Горной Розы», неся по бокалу «мимозы»3 в каждой руке.
— Теперь поверни направо, — подсказал Берн в мой наушник.
Я повернула и остановилась у аккуратного столика с двумя стульями. В поместье было полно таких маленьких закутков — красивых местечек, чтобы посидеть и полюбоваться природой. Я повернулась к дорожке и сосредоточилась, позволяя моей магии чуток просочиться. Вышло это вяло. Я все еще была уставшей после вчерашнего. В моих книгах говорилось, что с практикой у меня будет лучше получаться, но я старалась не думать, каким образом у меня эта практика появится.
— Прибытие через три, два, один.
На дорожке показалась Мария Рамирес, в белом платье-футляре со скромным вырезом, но оставлявшим открытыми ее загорелые плечи и руки. На ее шее красовалась толстая золотая цепь, дополненная таким же браслетом на запястье.
Я дала ей мельком увидеть мои перья и с помощью голоса забросила свою магическую наживку.
— Не желаете «мимозу»?
Мария замерла. Ее лицо расслабилось и она направилась ко мне.
— С удовольствием.
Мы сидели за столом и потягивали наши коктейли.
— Здесь так спокойно, — сказала Мария. — И хорошо.
— Да, хорошо, — согласилась я, добавляя в слова еще больше магии.
— Вы не видели моего мужа? — спросила Мария. — Ему бы здесь понравилось.
— Нет. Расскажите мне о вашем муже. Что он за человек?
— Он умный и нежный. И я так сильно его люблю. Поэтому это так больно, когда он мне изменяет. — Глаза Марии наполнились слезами. — Он изменяет мне с мужчинами. С этим я не могу бороться. Я могу стать красивее, стройнее, но я не смогу стать мужчиной. А это то, что ему нравится.
О, Боже.
— Откуда вы знаете, что ему нравятся мужчины?
— У него был секретарь и как-то я застукала, что они ушли вместе, а когда я их нашла, они тут же прервали разговор. Затем секретарь был уволен, а Микель выплатил ему пятьсот тысяч долларов. Я видела платежку в его кабинете. Потом был еще садовник. Я видела их встречи, когда они думали, что я ничего не замечаю. Они передавали друг другу кусочки бумаги, словно дети в школе. Любовные записки.
— Вы прочитали хотя бы одну?
— Нет.
Почему-то я сомневалась, что сложенные кусочки бумаги могли быть любовными письмами. Наркотики были бы куда лучшим пояснением.