— Мы не будем делать ничего такого, чего ты не захочешь сама, — витиевато ответил Арсен, и Валька поразилась тому, как хорошо он держит себя в руках. Кровь ударила ей в голову, и она спросила безо всяких реверансов:
— Ты меня хочешь?
— Господи… Да! — ответил цыган, не раздумывая. — А ты меня?
— Ужасно! — ответила Валька, теряя остатки самоконтроля и молясь только о том, чтобы не найти их как можно дольше.
И не успела она собраться с мыслями, как машина взвизгнула колесами и рванулась с места. Валька приоткрыла оконное стекло, но холодный воздух не отрезвлял ее, а только помогал выдержать новую отсрочку. Она повернула голову и посмотрела на цыгана. Его лицо было таким жестким и напряженным, что на минуту Валька испугалась. Но тут он повернулся к ней, и она увидела в его глазах то же бездумное нетерпение, которое обуяло ее. И успокоилась.
Она не поняла, куда они приехали. Она вообще не следила за дорогой. Не помнила, как выглядел его дом и на какой этаж они поднялись. Все это были только досадные помехи по пути к широкой кровати, на которую они рухнули прямо в верхней одежде.
Она утратила всю свою самостоятельность и независимость, которую дают хорошее образование, прочитанные книги и образ жизни цивилизованной современной семьи. Валька покорно помогала цыгану стаскивать с себя одежду, стискивала зубы, наступая на остатки стыдливости, возникающие совершенно ни к месту, и стонала от нетерпеливого желания соприкоснуться с горячей мужской кожей. И он торопился не меньше. Срывал с нее и себя одежду вместе со всеми вбитыми в них представлениями о приличиях и цивилизованности, отвечал ей короткими стонами и почти закричал от счастья, прижавшись к ее свободному от одежды телу своим — горячим, сильным и нетерпеливым. И не осталось времени ни на нежность, ни на демонстрацию хорошей техники и опыта. Все произошло мгновенно, по-сумасшедшему нетерпеливо, бездумно и правильно. Потому что они слишком долго подавляли свои желания и обманывали друг друга сильной выдержкой.
Сознание, однако, вернулось намного позже. Уже потом, обнимая двумя руками горячее и влажное тело цыгана, Валька подумала: «Неужели?»
И засмеялась от облегчения и радости.
Она не поняла, понравилось или нет ей это безумно быстрое сближение. Она даже не поняла, испытала ли она оргазм. Но чувство, пришедшее вслед за близостью, было таким спокойным, сильным и теплым, что не осталось места никаким сомнениям. Она поступила правильно.
Арсен пошевелился, услышав ее смех. Сделал движение, чтобы скатиться с ее тела на кровать, но Валька обеими руками крепко обняла его и удержала. Не позволила.
— Привет, — шепнула она прямо в твердые мужские губы.
— Привет, — раскрывшись, шепнули они в ответ, и Вальку снова обдало запахом табака и жевательной резинки. И слабым запахом пота и наслаждения.
Они одновременно рассмеялись и обнялись крепче. «Господи, какое счастье», — мелькнуло в Валькиной пьяной голове, и она подставила Арсену губы для поцелуя.
Поцелуй был ласковым, долгим, совсем не похожим на предыдущий. Но Валька упивалась этой нежной усталостью, сбывшимися желаниями и чувством странного покоя, снизошедшим на них. Они одновременно глубоко вздохнули и снова рассмеялись.
— Не может быть! — сказала Валька.
Арсен ничего не ответил и принялся блуждать по ее лицу легкими, почти невесомыми поцелуями. Валька закрыла глаза, благодарно подставляя себя под его губы, как подставляют тело ласковому летнему солнцу.
— Я думала, ты никогда не решишься, — призналась она.
— А я думал, ты не хочешь, — ответил цыган.
Они захохотали в полный голос, и Арсен скатился с нее на помятую простыню. Валька не стала его удерживать, потому что безошибочным женским инстинктом угадала: он остался в плену и никуда больше не денется.
Еще несколько минут они лежали рядом и молчали. Валька смотрела невидящими глазами в темноту потолка, не ощущая собственного тела, легкого и свободного. Арсен поднял руку и прижал ее к кровати, не давая улететь.
— Останься, — попросил цыган.
Валька промолчала. Но не потому, что хотела пококетничать Сил на любое кокетство у нее сейчас не было. Просто язык стал тяжелым и говорить не хотелось.
— Останешься?
— Надо маме позвонить, — нехотя разомкнув губы, ответила Валька. И добавила с веселым безразличием:
— Она меня убьет…
— Не убьет, — сказал цыган. Повернулся набок и просунул руку под ее голову.
— Что мне сделать? Хочешь, я сам с ней поговорю?
— О чем?
— Ну, например, о том, что я прошу твоей руки…
Они снова рассмеялись, стукнувшись носами.
— Ты серьезно?
— Как никогда в жизни.
— Не худо было бы сначала у меня спросить…
— Спрашиваю.
— Ну?
Цыган приподнялся на локте, пошарил где-то в стороне, и в комнате вспыхнул неяркий свет ночника. Валька повернула голову и увидела очень близко его лицо с капельками пота на лбу.
— Ты выйдешь за меня?
— Не знаю, — сказала она кокетливо.
Цыган нахмурился.
— Не надо сейчас об этом говорить, — попросила Валька.
— Почему?
— Потому, что я не хочу думать ни о чем серьезном.
— А утром можно будет?
— Не знаю, — снова ответила Валька. И спросила:
— Ты предлагаешь потому, что ты такой порядочный?
Цыган рассмеялся и упал на спину. Теперь приподнялась на локте Валька и впилась в него взглядом.
— Дурочка ты моя… Ты, что, думаешь, я каждой девушке такое предлагаю?
Он взял ее лицо в ладони и замер. Вальку обуяло ревнивое негодование.
— И много у тебя было девушек?
— Не знаю, не считал… Валь, какая разница? Какая разница, что у меня было до тебя? У тебя ведь тоже кто-то был?
— Был, — призналась Валька, стыдясь уточнить, что был всего один мужчина. И это в ее двадцать пять лет!
— Ты, что, не ревнивый?
— Я ужасно ревнивый, — признался Арсен. — Просто стараюсь себя контролировать… Мозгами.
— У тебя получается.
— Это плохо?
— Конечно, плохо! Я уже надежду потеряла…
Она смешалась и замолчала. Арсен отвернулся и сказал, не глядя на нее.
— Я боялся. Боялся, что сделаю шаг, а ты меня оттолкнешь… Я бы этого не пережил.
— Дурак!
Он повернулся к ней и попросил:
— Скажи еще раз!
— Дурак!!
Они обнялись и рассмеялись.
— Ты останешься? — снова настойчиво попросил цыган.
— Где у тебя телефон?
Он поднялся с кровати и ушел в коридор. Валька проводила его взглядом. Господи, какой же он красивый! Какое у него чудесное тело: смуглое, сильное, фантастически желанное!..
Арсен вернулся через минуту. Передал ей трубку и лег рядом, не делая ни малейшей попытки прикрыть наготу.
— Ты, правда, не хочешь, чтобы я сам поговорил с твоей мамой? — спросил он со спокойной уверенностью, и Валька благословила его за это. У них все серьезно. Какое же это счастье!
— Пока не надо, — ответила она небрежно, наслаждаясь тем, что является хозяйкой положения.
— Но утром я обязательно поговорю с ней, — пригрозил цыган, и Валька коротко хмыкнула.
Мама сняла трубку не сразу. Валька покосилась на часы, светившиеся на прикроватной тумбочке. Одиннадцать! Господи! Как незаметно летит иногда время!
— Мамуля, — сказала она нежно, услышав сонный голос, — это я…
— Ты где? — спросила мама.
— Я сегодня не приду, — ответила Валька и замерла, ожидая негодующего возгласа. Но мама немного помолчала и очень тихо сказала:
— Хорошо, доченька.
Валька сразу же нажала на кнопку отбоя.
— Ну? — спросил Арсен.
— Она сказала «хорошо» — ответила Валька.
Цыган отобрал у нее трубку и сказал:
— Очень мудро с ее стороны.
— Поцелуй меня, — попросила Валька.
Ночник не выключался всю ночь. И, просыпаясь, время от времени, и он, и она заботливо натягивали друг на друга одеяло.
Утро следующего дня началось восхитительно. Арсен принес ей в постель чашку крепкого горячего чая и с улыбкой наблюдал, как она, торопясь и обжигаясь, поглощает ароматную влагу. Потом… Впрочем, то, что произошло потом, было вовсе не для постороннего наблюдателя.
Затем они долго толкались в маленькой ванной комнате, разбрызгивали воду, обливали друг друга и дурачились.
Потом по-настоящему плотно позавтракали в маленькой опрятной кухне. Валька взглянула на часы и ахнула.
— Десять!
Собирались, как безумные. Вылетели на улицу, запрыгнули в машину.
— Куда? — спросил Арсен.
— Домой, — коротко ответила Валька и пояснила:
— У меня сегодня свободный день.
Доехали быстро. Арсен остановил машину у подъезда и с беспокойством спросил:
— Ты уверена, что мне не нужно подняться вместе с тобой?
— Уверена, — ответила Валька.
— Но твоя мама подумает…
— Тебе не все равно, что подумает моя мама? — насмешливо перебила его Валька.
— Мне не все равно, что подумает твоя мама, — твердо отпарировал цыган, сделав ударение на слове «твоя», и Валька порозовела от радостного смущения. У них все серьезно, вот что он имеет в виду. Как же это здорово!
— Позже, — ласково попросила она. Цыган поколебался и неохотно пожал плечами.
— Позвонишь? — спросил он коротко.
— Обязательно.
Он наклонился к ней, поцеловал в губы долгим поцелуем, все еще не ставшим привычным. Валька выскользнула из машины и побежала к подъезду. Уже у самой двери обернулась и махнула рукой в сторону синей «Нивы». Машина медленно тронулась с места.
Не чуя ног, Валька взлетела на шестой этаж. Сунула в замок бороздку ключа, но дверь, не дожидаясь ее усилий, распахнулась почти сразу же.
— Бабушка заболела, — сказала мама.
— Как?
— Она звонила полчаса назад. Просила тебя приехать, если есть время.
Валька вошла в коридор и в растерянности оглядела мать, стоявшую напротив.
Мама была одета, собрана и готова на выход.
— Ты на работу? — спросила Валька.
— Куда же еще?
Мама внимательно посмотрела на нее и провела ладонью по ее щеке.