— Все в порядке? — спросила она тихо.
— Да, — коротко ответила Валька. — У меня — да. Ты заберешь машину?
— Если ты не против, — сказала мама. — У меня сегодня три частника в разных концах города.
— Бери, конечно, — разрешила Валька.
— А ты?
— Я позвоню Арсену, — ответила дочь.
Мама нерешительно переступила с ноги на ногу, плотно прикрыла дверь и очень тихо и внушительно сказала дочери:
— Валюша, я очень рада, что у тебя все хорошо, я все понимаю…
Щеки дочери залил густой румянец.
— Но я надеюсь, что у тебя хватит ума побеспокоиться о… нежелательных последствиях.
Беременность — поняла Валька. Она имеет в виду беременность.
— Арсен рвался прийти вместе со мной, чтобы сделать мне предложение, — отчеканила она с вызовом, глядя матери прямо в глаза. — В твоем присутствии.
Мама медленно присела на край низкого пуфика и замерла, глядя на дочь.
— У нас все серьезно, мама, — сказала Валька тоном пониже.
— Ты собираешься замуж? — спросила мама почти шепотом.
— Пока нет. Но если соберусь, за ним остановки не будет. Понимаешь? Он меня любит.
— Слава богу, — в раздумье проговорила мама. Поднялась: места и попросила:
— Не торопитесь. То время, которое вы сейчас переживаете, самое лучшее в жизни. Я очень рада, что он такой порядочный человек, но все равно. Не торопитесь. Пускай это будет брак по любви, а не… по вынужденным обстоятельствам. Хорошо?
— Хорошо, — ответила Валька и поцеловала мать. — Я тоже так считаю.
Мама кивнула и деловито спросила.
— Так что? Ты поедешь к Евдокии Михайловне?
— Конечно!
Мама снова кивнула, открыла дверь и вышла на лестничную клетку. Вызвала лифт и сказала:
— Передавай ей привет.
— Обязательно. А что с ней? — спохватилась Валька, ругая себя за свою невнимательность.
— По-моему, она просто хандрит, — ответила мама. — Во всяком случае, врача вызывать не собирается.
— Ясно.
Подъехал лифт. Мама помахала рукой на прощание, шагнула в кабину. Валька закрыла дверь и схватила телефон.
— Арсен!
— Любимая!
Он обрадовался так неприкрыто, что Валька сама возликовала, забыв, по какому поводу звонит.
— У тебя все нормально? — спросил цыган с беспокойством.
— Все нормально, уйми свой брачный зуд… Мама советует нам не торопиться.
— Ну и зря, — недовольно заявил цыган.
— У меня другая проблема.
— Так скоро? — спросил Арсен с некоторым подтекстом, и у Вальки запылали уши.
— Пошляк!
— Сама такая.
— Испугался?
— Я только счастлив буду, — ответил он серьезно.
— Так вот, не радуйся раньше времени, — охладила его Валька, — Звонила бабушка. Она болеет, просит меня приехать. Ты не подбросишь? Мама машину забрала.
— Конечно! — ответил Арсен, не раздумывая. — Молодец, что сразу позвонила. Я тут недалеко.
— А тебя с работы не уволят? — нерешительно спросила Валька.
— Не уволят, — успокоил цыган. — Я незаменимый.
Валька спустилась во двор и присела на скамейку возле подъезда. Тут же возле нее материализовалась соседка с первого этажа.
— Валюша, здравствуй.
— Добрый день, — сухо поздоровалась Валька. Нина Ивановна никогда не пропускала мимо себя новостей о личной жизни соседей, за что именовалась в подъезде «ходячей газетой».
«Интересно, о ком пойдет разговор на этот раз?» — подумала Валька. Оказалось, о ней.
— Гуляешь, Валюша? — спросила Нина Ивановна с доброй улыбкой.
— Человека жду, — коротко ответила Валька.
— А-а-а… Не в синем джипе, случайно?
Валька промолчала. Глупо думать, что можно что-то скрыть от вечно бдящего ока Нины Ивановны.
— Что-то, я смотрю, вы никак расстаться не можете, — с милым лукавством продолжила соседка. — Вчера, когда он тебя привез, я начала ужин готовить… Не успела поесть, смотрю — снова он под окнами стоит… Сегодня с утра в магазин вышла — снова стоит… Сейчас вот…
— Нина Ивановна, как здоровье Петра Николаевича? — перебила Валька, в упор глядя на соседку.
Петром Николаевичем звали пожилого военного в отставке из соседнего подъезда. По агентурным сведениям, он с Ниной Ивановной, что называется, дружил, несмотря на наличие жены, дочери и двух внуков школьного возраста.
Соседка кашлянула и насупилась. «Ага, — злорадно подумала Валька, — не нравится, когда тебя твоими же кушаньями кормят…»
— А что такое? — спросила соседка почти злобно. Куда только девалась доброта и милое лукавство?
— Да я смотрю, он к вам совсем захаживать перестал, — душевно пропела Валька. И спросила с сочувствием:
— Бросил, что ли?
Нина Ивановна резко повернулась и скрылась в подъезде. Валька с облегчением перевела дух. Один-один.
Через несколько минут она уже сидела в машине рядом с цыганом и с упоением целовалась с ним, наплевав на то, что Нина Ивановна, скорее всего, контролирует происходящее из-за занавески.
— Тебя, правда, не уволят?
— Правда. А тебя, правда, дома не ругали?
— Правда.
— Тогда поехали?
— Поехали.
Они выехали на дорогу.
— Что с Евдокией Михайловной? — спросил Арсен.
— Мама говорит, что у бабушки обычная хандра. У нее иногда бывает…
— Давай ей цветов купим, — предложил цыган. — Какие она любит?
— Бабушка любит только сирень, — ответила Валька.
— Сирень? — изумился цыган. — Вообще-то, сирень — это, скорее, кусты, а не цветы…
— Знаю я, знаю, — нетерпеливо перебила Валька. — Но что же делать? Бабушка ненавидит оранжерейную дрянь без запаха…
Особенно розы. Евдокия Михайловна ненавидела оранжерейные розы на длинных негнущихся стеблях, всех мыслимых и немыслимых цветов, лишенные запаха и жизни. Зато сирень вовремя цветения заполняла весь дом. И во дворе Евдокия Михайловна посадила исключительно сирень: белую и фиолетовую, обычную и махровую… Запах от нее шел и впрямь упоительный, вот только срезанная сирень, увядая, начинала сильно осыпаться, и бабушкина домработница без конца ворчала, неаккуратно вытирая столы, засыпанные маленькими сморщенными звездочками.
— Тогда я не знаю, что ей купить, — сказал Арсен. — Чему она обрадуется?
— И я не знаю, — ответила Валька. — У бабушки уже все есть.
— Это я заметил, — откликнулся цыган, но как-то невесело. Сделал погромче звук магнитолы и всю последующую дорогу не раскрывал рта.
Неприятности начались сразу же по приезде. Во дворе бабушкиного дома Валька заметила грязную серую «девятку». Достаточно было сопоставить очевидные факты, чтобы прийти к дедуктивному выводу: альфонс навещает болящую. А возможно, уже живет здесь? Валька стиснула зубы.
— Мы не первые, — обратил Арсен внимание на постороннюю машину.
— Вижу, — ответила Валька. Настроение, с утра бывшее безоблачным, начало неудержимо портиться. — Это альфонс.
— Понятно, — невозмутимо ответил Арсен. Валька мрачно покосилась на него. Ничего, сейчас они познакомятся, и тогда посмотрим, что останется от всех этих прекрасных теорий насчет того, что нельзя осуждать ближнего. А если, вдобавок к прочим своим прелестям, альфонс продолжит свои заигрывания с ней на глазах у Арсена, то дело закончится дракой. Только этого не хватало!
Нина открыла дверь сразу после звонка. Причина такой оперативности стала понятной, когда они вошли в прихожую. Посредине развалился шланг моющего пылесоса, по полу разбросаны какие-то тряпки…
— Обувь здесь снимайте, — угрюмо потребовала Нина, как всегда, не здороваясь. — У меня сегодня генеральная уборка…
— Что, другого времени для генеральной уборки не нашлось? — раздраженно спросила Валька. Она балансировала на одной ноге перед дверью и тщетно пыталась расстегнуть молнию на сапоге. Арсен подхватил ее под локоть.
— Время как время, — огрызнулась Нина. — Не хуже всякого другого…
— Когда ждут гостей, уборку не затевают, — назидательно сказала Валька. Ей удалось снять сапоги, она взяла их в руки, шагнула туда, где, по мнению Нины, было уже убрано. Оптимистка!
— Как велели, так и делаю, — снова огрызнулась домработница. — Не нравится — не приезжайте.
Валька захлебнулась негодованием и быстро оглянулась на Арсена. Но тот сохранил каменное выражение лица и в ссору не ввязался. Молча вылез из обуви и пошел вслед за Валькой.
— Туфли заберите, — одернула его домработница с некоторым злорадством.
— Поставьте их туда, где они вам не помешают, — ответил Арсен, не повышая голоса. Отобрал у Вальки сапоги и поставил их на пол. Нина открыла было рот, но тут цыган обернулся и уставился на нее немигающим взглядом. Он не произнес ни слова, но Валька увидела, как шея и лицо домработницы начали наливаться краснотой.
«Ну, сейчас заверещит», — подумала Валька, и даже глаза прикрыла от страха.
Однако тишина не нарушилась ни единым звуком.
— Пойдем, — сказал цыган и помог ей снять куртку. Передал куртку Нине с рук на руки, туда же небрежно перебросил собственное пальто с шарфом и обронил через плечо:
— На плечики повесьте…
Нина безмолвствовала с ворохом верхней одежды в руках. Валька с изумлением посмотрела на Арсена. Кто бы мог подумать!
— Кто бы мог подумать, что ты умеешь ставить на место! — выразила она вслух обуревавшие ее чувства.
— Ненавижу хамство, — коротко ответил цыган.
— Она наши вещи на пол побросает…
— Не побросает, — уверенно ответил цыган.
— Почему ты так думаешь?
— Потому, что она поняла, что ей это даром не пройдет.
— Ты знаешь, как обращаться с прислугой.
— Дело совсем не в том, что она прислуга, — объяснил цыган, пока она прихорашивалась перед зеркалом. — Дело в том, что она переступает границы элементарных приличий. Уж не знаю, почему твоя бабушка ей это позволяет, наверное, имеет свои причины… Но у меня таких причин нет, поэтому я так с собой разговаривать не позволю. И с тобой тоже.
Валька удовлетворенно вздохнула. Победа над Ниной, возможно, небольшое событие, но если вспомнить, что никому на ее памяти таких побед одерживать не удавалось, тогда можно сказать, что день прожит не зря. По крайней мере, в следующий раз Нина, возможно, воздержится от своего обычного хамства.