— Называй меня Соня, — ответила собеседница. — Меня так все называют. Удобно?
Валька кивнула, продолжая рассматривать лицо матери Арсена, сидевшей перед ней.
Они с сыном были удивительно похожи. Так похожи, что даже страшно становилось: у двух людей, мужчины и женщины, оказывается, могут быть совершенно одинаковые глаза. Только выражение глаз было разным: Арсен смотрел на мир со сдержанной доброжелательностью, а его мать — с грустным пониманием.
Она все еще была очень красива. Арсен говорил, что матери исполнился пятьдесят один год, но на вид ей невозможно дать больше тридцати пяти-тридцати шести. И то, только потому, что в черных густых волосах уже щедро пробилась оттеночная серебряная нить.
Ровная смуглая кожа, чуть тронутая хорошей косметикой. Высокие нежные скулы, поддерживающие разлет больших черных глаз. Умный, красиво очерченный лоб. И великолепная белозубая улыбка, тоже переданная сыну по наследству.
«Стильная женщина», — одобрительно подумала Валька, окидывая сидящую перед ней женщину пристальным оценивающим взглядом.
Хорошая стрижка «каре», красиво обрамляла правильный нежный овал лица. Свободные темные брюки не скрывали, а подчеркивали стройность ног и узость талии. И темно-серый облегающий свитер с низко вырезанной круглой горловиной, открывающий безупречную кожу шеи и груди, не тронутую морщинами и пигментными пятнами.
— Вы такая красивая, — сказала Валька без малейшего желания польстить.
— Спасибо, детка.
— Представляю, как я выгляжу на вашем фоне.
— Ничего, сейчас мы все поправим. Я наберу тебе полную ванную, и ты хорошенько вымоешься. А я пока поменяю постельное белье и немного проветрю комнату.
— А разве мне можно купаться? — спросила Валька, как ребенок.
— А разве тебе приятно лежать в мокрой рубашке? Мы все осторожно сделаем, так, чтобы ты не простудилась.
Соня встала с кровати, но Валька удержала ее вопросом.
— Соня, вы ничего не знаете про похороны? Арсен вам не говорил?
— Ты про этого мальчика? — спросила Соня. И, не дожидаясь ответа, медленно покачала головой.
— Бедный мальчик… Двадцать семь лет… Насколько я знаю, его еще не похоронили. А что?
— Ничего, — ответила Валька и что-то быстро прикинула в уме. — Сонечка, мне очень нужно как можно быстрее встать на ноги. Это важно, понимаете?
— Ну, сегодня никак…
— Не сегодня, не сегодня… Завтра.
— Детка, — встревожилась женщина, снова усаживаясь на край кровати, — это неразумно. Тебе нужно полежать хотя бы три дня…
— Сонечка, я не могу вам пока объяснить, — перебила ее Валька, — но я обязательно должна завтра встать. До похорон. Это важно.
— Тебя Арсен ни за что из дома не выпустит, — предупредила ее Соня.
— Арсену пора завтра на работу выходить, — ответила Валька, глядя ей прямо в глаза. — Вы ведь намекнете ему?
Женщина нахмурилась, пристально посмотрела ей прямо в лицо, но Валька не отвела взгляда.
— Это так важно? — спросила Соня в раздумье.
— Очень важно! И даже не для меня… Хотя для меня тоже. Но для других людей — еще важней.
— Я помогу тебе, — ответила Соня. Поднялась с кровати и, не прибавив ни слова, вышла из комнаты.
Валька с облегчением откинулась на подушку. Она обязана успеть сделать то, о чем просил ее Андрей.
Она должна увидеться с двумя женщинами, которых он любил, принести им известие о смерти Андрея, как приносят в дом банку с ядовитыми пауками или скорпионами. Сама мысль об этом казалась ей невыносимой, но она помнила его глаза тогда, в комнате. И помнила едва слышный шепот, донесшийся до нее.
— Помоги мне…
— Я все сделаю, не волнуйся, — прошептала она в ответ.
Вернулась Соня и сказала:
— Ванная полная. Помочь тебе?
— Нет, я сама, — ответила Валька и села на кровати. Медленно спустила ноги на пол, оттолкнулась от мягкого матраса и выпрямилась во весь рост. Сначала ей показалось, что ослабевшие ноги не выдержат тяжести ее тела, но они выдержали. Валька сделала несколько неуверенных шагов к двери. Соня наблюдала за ней с цепким вниманием, готовая в любой момент прийти на помощь. Но, увидев, что Валька способна идти самостоятельно, улыбнулась, кивнула головой и созналась:
— Если бы ты сама не смогла до ванной дойти, я бы тебя завтра никуда не отпустила.
— Я могу…
— Вижу. Но завтра поеду с тобой, ты еще очень слабая. Не возражай! Я тебя в машине подожду.
— Хорошо, — покорно согласилась Валька. Вошла в ванную, с отвращением стянула с себя несвежую, пропитанную потом рубашку. Уселась в душистую пену и вздохнула от невероятного ощущения свежести и чистоты.
Она долго и с ожесточением терла себя жесткой мочалкой, смывая болезнь. Соня возилась на кухне, негромко позвякивали столовые приборы, и скоро до Вальки донесся упоительный аромат свежего куриного бульона. Желудок свело судорогой, и его бы вывернуло наизнанку, не будь там такой многодневной пустоты.
Она неторопливо намылила волосы шампунем и подставила голову под теплую струю воды. Обмотала голову полотенцем, смыла с себя остатки грязной пены и яростно растерлась большой банной простыней. Влезла в чистый махровый халатик и даже застонала от удовольствия. Силы возвращались с каждым сделанным движением, и Валька все с большей уверенностью думала о завтрашнем дне. О том, что она сумеет его пережить и сделать все, что должна сделать.
В дверь ванной деликатно постучали.
— Сонечка, я выхожу, — откликнулась Валька, впрочем, тоже не очень громко. Обе они, не сговариваясь, щадили сон мужчины, которого любили.
Валька вышла в коридор и чуть не столкнулась с Соней, несущей в руках поднос с тарелкой дымящегося бульона, свежими поджаренными гренками и малюсеньким кусочком вареной курицы.
— Ой! Извините! — шепотом вскрикнула Валька.
— Ничего, ничего, — так же шепотом ответила Соня. — Ты иди назад, я тебя сейчас кормить буду.
— Здорово!
Валька вернулась в спальню и плюхнулась в благоухающую свежестью постель.
— Садись, детка.
Соня осторожно ставила на тумбочку поднос с едой.
— Может, лучше на кухне? — предложила Валька без особого энтузиазма. — А то разолью бульон…
— Разольешь — еще раз белье поменяем, — спокойно ответила Соня. — Признайся, приятно ведь когда тебя в постели кормят?
Валька конфузливо и радостно закивала.
— Ну, вот и хорошо. Сейчас полотенце подстелим, поднос на него поставим… Вот так. Удобно?
— Да, очень, — ответила Валька, с трудом сдерживая себя, чтобы не наброситься на еду. — А почему так мало?
— Не все сразу, — ответила Соня. — Ты хотя бы с этой порцией справься, а потом посмотрим…
С такой порцией! Да она просто не заметит, как проглотит три ложки водички, два гренка и малюсенький кусочек грудки! Тем более, после двухдневной голодовки!
И Валька набросилась на еду.
К ее удивлению, уже через две минуты она почувствовала, что в желудок больше не влезет даже ложка супа. Половина гренка была съедена, от грудки она отщипнула маленький кусочек.
— Не могу больше, — сказала она с удивлением и отставила тарелку с остатками бульона. — Нет места…
— У тебя сужение желудка. Ничего страшного, это поправимо, просто ты долго не ела. Сейчас потихоньку будем увеличивать порции, и все нормализуется. Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, — ответила Валька, разматывая полотенце на голове. — Сонечка, дайте мне фен, пожалуйста… Он в верхнем ящике комода.
Женщина подала ей фен, сунула вилку в розетку и потянулась к Валькиным волосам.
— Давай я помогу, — предложила она.
Фен бесшумно задышал теплым воздухом. Щетка осторожно распутывала ее волосы, массировала кожу, и Валька даже глаза прикрыла от удовольствия.
— А где мама? — спросила она, не открывая глаз.
— Она сегодня с утра на работу поехала. А до этого тоже от тебя не отходила. Она, и еще твоя бабушка.
— Бабушка? — переспросила Валька и вдруг засмеялась.
— Что случилось?
— Да ничего… Просто бабушка единственный раз в жизни должна быть мною довольна. Заболела так, как и полагается настоящей женщине: с потерей сознания, с жаром, с бредом… В общем, романтика. Хоть раз, но угодила.
— Глупая, что ты несешь, — укорила ее Соня. — Она здесь собрала целую роту профессоров. Орала на них, как на мальчишек, кулаком стучала…
— Бабушка?! — не поверила Валька.
— Ну да! Так что не говори глупости. Она за тебя чуть ли не больше всех беспокоилась.
— Понятно, — сдержанно ответила Валька.
Соня выключила фен и провела рукой по ее пышным благоухающим волосам.
— Какая у тебя чудная шевелюра!
— Я знаю. Сонечка, у меня к вам просьба.
— Еще одна?
— Менее обременительная. Я пока не хочу разговаривать ни с кем, кроме мамы. Поэтому, если бабушка позвонит, скажите ей сами, что мне уже намного лучше.
Соня снова нахмурилась.
— Не нравится мне все это…
— Я понимаю. Ну, хорошо, я сама с бабушкой поговорю, Только помогите мне завтра из дома выбраться, хорошо?
— Я же пообещала, — ответила женщина и забрала поднос с остатками обеда.
— А теперь спи, — велела она, и Валька послушно улеглась на подушку. — Тебе завтра силы понадобятся.
Валька кивнула и закрыла глаза.
— Ешь и спи, — внушал Вальке Арсен следующим утром. Он то поправлял на ней пижаму, то натягивал повыше одеяло, а Валька радостно сияла, согласно кивая головой. — Мамуля, проконтролируешь, ладно?
— Не волнуйся, — спокойно ответила Соня. — Я от нее не отойду.
— А я звонить буду, — пообещал Арсен.
Валька бросила на нее тревожный взгляд, и Соня немедленно пришла ей на помощь.
— Ну конечно! Дашь ты ей поспать своими бесконечными звонками. Нет, уж лучше мы сами тебе позвоним.
— Ладно. Только звоните почаще, а то я волноваться буду.
— Иди, иди, — сказала Соня. — Без тебя разберемся.
Они вышли в коридор. Хлопнула входная дверь, и Валька быстро отбросила в сторону одеяло.
— Ну вот, — сказала Соня, возвращаясь в комнату. — Обманула собственного сына… Может, объяснишь зачем?