Через мгновение земля ушла из-под ног, и Анна стала стремительно падать куда-то вниз…
Человек, сидевший на заднем сиденье черного «Мерседеса», энергично барабанил пальцами по крышке своего ноутбука и посматривал в ту сторону, куда убежала Анна. Он был спокоен и уверен в завтрашнем дне, так как нисколько не сомневался в исходе предприятия, каждый шаг его был обдуман и просчитан.
Неспеша, он открыл компьютер, подключился к интернету и стал читать последние новости – всегда нужно быть в курсе событий.
Лежащий рядом телефон завибрировал.
– Алло, – ответил он, не отрываясь от монитора.
– Ну как там дела? – поинтересовалась трубка.
Человек закатил глаза.
– Хорошо, – заверил он. – Все под контролем.
На том конце немного помолчали и нервно спросили:
– Тогда почему так долго?
– Потому что «хорошо» быстро не бывает, – резко ответил он.
Его всегда раздражала манера некоторых ввязываться в дело, а потом паниковать. Как говорится, боишься – не делай, а делаешь – не дрейфь.
– То есть наши планы остаются в силе?
– Естественно.
– Тогда как договорились?
– Само собой.
Усмехнувшись, он засунул телефон в карман. О том, что чересчур пугливая баба сбежала от него в лес, никто не должен знать, это всего лишь маленькая шероховатость в его большой игре, проблемка, которая разрешится в самое ближайшее время.
Ничего, времени у него еще навалом. И вообще, какое кто-то имеет право в нем сомневаться?
А с этой бабой его человек разберется. Раз уж она так удачно подвернулась, то никуда уже не денется.
Некуда ей от него деваться…
Глава 8
Еле сдерживая раздражение, Бажова наблюдала, как ее благоверный копошится у входной двери: вначале он в поисках ключа перебирал содержимое своих карманов, потом до одури долго вставлял треклятую железку в замочную скважину, а затем никак не мог отпереть дверь!
Медлительность Андрея выводила ее из себя. Только и умеешь, что изображать из себя денди, думала она, Чарли Чаплин нашелся, но я-то знаю, что он за шкура на самом деле.
– Сколько можно копаться? – зашипела Изольда, ей казалось, что она успела постареть, пока они топчутся у порога. – Ну скоро уже?!
– Вот и все, лягушонок, – невозмутимо улыбнулся Махович и пропустил ее вперед.
Залетев в гостиную, Изольда метнула свою шиншиллу на диван и принялась мерить шагами комнату. Андрей аккуратно снял ботинки, поставил их ровнехонько рядышком, затем размотал шарф, тщательно его сложил и только после этого снял драповое пальто и бережно водрузил на вешалку.
Изольда вполглаза следила за его манипуляциями.
– Этот твой педантизм меня уморит когда-нибудь! – не выдержала она.
– Ну зачем ты так? – Махович старался придать своему голосу побольше мягкости. – Может, выпьешь чего-нибудь?
– Вот-вот, только и мечтаешь нагрузиться и забыться! – всплеснув руками, Изольда подошла к громадному квадратному аквариуму, в котором среди листьев камыша плавала большая белая жаба. Завидев приближение хозяйки, она задрыгала перепончатыми лапками, ожидая корма. – Джоан Роулинг, детка моя, проголодалась, – умильно просюсюкала Изольда и, достав из коробочки сушеного кузнечика, сунула ей прямо в пасть. Схватив добычу, жаба опустилась на дно, сплошь усыпанное китайскими монетками.
Чуть заметно передернув плечами, Махович все-таки направился к бару – достал виски, протер стаканы бархатной тряпочкой, наполнил их ровно до трети и специальной ложечкой стал накладывать кусочки льда…
– Ты что, даже в такой ситуации все должен делать по правилам? – рявкнула Изольда.
Не обращая внимания на ее реакцию, Андрей протянул ей выпивку:
– Успокойся.
– Успокойся!? Ты что, больной? – возмутилась она. – Как тут вообще можно успокоиться? Нас обокрали!!!
Махович молча тянул свой виски. Вообще-то он давно уже привык к ее нервным приступам, которые случались по любому поводу – то она поссорилась со своей подругой и чувствует себя самой одинокой на свете, то не успела купить платье из какой-нибудь новомодной коллекции, то поправилась на триста граммов, а то и без всякого повода, просто настроение никудышное. Но сегодня повод имелся более чем серьезный.
– Что теперь будет с фондом? Никто не захочет иметь с нами дела. Все клиенты разбегутся! – Изольда распалялась все больше. – Мы станем банкротами, ты понимаешь, нищими!!
– Ничего, что-нибудь придумаем, – вкрадчиво проговорил Андрей.
– Что? Да что ты можешь придумать!? – вскричала она и облила его полным презрения взглядом. – Что ты вообще можешь? Боже, что же будет? Нищие, нищие!
В один прием опустошив стакан, Изольда бухнула им о подоконник и стала заламывать руки:
– А моя новая книга? На что я теперь буду ее рекламировать, на какие шиши?
– Золенька, успокойся. – Махович подошел, обнял ее за точеные плечи и подумал с досадой, что даже в такой момент она печется только о себе.
Изольда всегда так делала. Она как будто и понятия не имела, что вокруг существуют другие люди. Иногда Андрею даже становилось за нее страшно, ведь она совершенно не считалась с желаниями окружающих, и в один прекрасный день могла серьезно за это поплатиться. Такие как она, встретив подругу с младенцем на руках, только что выписавшуюся из роддома, могут целый час без остановки рассказывать о том, как они любят детей и какая с ними приключилась забавная история в раннем детстве, но спросить, как себя чувствует молодая мама, или просто узнать, как она назвала ребенка, так и не удосужатся. Для Золи жизнь была пьесой для одного актера, а все остальные лишь статисты, приглашенные специально для того, чтобы восхищаться ею, слушать ее, смеяться над ее шутками и ей сочувствовать.
Уткнувшись Маховичу в плечо, Бажова пару раз шмыгнула носом.
– Ничего, лягушеночек, все обойдется, – утешал он.
– Да еще этот придурок Галемба, – причитала Изольда. – Надо же было именно ему взяться за это дело. А если он не станет ничего и никого искать, а свалит все на крайнего, что тогда? – Все будет хорошо, – повторял Махович, задумчиво глядя в окно и поглаживая ее роскошные черные волосы.
– Нет, не будет, – всхлипнула Изольда и вдруг, оторвав лицо от его плеча, спросила. – А что ты там увивался за этой толстой дурой? Как бишь ее… Анна, кажется. Думал, я не заметила, да? Не-ет, я подобные вещи не пропускаю.
– Что ты говоришь? Ни за кем я не увивался. И какая Анна вообще?
– Такая! – глаза красотки блеснули. – Которой ты столь любезно устроил экскурсию.
Махович нацедил себе еще виски и с безразличным видом снова уставился в окно:
– Да мы просто поговорили и все, ничего особенного.
Характерным жестом отбросив назад волосы, Изольда смерила его презрительным взглядом.
– Смотри, – пригрозила она. – Ты меня знаешь!
Он действительно ее знал. От этой женщины можно ожидать всего, тем более сейчас. К тому же он заметил, что она все чаще как-то странно дергает головой, и это уже смахивает на нервный тик.
– Интересно, кому понадобилось это колье? – Изольда метнулась к своей сумочке, выхватила оттуда пачку сигарет и закурила. – Ведь его просто так не продашь.
– Может, его и не собираются продавать. Может, его украли для себя. Кто-нибудь хапнул ярдов, вот и бесится с жиру. Теперь будет перед сном примерять. У такого возможностей тьма, лучшего профессионала небось нанял…
Внезапно Изольда застыла посреди комнаты с поднесенной ко рту сигаретой, и Махович насторожился, пытаясь понять, что у нее на уме.
– Андрей, я, кажется, знаю, что нам делать. И действовать надо быстро…
Глава 9
Анна лежала, уткнувшись лицом в снег, потеряв ощущение реальности.
… Вот она снова маленькая девочка в перемазанном сарафане. Ей холодно, из темноты на нее таращатся неведомые дикие звери, она слышит их дыхание. Ей страшно, слезы капают на красный гриб, и почему-то все труднее дышать…
Почти задохнувшись, Анна опомнилась. Попробовала пошевелиться и сразу почувствовала острую боль в колене. Приподняв голову, она набрала в легкие побольше воздуха, высвободила из-под себя окоченевшие руки и медленно, с трудом перевернулась на спину.
Деревья, угрюмо покачивая вершинами, как стражники обступили ее со всех сторон. Морозный воздух звенел, из мрака слышалось потрескивание и завывание, похожее на стон, а над головой нависло свинцовое небо, оно давило ее…
Анна не сразу поняла, что лежит в овраге. Видимо, упала, скатилась сюда, да еще и ударилась обо что-то твердое и острое.
На склоне чернел знакомый силуэт, и Анна, не сводя с него глаз, снова затаила дыхание. Он постоял немного и начал спускаться.
Рядом с Анной рос небольшой куст, и она, стараясь не выдать себя, осторожно отползла за его густые ветки. Краем глаза она наблюдала, как ее преследователь спрыгнул вниз и прочесывает дно оврага. За все это время он не сказал ни слова, вообще не издал ни звука.
Анна ждала, с трудом удерживаясь, чтобы не разрыдаться. Несмотря на лютый мороз, по левому виску скатилась горячая капля пота – от страха ее бросало то в жар, то в холод. Помогите, хоть кто-нибудь, стучало в голове.
Ее преследователь подбирался все ближе. Довольно высокий и крепкий, он шел, слегка пригнувшись, и Анна уже различала белый пар от его дыхания.
Всем своим телом она вжалась в снег. Холод пробирал ее все сильнее, и уже ноги и руки онемели, боль в колене почти не чувствовалась. Анна когда-то читала, что именно так умирают от обморожения – человек перестает ощущать свое тело, страх, боль, наоборот, происходит некое расслабление, пульс и дыхание замедляются, и он может даже почувствовать себя счастливым, потом начинаются галлюцинации, бред и, наконец, смерть.
Анне и вправду стало хорошо и очень захотелось спать. Это был плохой знак – очень плохой! – и надо был срочно что-то предпринимать. Лежать тут в надежде, что этот человек ее не обнаружит, по меньшей мере глупо.