щимися. Он мог выдать меня… Не вовремя вы к нему притащились.
– Откройте немедленно! – кричали из-за двери, которая уже ходила ходуном от ударов.
Степан на всякий случай загородил Анну плечом, а она считала мгновения и молилась, чтобы эта чокнутая их не перестреляла, прежде чем ворвется полиция.
– Пейнит мой! – прошипела Бажова и снова крепко зажала камень в руке. – Никто его у меня не отнимет.
В этот момент дверь, наконец-то, распахнулась, в квартиру хлынули оперативники в бронежилетах и с автоматами.
– Всем оставаться на местах! – завопил Галемба, ворвавшийся одним из первых. – Вы все арестованы!
– Не стреляйте, мы безоружны! – крикнул Степан, оттесняя Анну к стене, подальше и от Леди SPA, и от полицейских.
Изольда перевела дуло пистолета на подполковника и взвизгнула:
– Тут я командую!
– Дорога дамочка, поменьше прыти, – вкрадчиво начал Галемба. – Вы пистолетик-то свой лучше положите на пол, а то нас, как видите, гораздо больше.
– Он мой, никому не достанется! – завопила Бажова, прижимая к груди камень.
Галемба сразу сообразил, о чем идет речь:
– И камень тоже… на пол.
А потом все произошло так быстро, что Анна не успела ничего толком сообразить: Бажова метнулась к окну, раздался выстрел, она упала, Степан толкнул Анну на пол, она рухнула, приложившись головой о паркет, кто-то что-то кричал, кто-то командовал, а Бажова лежала в расползающейся вокруг ее правой ноги луже крови.
– Где чертов камень? – вопил Галемба.
Все искали, искали…
– Может, она успела в окно его выкинуть? – предположил кто-то.
– Быстро на улицу! – скомандовал Галемба. – Все обшарить, снег перекопать, каждую снежинку просеять!
… А потом приехала «Скорая», Изольду унесли, предварительно надев на нее наручники и сообщив, что она имеет право на адвоката, а Махович, Степан и Анна были доставлены в отделение полиции, где несколько часов давали подробные показания…
Когда их наконец-то отпустили, на дворе стояла ясная лунная ночь. Ветер совершенно стих, крупные белые хлопья неслышно ложились им на плечи, воздух был наполнен странным нереальным сиянием, температура всего за несколько часов поднялась градусов на десять, и, самое главное, все встало на свои места – снова над головой простиралось бездонное звездное небо, а под ногами была надежная снежная твердь.
Глава 46
Увидев хозяйку, Мотильда пришла в восторг и, пока они, поблагодарив соседку, поднимались на лифте, лизала Анне лицо, скулила, жалуясь, что пришлось ждать ее так долго.
– Я уже ревную, – капризничал Степан, протискиваясь за Анной в прихожую. – Сколько можно целоваться?
– Что, завидно? – подтрунивала она. – Не расстраивайся, и тебе перепадет, если заслужишь.
Степан не стал медлить, взял у нее из рук собачку, та, недовольно порыкивая, принюхалась, успокоилась… и лизнула его в нос – признала, значит. В ответ Степан погладил ее по спинке, опустил на пол и, видя, что Анна едва держится на ногах, помог ей снять шубу.
Раздавшийся звонок его мобильника резанул Анну по ушам, и она вся сжалась в ожидании. По лицу Степана было видно то, что услышанное его удивило, но не расстроило.
Закончив разговор, он повернулся к Анне и, не дожидаясь вопросов, объяснил:
– Вот и Антон Дмитрич прорезался. Представляешь, Алена-то у него.
– Да, досталась девочке… надеюсь, он о ней позаботится. Так почему же Батищев сбежал из офиса?
– Говорит, дела были важные, извиняется. А скорее всего пронюхал, что полиция мной интересуется, вот и испугался, решил в это дело не лезть.
Анна шумно выдохнула.
– До сих пор не могу поверить, что все закончилось, и за нами никто больше не следит. Надеюсь, Бхаласкар никогда не найдут, – она подошла к зеркалу. – За эти сутки я, кажется, постарела лет на десять. Вот тут морщинки, их раньше не было.
– Тебе они очень к лицу, – Степан подошел сзади, обнял и потащил с нее свитер. – Я голоден как волк…
– Не спеши, – Анна вырвалась. – Вначале расскажешь мне, как все было, ты же обещал, а то у меня в голове Мамаево побоище: что, кто, как, зачем…
– Нет, – Степан снова стиснул ее в своих руках и увлек в спальню. – Сначала ты…
Когда они, уставшие, залезли под толстый бамбуковый плед, Анна потребовала:
– Теперь докладывай. И подробно, в деталях.
– Хорошо, но потом мы поедем ко мне. Мотьку с собой возьмем…
– А Оскара Уайльда?
– Это того, который на холодильнике?
– Его самого.
– Ладно, его тоже можно. А завтра с Катюшей тебя познакомлю.
– С кем, с кем? – насторожилась Анна.
– Да с дочерью, это она мне утром в гостиницу звонила.
На щеках у Анны выступил довольный румянец, она сладко потянулась:
– Что ж, на том и порешим. Теперь рассказывай.
– Ну, в общем, хоть твоя идея с «Кровавой Мэри» и не подтвердилась, она все равно привела нас куда надо, выходит, это ты нас спасла. Что это было, если не сверхинтуиция? Или тебя что-то натолкнуло?
– Только не смейся, – Анна порылась под подушкой и извлекла ярко-розовую книгу под названием «Позитивное мышление». – Видишь ли, я тут увлеклась этим фолиантиком, популярной психологией, то есть, иногда медитирую. И вчера, когда проснулась, тоже, причем в этот раз мне захотелось сделать некоторый тюнинг, чтобы усилить эффект, вот я и добавила концовку про рубиновый кубок с волшебным зельем, исполняющим все желания, и даже успела его продегустировать. Ну вот как-то так и пришла идея про коктейль…
– Ты у меня молодец, Тебе самой надо написать что-нибудь подобное, – Степан погладил Анну по голове, повертел в руках дешевенькую брошюру и сбросил ее на пол. – Может, даже поинтересней выйдет, я в тебя верю. Вот если бы ты грабила презентацию, то сделала бы это более… творчески. А Бажова всего лишь сняла свой лабутен, отлепила стельку и запихала камень в платформу – минута и разбогатела! Никто не стал проверять обувь, да и целиком украшение туда бы не влезло, искали ведь именно все колье, а не пейнит отдельно.
– Да уж, я б так не опростоволосилась, – прыснула Анна и, сделав таинственное лицо, добавила. – Я б его проглотила…
– Ну я и говорю, подошла бы творчески. Кстати, о нем, о творчестве… – Степан потянулся к Анне, но она тут же предотвратила диверсию.
– Подожди. Лучше скажи, ты знал про ее роман с твоим Карецким или хотя бы догадывался?
– Да у Васи с кем только не было, он вообще был мастак на эти дела, как-то даже хвастал, что ему впору открывать курсы по пикапу, соблазнению то есть. Но я не подозревал, что он именно с Бажовой затеет. Был у него своеобразный кодекс чести, с замужними ни-ни. Денег на его похождения требовалась уйма, наверняка он и привлек Бажову тем, что сорил ими. Мотала был еще тот, все умудрился просадить, вот и занимал постоянно, и у меня в том числе.
– У тебя есть что занимать? А я думала, ты неимущий, про нас, замкадовских, так хорошо знаешь, переживала, что все свои сбережения на шубу грохнул.
Степан хитро улыбнулся:
– Ты еще и наблюдательная.
– Что есть, то есть, – хихикнула Анна. – Но что мы все обо мне, да обо мне? Зачем ты ему деньги давал, если знал, что он их промотает?
– Дело в том, что Вася занимал не у меня лично, а в моем банке, подписывал документы, все официально. Да и потом, я не мог отказать, однажды он мне очень помог, – помрачнев, Степан кулаком взбил подушку. – Знал бы, что все так обернется. Ведь если бы я тогда не оставил тебя одну в такси, то…
– Да ладно, не кори себя. Они все равно нашли бы способ до меня добраться, хоть в лесу, хоть где, – со вздохом сказала Анна и прижалась к его плечу. – Ты же меня в итоге спас, и от них, и от… полиции. Если б ты вчера ночью ко мне не приехал, я бы, наверное, сидела сейчас в кутузке в приятной компании с зэками.
Чмокнув ее в лоб, Степан поднял с пола джинсы и вытащил сигареты.
– Это салон для некурящих, – строго напомнила Анна. – Если невтерпеж, милости просим на кухню…
– За МКАДом, и такие нежности, – усмехнулся Степан и притянул ее к себе. – А ты знаешь, я ведь еще в такси удивился, чего это Вася так настаивает на срочной встрече, только что в галерее он не знал, как от меня отделаться, чуть не за пальмами прятался. Я и на эту треклятую презентацию-то приехал ради него.
– Так вот почему ты был слегка не в форме, в смысле одежды.
– Я был уверен, что он явится посмотреть на драгоценности, любил он их больно. Ну, думаю, там-то я его и отловлю, а то все бегал он от меня последнюю неделю, между тем срок погашения займа уже истек. Банк у меня большой, и невозврат его кредита меня, конечно, не разорил бы, но все равно хотелось этого избежать. Репутация, знаешь ли, один не вернул, так и другие потянутся. Хорошо хоть он успел подписать бумаги на залог своего дома, кстати, благодаря тебе. Вот ведь как вышло, если б он не захотел с тобой э-э… поговорить… Так что спасибо тебе.
– Это надо отработать, – Анна многозначительно откинула плед.
– С удовольствием…
Через некоторое время разговор продолжился.
– А Толик-то как от нас улепетывал, помнишь? – рассмеялась Анна. – И все из-за того, что под шумок заныкал часть выручки.
– Да черт с ним. У меня Вадик из головы не идет, чуть тебя в лесу не угробил. Я добьюсь, чтобы его, как сообщника Карецкого с Бажовой, посадили надо-олго. И то, что он увел видеозапись презентации из-под носа полиции, еще усугубит наказание, – злорадно сказал Степан. – Как все-таки его удачно застукали в подъезде Маховича! Шпионить, видишь ли, он за нами вздумал. Если б я знал, что все так выйдет. Эх Вася, Вася… «срочно приезжай, все, что хочешь, подпишу, торопись, завтра меня не будет в городе», а сам, оказывается, решил, что ты все видела, и следил, ехал за нами на своем чертовом «Мерседесе». Как я сам ничего не заподозрил? И получилось-таки у него меня выманить, а шофер такси был явно подкуплен.
– Однако нельзя не признать, что план у них был хитроумный: находят умельца Вадика, он изготавливает бомбу-хлопушку, Бажова, заранее изучив колье, во время паники быстро достает камень, прячет его в туфлю, и тю-тю. Если б не стала убивать, то все бы, наверное, сработало. Недаром считается, что убийство это всегда промах – никогда не стоит делать того, о чем нельзя поболтать с друзьями после обеда, – Анна поднялась с кровати, прошла к окну, расписанному морозными узорами, и задвинула плотнее шторы. – Холодно, отопление, как всегда, барахлит.