Подскочила официантка, предъявила меню, как предъявляет паспорт подгулявший забулдыга постовому на дежурстве. Георгий заказал ещё одну бутылку «Столичной», чёрный хлеб, шпроты, две чашки кофе и эклеры. Не спросив позволения, он разлил остатки водки. Выпили не закусывая. Водка оставила лишь горечь на языке, но хмеля нисколечки.
– Куда же вы всё-таки летите? – спросил Георгий.
– У меня адрес записан. Так не скажу. Надо смотреть. Бумажка где-то в сумке… Ах, не потеряла ли я?!!
В зелёных с искорками глазах мелькнул неподдельный испуг. Анна схватила свою изумительную сумку и принялась рыться в ней. Лицо её сделалось по-детски беспомощным. В груди Георгия шевельнулась жалость.
Официантка не дала ему слова вымолвить. Принесла снедь сразу всю, уместив тарелки и бутылку на огромном подносе. Водка была уже откупорена, и она сразу разлила её по стопкам. Обоим, и Анне, и Георгию по полной.
Тем временем в сумочке Анны Канкасовой нашёлся потрёпанный конверт с адресом. Конверт Анна, не дожидаясь ухода официантки, предъявила Георгию. На конверте, как полагается, значились оба адреса. Адрес места назначения Георгий прочел бегло, но запомнил прочно. Да и как не запомнить простые слова: Москва, Ленинский проспект, дом 22. Номер квартиры и имя адресата – Анна Максимовна Канкасова – тоже были указаны ровным и красивым почерком отличника чистописания. Всё правильно. Всё верно. Женщина получила известие и пустилась в дорогу. Но куда же? Георгий прочёл адрес отправителя. Якутия, посёлок Ч. Мирнинского района, улица… Анна быстро спрятала конверт. По лицу её скользнула нечаянная тень смущения.
Название улицы не имело ни малейшего значения. Георгий знал Ч. вдоль и поперёк. От Георгия в Ч. не спрячешься ни за одним забором, ни в одной норе. Впрочем, нет в Ч. никаких нор. Вечная мерзлота да за крайними домами, под лесистым холмом, там, где со смотровой площадки к плотине сбегает лестница, мужики по весне обнаружили медвежью берлогу.
– Значит, вы летите в Мирный…
– Да уж точно не в Томск. У меня командировка.
– Вот такая вот с Ленинского проспекта – и прямо в Мирный.
– Точнее, в Ч. А что вас так поразил именно Ленинский проспект? Пожалуй, улица с таким названием есть в каждом советском городе. Разве в вашем Ч. такой нет?
– Есть. Наверное…
– Наверное! Выходит, вы не уверены? Разве вы не оттуда?
Георгий молчал. Он наблюдал, как понравившаяся ему женщина, совершенно не чинясь, сама разливает водку по стопкам, как чокается с ним, как, не морщась, проглатывает напиток. Но вот закусывать водку эклерами – это уж совсем противно. Смотреть на такое без содрогания невозможно. Георгий поморщился. Очки соскользнули с его носа на скатерть.
Молниеносным движением Анна схватила очки и нацепила их себе на нос. Оправа села плотно. Анна зажмурила глаза, подняла лицо кверху, как делают слепцы. Георгий в смущении махнул полную стопку водки. Тут его и повело.
– Вы обмолвились о командировке. Соврали. Всё дело в личном письме. Вы получили его и едете.
Анна распахнула глаза, уставилась на него через стёкла очков, несколько раз растерянно моргнула.
– А вы сами-то не лгунишка ли, тойон?
– Я?!!
– Вы!!! Не у вас ли фальшивые очки без… без…
От гнева и смущения стёкла очков запотели, и Анна сорвала их с носа.
– Я не бессовестный.
Георгий потёр стёкла краем скатерти и водрузил очки на место.
– Ах, я забыла слово… но я not a liar[41]!
Она снова полезла в сумку. На этот раз на свет явилось аккуратное кожаное портмоне с блестящей застёжкой. Из портмоне Анна извлекла сложенный вдвое желтоватый бланк с лиловой печатью и заголовком «Командировочное удостоверение». Документ был предъявлен Георгию жестом оскорблённого достоинства с требованием непременно и подробно ознакомиться. Анна распоряжалась и командовала в манере капризной барыньки. Скрепя сердце Георгий прочёл слова «Гидропроект» и «инженер-проектировщик энергетических установок».
– Читайте же! Read it[42]! – командовала Анна, не заметив, как руки Георгия, до этого покойно лежавшие на скатерти, сжались в кулаки.
Ах, вот оно что! Инженер-проектировщик энергетических установок! В юбочке, нейлоновых чулках со стрелками и с коком на голове!
– Я участвовала в проектировании ГЭС-3. Вы ведь знаете о Вилюйской ГЭС? – щебетала Анна.
– Мне ли не знать… – угрюмо отозвался Георгий.
– Ну, раз даже вы знаете, могу рассказать more details. I can. Шеф меня лично экзаменовал, чтобы я не опрост… gave herself away[43]… ах!
После очередной рюмки её язык начала заплетаться. Она очевидно пьянее Георгия, но как-то ещё держится. Такая закалка бывает у знатных выпивох. Интерес Георгия рос, выпирая наружу, как забродившая опара. Он не любил себя таким. Лучше жить спокойно, не волнуясь о таких пустяках, как женщины. В жизни настоящего мужика есть много важного: семья, кровная родня, карьера, деньги. А женщины? Их много. Они голову морочат, сбивая с правильного курса. Сколько раз давал себе слово, и вот опять!
На лётном поле жизнь снова оживилась. Люди в униформе сновали вокруг рычащего моторами лайнера. Часы над входом в кафе показывали ровно одиннадцать часов.
– Я понял. У вас какое-то дело в Ч., – решительно проговорил Георгий. – Нам пора. Скоро объявят посадку на наш рейс.
– В Ч.? Ах да. Дело… Конечно, case[44]… Да ещё какое! Наш рейс, вы говорите? Выходит, у нас есть что-то общее? Может быть, и вы тоже проектировщик? В таком случае…
Она внезапно умолкла. Всё-таки и ей водка путала мысли.
– Инженер-проектировщик «Гидропроекта»… Надо же… Да тут никакой водки не напасёшься! – буркнул Георгий. – По-моему, вы такой же проектировщик, как я.
Его гнев пресёкся новым появлением официантки.
– Вот счёт, – объявила она. – Кто будет платить?
Анна принялась шарить в сумочке. Неужели ищет кошелёк?
– Вы портмоне-то приберите. У вас там и билет, и паспорт. Что же вы так невнимательно, – прорычал Георгий, бросая на стол красную купюру.
Официантка не шелохнулась. Георгий видел её тонкие руки с аккуратно обработанными ногтями, покойно сложенные на белом переднике.
– Что? – он поднял глаза.
Улыбка Официантки обжигала, как кипяток.
– Двенадцать рублей одиннадцать копеек, товарищ, – проговорила работница общепита.
– Отлично посидели!
– Могу гражданочке отдельно посчитать. Или…
– Или…
Георгий бросил на стол ещё две смятые желтенькие бумажки и мелочь. Обжигающая улыбочка испарилась. Официантка смела со стола деньги жестом опытного крупье.
– Это вам на чай, – пролепетала Анна, выложив на стол один рубль новенькой бумажкой и ещё двадцать копеек мелочью.
Официантка замерла в недоумении посматривая то на Георгия, то на Анну.
– Выпендрёж, – фыркнул Георгий. – У инженеров-проектировщиков энергетических установок высокая зарплата.
– Тут рубль тридцать! – тряхнув головой проговорила Анна. – Как полагается: десять процентов от суммы и ещё немного… Ах да! Передайте повару, что язык был очень вкусен. И шпроты…
– Что-что? Передать повару?
Георгий рассмеялся, вскочил. Официантка стояла рядом с ним, словно монумент передовым работникам общепита. Казалось, она была совершенно неподвижна, не улыбалась и даже глазами не ворочала, но купюра и мелочь со стола исчезли молниеносно.
– Так принято. Чаевые – десять процентов от суммы, – проговорила Анна, отведя со лба растрепавшиеся пряди. – В Москве, в «Пекине», порядки немного другие, но и там давать меньше неприлично… Вы так смотрите… Я что-то не так сделала? В Новосибирске это как-то по-другому? In that case[45]…
– Вы и в Пекине бывали? Как инженер-проектировщик? В командировке? – вздохнул Георгий.
– Каждую субботу! – Анна утвердительно тряхнула головой, отчего едва прибранные пряди снова полезли на лицо. – Впрочем, вру. Не каждую. Третью субботу каждого месяца мы с папой непременно обедаем в «Праге». А «Пекин»… Oh, really, I don’t remember[46]…
– Это названия московских ресторанов. – Официантка без особых церемоний толкнула Георгия локтем в бок. – Не думаю, что товарищ фантазирует. Тем более что она инженер каких-то там установок.
– Лучше бы фантазировала, – снова вздохнул Георгий.
– В Советском государстве любая женщина может быть хоть инженером, хоть, как я, официанткой.
– Вот если ты официантка, то обслуживай! Иди. Неси ещё одну «Столичную»!
– Ещё одну? Не много ли вам будет? Смотри, товарищ проектировщик совсем разомлела, а вам обоим ещё до Мирного лететь.
– Как раз три часа, вот и проспится!
И Георгий сунул в податливую ладонь ещё одну купюру. Официантка исчезла, унося в кармашке передника свою добычу.
– Ах! Багажная квитанция! Я сдала свой чемодан в багаж и теперь волнуюсь. В нём много ценного…
– Ценного?
– Там мои платья, ну и stuff like that[47]…
– Платья?
Георгий смешался. Явившаяся вновь официантка сунула в его пустые ладони нечто твёрдое, цилиндрической формы, обёрнутое в газету.
– Вот! Убери куда-нибудь. Неудобно в открытую нести бутылку. Всё-таки «Аэрофлотом» летите.
– Не учи меня!..
– Глянь на дамочку. Она опьянела. Присмотри за ней. И в Пекине бывала, и в Праге. Эх, ты! Глухомань! Нашёл, к кому кадриться. Ты и кадриться-то сначала научись.
– Ты, что ли, меня учить будешь?
Но официантка не унималась:
– И в Пекине бывала, и в Праге. Инженер-проектировщик как-никак…
– Она такой же инженер, как я…
– Ты? Ну кто ты? Кто? Никак апостол какой-нибудь…
– И апостол. А ты что думала?