По лицу Хуана пробегает тень. Я стараюсь не дрожать. Он более не вежливый хозяин, не совсем. Теперь он – владыка преступной империи. Жесткий и очень расчетливый. Теплая атмосфера исчезает.
Не будь поставлена на карту моя карьера голливудской звезды боевиков, я бы на тысячу миль к нему не приблизился.
– Ваш мистер Рамирес хочет продать мне технологию? – спрашивает он.
– Нет, – отвечаю я. – Это было бы слишком опасно.
Хуан поднимает голову, глядя на меня вопросительно, но с каменными глазами.
– Как только станет известно, что технология существует, ее будет невозможно контролировать, – замечаю я. – Для изготовления наркотиков людям будут необходимы лишь 3D-принтер и некоторые исходные реактивы, а также инструкции из Интернета. Люди в Штатах начнут сами делать наркотики и смогут продавать их дешевле, чем вы.
Хуан смотрит на меня, как мальчишка на муху, перед тем как ей крылья оборвать.
– Можно спросить, а вам-то с этого какой интерес? – спрашивает он.
До этого я стоял, демонстрируя технологию, но теперь я возвращаюсь к расписному креслу и сажусь, спокойно глядя на Хуана, не хуже его самого.
– Я хочу спасти Осли Рамиреса от неприятностей, – говорю я. – Кто-то пытается убить его, а в этом нет никакой нужды.
Он смотрит на меня, не моргая. Готовясь к встрече, я узнал, что за последние пару лет его организация убила не меньше двадцати тысяч человек. Не просто убила, но пытала, калечила, рвала на куски, взрывала и сжигала заживо.
Но мне тоже доводилось убивать. Не то что я этим особо горжусь, но об этом известно, и если Хуан тоже готовился к встрече, он это знает. Может, с его точки зрения я достоин хоть какого-то уважения.
– Убить Осли сейчас будет ошибкой, – говорю я. – Когда он понял, что за ним кто-то охотится, он позаботился о том, чтобы другие люди знали о ходе его исследований. Люди, которым он доверяет. Юрист там, друг сям. Так что, если с Осли что-то случится, информация станет достоянием гласности.
Это правда, в достаточной мере. Хотя что сделал Брюс Кравиц в своем кабинете на верхушке «ПанКосмос Билдинг» с PDF-файлом, который я ему выслал, я могу лишь догадываться.
Лицо Хуана будто высечено из камня.
– Вам известны эти друзья Рамиреса? – спрашивает он.
– Нет. И я не желаю знать их имена, равно как и ничего не понимаю в этой технологии. Я же актер, а не ученый.
А еще, возможно, я не хочу, чтобы меня пытали из-за информации, которой я не обладаю.
– И что хочет этот Рамирес? – спрашивает Хуан.
– Честную плату за свои открытия, – говорю я и кладу на стол листок бумаги.
Я провел некоторые расчеты, исходя из открытой информации о бизнесе Хуана. У него годовая выручка порядка 20 миллиардов долларов, 6 миллиардов чистой прибыли. На него работают около 150 000 человек, не считая чиновников, которым он регулярно платит взятки.
– Чтобы открытия Осли никогда не увидели света белого, он хочет 25 миллионов долларов. 25 миллионов долларов в год.
Вполне разумная цифра. Одна из сложностей бизнеса Хуана – куда вкладывать вырученные деньги. Иногда их приходится просто складывать в гаражах и пустых комнатах. Когда арестовывают хончо этих картелей, иногда находят по 100 и больше миллионов долларов наличными, сложенными в одной комнате просто потому, что их больше девать было некуда.
– Можете сделать такое вложение денег, можете не делать, – говорю я. – Вы лучше меня знаете свой бизнес.
Я киваю в сторону листка бумаги.
– Это номер счета на Каймановых островах. Если деньги там появляются, мы узнаем, что вы вложили их в Осли, и он начинает заниматься исследованиями в другой области, не имеющей никакого отношения к вашему бизнесу.
Хуан смотрит на листок, не прикасаясь к нему. Счет на Каймановых островах мой, попытка сбежать от налогов вашего покорного слуги. Некоторые деньги, выделенные на «Риф Отчаяния», – из Франции, другие – из Японии, и Брюс Кравиц посоветовал мне держать их в офшоре. Через Штаты они не проходили, и мне не придется платить с них налоги, пока я их не переведу на родину.
– Я могу сделать лишь одно замечание, – добавляю я. – Эта технология… она обязательно будет открыта рано или поздно. Кто-нибудь повторит исследования Осли, и тогда…
Я пожимаю плечами.
– Тогда вы перестаете платить. Вы покупаете себе несколько лет спокойствия.
Выражение лица и взгляд Хуана понять невозможно.
– Если эта технология все-таки вырвется на свободу, откуда мне знать, что это сделал не Рамирес? – спрашивает он.
– У вас есть источники информации, – говорю я, махая рукой. – Вы обязательно это узнаете. Кроме того, такие люди обычно не держат это в тайне. Уверен, тот, кто это сделает, будет хвастаться на каждом форуме в Интернете.
Хуан смотрит на брата, брат смотрит на него. Затем Хуан поворачивается ко мне.
– Я не знаю этого Рамиреса, – говорит он. – Но рассказанное вами интересно. Теперь я понимаю, почему кто-то решил в него стрелять.
Я встаю из роскошного кресла.
– Прошу прощения, я и так занял слишком много вашего времени, – говорю я.
Я пожимаю руки братьям Герман Контрерас и ухожу, забрав 3D-принтер. Я бы оставил его в качестве подарка, но он принадлежит съемочной группе.
Я несколько удивлен тому, что остался жив, как и мои телохранители. К тому времени, когда я возвращаюсь в отель, я уверен в том, что вся эта поездка была безумным деянием и что братья Герман сидят в бунгало, попивая бурбон и смеясь над приезжавшим к ним идиотом.
Поэтому я немало удивляюсь на следующий день, проверив состояние своего счета и обнаружив, что туда поступили 25 миллионов долларов. Наличными, что означает, что у Хуана не только были эти 25 миллионов на Каймановых островах, но и были связные, которые физически перенесли деньги из его хранилища в банк, где открыт мой счет.
Я отправляюсь в Канкун, где прячется Осли, в отеле, под другим именем. Рассказываю ему, что деньги пришли. Через день-два он может полететь на Каймановы острова, открыть счет в банке, и я переведу ему его долю.
– Если снова займешься наркотиками, своими руками прибью, – говорю я ему.
Пусть он занимается этим вином и ничем другим, говорю я ему. И не лезет ни во что незаконное.
После ужина я выхожу из кабаны, чтобы прогуляться по территории отеля. Не иду на пляж к океану, поскольку мне еще там работать. Вариантов, куда пойти расслабиться, немного, но Юнакова в номере нет, и я иду в бар у бассейна и заказываю себе «Негро Модело».
Когда мои глаза адаптируются к темноте, я вижу стоящего в углу спецагента Селлерса, который пытается разговаривать с зелено-красным говорящим попугаем, сидящим на жердочке у бара. На Селлерсе все та же одежда Джима из Джунглей. Я подхожу с пивом в руке и гляжу на попугая.
– Добились от него признания? – спрашиваю я.
Глянув на меня, Селлерс слегка вздрагивает. Да уж, я зловещая фигура, если меня неожиданно увидеть рядом. Он поворачивается ко мне.
– Попугай не разговаривает, – отвечает он. – Думаю, хочет видеть своего адвоката.
– Раздолбай! – кричит попугай. Его словарь явно обогащен общением с пьяными американскими туристами.
– Видимо, тяжелый случай, – замечаю я. – Почему бы вам не отдохнуть и не выпить?
Селлерс присоединяется ко мне, заказывая водку с тоником.
– Не нашли еще человека, которого искали? – спрашиваю я.
– Он всячески избегал допроса. А потом кто-то стрелял в номер, где он жил, и он скрылся.
– Так вы искали этого парня, из реквизиторов? – с деланым удивлением спрашиваю я. – Не знаете, кто в него стрелял?
– Это конфиденциально, – отвечает он. Я так понимаю, что он понятия не имеет.
Я меняю тему разговора.
– А по поводу того, кто Лони убил, есть прогресс? – спрашиваю я.
Он явно не знает, стоит ли делиться новостями, но потом водка с тоником развязывают ему язык.
– Помните, я говорил, что это может быть несчастным случаем? – спрашивает он.
Я киваю.
– Сначала были кое-какие проблемы с уликами, – говорит Селлерс. – Но потом все прояснилось. Похоже, стреляли с суши. Может, по кому-то, кто был на теннисном корте, а стрелок был в джунглях, за шоссе. Пуля пробила стену и убила Лони по ошибке.
Не так уж сложно изобразить шок. Я-то думал, я такой умный, что сам все выяснил.
– Я вот все думал и думал, – говорю я. – Даже представить себе не мог, зачем кому-то…
У меня получается выдавить из глаза слезу.
– И тут вы говорите, что это трагическая случайность!
Он кивает, видимо, пытаясь сделать это утешающе.
– Так свидетельствуют материальные улики, – говорит он. – Я уже говорил, что это могло быть случайностью, но вы не согласились.
– Даже не знаю, о чем и думать, – говорю я. Может, изобразить дрожащий голос? Наверное, нет. Не надо переигрывать, когда единственный зритель в метре от меня.
Я потягиваю сладкое темное пиво. Селлерс молчит.
– Раздолбай! – орет попугай.
Слышится шум, в бар входят несколько человек из съемочной группы. Они явно пришли после ужина, среди них я вижу Чипа, парня, оказавшегося здесь лишь потому, что он чей-то двоюродный брат. И почему-то вспоминаю Хуана. Я не знаю этого Рамиреса, сказал он. Но то, что вы говорите, интересно. Я понимаю, почему кто-то стрелял в него.
И внезапно я понимаю, что Хуан говорил правду.
Я киваю в сторону пришедших.
– Не знаете вон того высокого парня? – спрашиваю я Селлерса. – Светловолосого?
– Я присутствовал при его допросе, – говорит Селлерс.
– Он не из съемочной группы.
– Он здесь в отпуске, – говорит Селлерс. – Родственник, не помню, вроде бы помощника озеленителя.
Я разглядываю Чипа.
– Не знаете, чем он на жизнь зарабатывает? – спрашиваю я.
Селлерс достает смартфон и начинает листать страницы файлов. Наверное, не сделал бы это, если бы уже не выпил больше пары стаканов водки с тоником.
– Он работает в «Портер-Беккер Фармасьютикэлз», – говорит он. – В отделе маркетинга.