ы могли удалить отъ нея Фредерика.
Мистрисъ Гитауэ требовала отъ матери, чтобъ она и кстати и некстати убѣждала лорда Фона, растолковывала ему необходимость подождать, чтобъ онъ могъ видѣть, какъ вѣроломно лэди Юстэсъ поступила съ нимъ, и также чтобъ она внушила Люси Морисъ, какъ тщетны всѣ ея надежды. Еслибъ Люси Морисъ отказалась отъ своихъ правъ, дѣло можно было бы устроить и скорѣе и вѣрнѣе. Еслибъ Люси можно было убѣдить сказать Фрэнку, что она отказывается отъ своихъ правъ и видитъ, какъ имъ невозможно быть мужемъ и женою, тогда -- такъ разсуждала мистрисъ Гитауэ -- Фрэнкъ тотчасъ бросится къ ногамъ кузины и всѣ затрудненія прекратятся. Гнусное, ничѣмъ пеоправдываемое и дерзкое вмѣшательство лэди Гленкоры въ настоящую минуту разстроитъ все хорошее, что было сдѣлано, если ему дѣятельно не противодѣйствовать. Изъ ожерелья не вышло рѣшительно ничего. Хитрая тварь сдѣлалась почти героиней изъ-за этого ожерелья. Даже тайна, которою были покрыты оба воровства, дѣйствовала въ ея пользу. Лорда Фона просто заставятъ на ней жениться -- лэди Гленкора и ея кружокъ принудятъ его -- если не воспользоваться любовной интригой ея съ кузеномъ, о которой Анди Гауранъ могъ представить столько уликъ, для того чтобъ до этого не допустить.
Теорія жизни и системы, по которой слѣдовало управлять общественными дѣлами, изложенная ея замужней дочерью, была очень тягостна для лэди Фонъ. Когда ей сказали, что при новомъ порядкѣ вещей обѣщанія мужчинъ не слѣдуетъ считать обязательными, что любовь не считается ни во что, что дѣвушки должны быть довольны, если имъ скажутъ, что когда одного жениха лишишься, то найдется другой, она сдѣлалась очень несчастна. Она не могла не вѣрить всему этому и полагаться на свою вѣру въ добродѣтель, постоянство и честность. Она готова была думать, что все перемѣнилось къ худшему со времени ея молодости и что теперь обѣщанія не такъ обязательны, какъ бывали прежде. Она сама вышла замужъ въ либеральное семейство, имѣла сына либерала и сама себя называла либеральной, но не могла не слышать отъ другихъ своихъ сосѣдей, что англійскіе обычаи, англійскія правила англійское общество гибнетъ по милости такъ называемой либеральности нынѣшняго вѣка. Она думала, что дѣйствительно мужчины дѣлаютъ теперь такія вещи, какихъ они не дѣлали сорокъ лѣтъ тому назадъ, а женщины рѣшительно измѣнились совсѣмъ. Ужъ конечно она не привела бы Анди Гауарана къ своей матери разсказывать такія вещи въ ихъ присутствіи, какія разсказывалъ этотъ человѣкъ.
Мистрисъ Гитауэ посмѣялась надъ нею, когда она сказала, что бѣдная Люси умретъ, если будетъ принуждена отказаться отъ своего жениха. Мистрисъ Гитауэ говорила о необходимости разстроить эту помолвку, не сказавъ ни одного гнѣвнаго слова противъ Фрэнка Грейстока. По мнѣнію мистрисъ Гитауэ, Фрэнкъ Грейстокъ развлекался самымъ естественнымъ образомъ, когда сдѣлалъ предложеніе Люси. Такая гувернантка какъ Люси поступила сумасбродно, ожидая, чтобъ такой человѣкъ какъ Грейстокъ говорилъ серіозно. Разумѣется, она должна отказаться отъ своего жениха и если ужъ осуждать кого, то должна осуждать самое себя за свое сумасбродство. А все-таки лэди Фонъ была такъ мягкосердечна, что думала, будто горе сдавитъ сердце Люси, если даже не убьетъ ее.
Но тѣмъ не менѣе она была обязана сказать Люси то, что считала правдой. Исторія о томъ, что случилось на скалахъ въ Портрэ, была очень непріятна, но лэди Фонъ считала ее справедливой. Фрэнкъ Грейстокъ объяснялся въ любви своей кузинѣ послѣ своей помолвки съ Люси. А потомъ не очевидно ли, что онъ неглижировалъ бѣдной Люси во всѣхъ отношеніяхъ? Онъ не видалъ ее почти полгода. Еслибъ онъ имѣлъ намѣреніе жениться на ней, не нашелъ ли онъ бы для нея пріюта въ домѣ своего отца? Обращался ли онъ съ нею въ чемъ бы то ни было какъ съ дѣвушкой, на которой имѣлъ намѣреніе жениться? Сообразивъ все это, лэди Фонъ показалось положеніе Люси безнадежнымъ -- и думая такимъ образомъ, она написала къ ней слѣдующее письмо:
Замокъ Фонъ, 3 марта 18--
"Милѣйшая Люси,
"Мнѣ такъ многое нужно вамъ сказать, что я думала было васъ выпросить у лэди Линлитго сюда на день, но полагаю, что можетъ быть лучше написать. Кажется, вы оставляете лэди Линлитго на второй недѣлѣ апрѣля и вамъ необходимо принять какое-нибудь намѣреніе относительно вашей будущей жизни. Еслибы дѣло шло только объ этомъ, то безпокоиться было бы не о чемъ, такъ какъ, разумѣется, вы пріѣдете ко мнѣ. Мы всѣ чувствуемъ, что здѣсь вашъ домашній кровъ, и я должна вамъ сказать, что намъ всѣмъ васъ недоставало -- не только для Цециліи и Нины, но для всѣхъ насъ. И я не стала бы къ вамъ писать, еслибъ рано или поздно не нужно было сказать вамъ кое-что другое, потому что вашъ пріѣздъ къ намъ въ апрѣлѣ разумѣется самъ собою. Вся ошибка въ томъ, что вамъ не слѣдовало уѣзжать отъ насъ. Мы будемъ васъ ожидать въ тотъ день, въ который вы условитесь съ лэди Линлитго оставить ее."
Бѣдная, милая старушка повторяла свое ласковое приглашеніе, потому что затруднялась придумать слова, въ какихъ могла бы дать жестокій совѣтъ, который она считала своей обязанностью предложить Люси.
"А теперь, дорогая Люси, я должна сказать правду о мистерѣ Грейстокѣ. Мнѣ кажется, вамъ надо постараться забыть его -- или по-крайней-мѣрѣ забыть предложеніе, которое онъ вамъ сдѣлалъ прошлой осенью. Серіозное ли онъ имѣлъ намѣреніе тогда, или нѣтъ, я думаю, что онъ теперь рѣшился забыть его. Я боюсь, что нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія въ томъ, что онъ ухаживаетъ за своей кузиной лэди Юстэсъ. Вы хорошо знаете, что я не упомянула бы объ этомъ, еслибъ не имѣла самаго сильнаго основанія предполагать, что я должна это сдѣлать. Но независимо отъ всего этого его поведеніе къ вамъ послѣдніе полгода убѣждаетъ всѣхъ насъ, что эта помолвка непріятна для него. Онъ, вѣроятно, нашелъ, что его положеніе не позволяетъ ему жениться на бѣдной, а у него недоставало твердости сердца сказать это открыто. Я убѣждена, такъ же какъ и Амелія, что для васъ было бы лучше отказаться совсѣмъ и пріѣхать сюда поправляться отъ удара между друзьями, которые будутъ ласковы къ вамъ какъ нельзя болѣе. Я знаю все, что вы будете чувствовать, и вы имѣете мое полное сочувствіе; но даже такія горести излечиваются современемъ, съ помощью Господа, которая не только безконечна, но и всемогуща.
"Вашъ преданный другъ
"К. ФОНЪ."
Лэди Фонъ, написавъ это письмо, разсуждала о немъ съ Амеліей, и обѣ были согласны въ томъ, что Люси никогда не преодолѣетъ дурныхъ послѣдствій удара, предсказываемаго такимъ образомъ.
-- А чтобы это убило ее, сказала Амелія:-- я не вѣрю. Если я сломаю себѣ ногу, это несчастье можетъ укоротить мою жизнь и это можетъ укоротить ея жизнь. Другимъ образомъ, это ее не убьетъ. Но это совершенно ее измѣнитъ. Никто не бывалъ такъ легко счастливъ, какъ Люси Морисъ; но все это теперь пропало.
Когда Люси получила это письмо, оно произвело на нее при первомъ чтеніи не очень большое дѣйствіе. На полчаса ей удалось оставить его безъ вниманія, какъ относящееся къ такому предмету, на счетъ котораго она приняла рѣшеніе совершенно противоположное совѣту ея кореспондентки. Лэди Фонъ говорила ей, что ея женихъ имѣлъ намѣреніе ей измѣнить. Она старательно обдумывала объ этомъ послѣдніе два дня и твердо рѣшилась продолжать довѣрять своему жениху. Она рѣшилась не посылать къ нему письма, написаннаго ею, и держалась этой рѣшимости. Лэди Фонъ, разумѣется, была ласкова и дружелюбна какъ настоящій другъ. Она нѣжно любила лэди Фонъ. Но она не обязана была думать, что лэди Фонъ права, а въ этомъ случаѣ она не находила лэди Фонъ правою. Поэтому она свернула письмо и положила его въ карманъ.
Но положивъ письмо въ карманъ, она не могла выкинуть его изъ головы. Хотя она рѣшилась, какая польза была ей въ рѣшимости, на которую она не могла положиться? День проходилъ за днемъ, недѣля за недѣлею, а вся душа ея тосковала отъ потребности увидѣть этого человѣка, который жилъ въ ближайшей улицѣ отъ нея. Ей стыдно было признаться самой себѣ, сколько часовъ сидѣла она у окна, думая, что можетъ быть онъ пройдетъ мимо дома, въ которомъ она была заключена, какъ онъ зналъ. И даже если ему было невозможно быть у нея, почта для него открыта. Ей не хотѣлось писать къ нему чаще чѣмъ онъ къ ней писалъ, и теперь ихъ переписка почти прекратилась. Онъ зналъ, такъ же хорошо какъ и лэди Фонъ, когда періодъ заключенія Люси въ тюрьмѣ лэди Линлитго прекратится, и онъ зналъ также, какъ велика была ея надежда быть принятой гостьей въ домѣ декана, когда настанетъ этотъ періодъ. Онъ звалъ, что она должна отыскивать новый домъ, если онъ не скажетъ ей, гдѣ она должна жить. Вѣроятно ли -- возможно ли, чтобъ онъ молчалъ такъ долго, если еще имѣлъ намѣреніе жениться на ней? Безъ сомнѣнія, онъ вспомнилъ о своихъ долгахъ, о своемъ честолюбіи, подумалъ о богатствѣ своей кузины, подумалъ также и объ ея красотѣ. Какое право имѣла она надѣяться сдѣлаться его женой -- она, у которой никогда не было ни денегъ, ни красоты -- она, которая не могла ничего дать ему взамѣнъ его имени и его дома, кромѣ своей души и своего сердца? Когда Люси думала обо всемъ этомъ, она посмотрѣла на свое сѣрое полинялое платье, встала посмотрѣть на свои черты въ зеркалѣ, и увидала, какъ она мила и какъ ничтожна, и вспомнила, что все ея состояніе состоитъ изъ нѣсколькихъ фунтовъ, которые она накопила и продолжала копить для того, чтобъ отправиться къ нему въ приличной одеждѣ. Благоразумно ли было ожидать этого? Но зачѣмъ обратился онъ къ ней и сдѣлалъ ее несчастною? Она могла признаться себѣ, что она поступила сумасбродно, тщеславно, съ полнымъ невѣдѣніемъ къ собственнымъ своимъ достоинствамъ, осмѣливаясь надѣяться; -- но каковъ же былъ онъ, прежде возвеличивъ ее въ глазахъ всѣхъ ея друзей, а потомъ сдѣлавъ ей такой ужасный вредъ и доведя ее до такой полной гибели? Отъ упрековъ, и, словесныхъ, и письменныхъ, она разумѣется воздержится. Она не напишетъ и не будетъ говорить упрековъ -- но отъ невыраженныхъ упрековъ какъ она можетъ воздержаться? Она разъ назвала его измѣнникомъ съ шутливой, любящей ироніей въ тѣ немногіе часы, когда любовь была для нея роскошью, которою она могла наслаждаться. Но теперь онъ былъ дѣйствительно измѣнникъ. Еслибъ онъ оставилъ ее въ покоѣ, она любила бы его молча и не была бы несчастна отъ своей любви. Она знала, что въ такомъ случаѣ у нея достало бы и мужества, и силы характера нести свою ношу безъ внѣшнихъ признаковъ страданія, безъ всякаго внутреннаго страданія, которое могло бы разстроить ходъ ея жизни. Но теперь все для нея было кончено. Она не думала о смерти, но ея будущая жизнь была пуста. Она сошла внизъ завтракать съ лэди Линлитго, а старуха не примѣтила, что съ ея компаньонкой случилось что-то непріятное. Получены были еще извѣстія о Лиззи Юстэсъ и о лордѣ Фонѣ, и о воровствахъ, и графиня объявила, что она читала въ газетахъ, что одинъ человѣкъ сидитъ уже въ тюрьмѣ за воровство въ домѣ въ Гертфордской улицѣ. Отъ этого предмета она перешла къ извѣстіямъ, дошедшимъ до нея отъ ея старой пріятельницы лэди Клантатранъ, будто женитьба Фона опять пошла въ ходъ.