-- Чѣмъ же онъ оправдывается?
-- О! насчетъ этого онъ довольно логиченъ. Онъ называетъ ожерелье костью раздора. Для лорда Фона это не дурно; не правда ли? Кости раздора, говоритъ онъ, не существуетъ болѣе; слѣдовательно, нѣтъ и причины, чтобъ намъ не соединиться бракомъ, если пожелаемъ. Онъ услышитъ кой-что о кости раздора, если мы соединимся на самокъ дѣлѣ.
-- А что вы теперь сдѣлаете?
-- Это легко спрашивать. Человѣкъ онъ не дурной въ своемъ родѣ. Онъ не пьетъ, не играетъ и я не предполагаю въ немъ чего-либо, что бы напоминало царя Давида -- рѣшительно нѣтъ.
-- Словомъ, олицетворенная добродѣтель.
-- И не мотъ.
-- Зачѣмъ же дѣло стало? Берите его и баста.
-- Онъ такой уродъ -- оселъ, просто куча негодныхъ правительственныхъ бумагъ.
-- Полноте, милочка; вы имѣли много непріятностей.
-- Дѣйствительно имѣла.
-- И нельзя знать, насколько эти непріятности отстранены.
-- Что вы хотите сказать, мистрисъ Карбункль?
-- Не много, только видите ли, непріятности-то эти могутъ повториться. Что-жъ касается лорда Джоржа, мы всѣ знаемъ, что у него нѣтъ пенни за душой.
-- Еслибъ у него было столько же серебрянниковъ, сколько у Іуды, лордъ Джорджъ оставался бы для меня ничѣмъ.
-- И кузенъ вашъ, повидимому, не имѣетъ серіозныхъ намѣреній.
-- Я знаю намѣреніе моего кузена. Мы отлично понимаемъ другъ друга, но кузенъ и кузина могутъ быть очень дружны, однако не вступать въ бракъ.
-- Разумѣется, вамъ лучше знать что дѣлать, но я на вашемъ мѣстѣ вышла бы за лорда Фона. Я говорю изъ участія -- какъ женщина сочувствующая другой женщинѣ. Что значитъ любовь, если говорить искренно? Много ли мы видимъ любви между супругами? Развѣ лэди Гленкора Пализеръ дѣйствительно любитъ своего мужа, который ни о чемъ на свѣтѣ не помышляетъ кромѣ назначенія таксъ и ихъ отмѣны?
-- Любите вы вашего мужа, мистрисъ Карбункль?
-- Нѣтъ;-- но это дѣло совсѣмъ иное; обстоятельства вынудили меня жить съ нимъ врозь. Лордъ Фонъ человѣкъ хорошій и нѣтъ причины не уважить его и не хорошо относиться къ нему. Онъ доставитъ вамъ твердое положеніе въ свѣтѣ -- въ которомъ вы, лэди Юстэсъ, по правдѣ, очень нуждаетесь.
-- Тралала, тралала, тралала, лалала! презрительно отнеслась Лиззи къ предостереженію пріятельницы.
-- Тогда конецъ всѣмъ заботамъ о брилліантахъ и покражахъ, продолжала мистрисъ Карбункль.
Лиззи пристально взглянула на нее. Отчего бы мистрисъ Карбункль предполагала, что должны быть или будутъ еще заботы на счетъ брилліантовъ?
-- Такъ вашъ совѣтъ выходить, сказала Лиззи.-- Я почти готова принять его и, можетъ быть, приму. Во всякомъ случаѣ я заставила его опомниться, и это уже что-нибудь да значитъ, милая моя. Тѣмъ или другимъ способомъ я дамъ ему почувствовать, что я довольна своимъ торжествомъ. Я твердо рѣшилась добиться побѣды и добилась.
Послѣ этого она снова прочла письмо съ большимъ вниманіемъ. Была ли бы она въ состояніи выйти за человѣка, который завѣрялъ ее безконечными разсужденіями, что не желаетъ на ней жениться? Ей казалось, что была бы. Развѣ не поступаютъ всѣ и съ другими почти такимъ же образомъ? Развѣ не любила она своего корсара искренно -- а какъ обошелся онъ съ нею? Развѣ не была, она правдива, безкорыстна и такъ нѣжна съ Фрэнкомъ Грейстокомъ, а чего она добилась отъ него? Умненько вести свое дѣло и стать на твердую почву -- вотъ ея обязанность въ настоящую минуту. Мистрисъ Карбункль была права. Одно имя лорда Фона -- это скала для нея; а какъ нужна ей была скала для опоры! Взявъ все въ соображеніе, она рѣшила въ умѣ, что можетъ выйти за него -- если только Пэшенсъ Крабстикъ и полиція опять не помѣшаютъ ея благополучію.
Глава LXVIII.МАЙОРЪ.
Лэди Юстэсъ не была намѣрена потратить на отвѣтъ лорду Фону столько же времени, сколько ему понадобилось для его письма, но даже и она находила, что подобный вопросъ требовалъ зрѣлаго обсужденія. Мистрисъ Карбункль уговаривала ее принять предложеніе лорда Фона, основываясь на доводахъ, которые Лиззи признавала вполнѣ справедливыми, по опять мистрисъ Карбункль не знала всего. Она не видала письма его сіятельства, и хотя большая часть его содержанія, формально повторенное предложеніе, и было ей передано вѣрно, все же, какъ читатель легко усмотритъ, нѣкоторыя подробности остались для нея скрытыми. Лиззи сѣла за письменный столъ набросать нѣсколько словъ и посмотрѣть, какъ это выйдетъ. Но оказалось это труднѣе, чѣмъ она думала. Послѣ безчисленныхъ попытокъ она остановилась на слѣдующихъ строкахъ, какъ на лучшемъ отвѣтѣ, еслибъ рѣшилась сдѣлаться лэди Фонъ:
"Любезный лордъ Фонъ, такъ какъ мы были помолвлены и всѣ наши друзья извѣщены объ этомъ, то мнѣ кажется, что дѣло лучше бы довести до конца".
Тѣмъ не менѣе 30 марта утромъ письмо еще отослано не было. Она сказала себѣ, что дня два будетъ обдумывать свой отвѣтъ -- но и въ пятницу эти нѣсколько словъ еще лежали въ ея письменной шкатулкѣ на-готовѣ.
Что выигрывала она, выходя замужъ за человѣка, котораго просто нетерпѣла? Что онъ также не любилъ ее, ничего для нея не значило. Этотъ человѣкъ дурно съ ней обращаться не будетъ, какъ бы непріязненно расположенъ къ ней ни былъ; или вѣрнѣе сказать, то дурное обращеніе, котораго она могла ожидать отъ него, не такого было свойства, чтобъ нарушить ея спокойствіе. Онъ не станетъ бить ее, обирать, запирать на ключъ или морить голодомъ. Онъ или оказывалъ бы ей полное пренебреженіе, или читалъ наставленія. Относительно перваго она могла бы утѣшаться вниманіемъ другихъ, а на проповѣди пожалуй и сама съумѣла бы отвѣтить проповѣдями же -- не менѣе рѣзкими, если не такими продолжительными, какъ его сіятельство. Во всякомъ случаѣ она не боялась его. Но что-жъ она выиграетъ? Очень хорошо имѣть скалу для опоры, какъ говорила мистрисъ Карбункль, но все-таки это не составляетъ всего. Лиззи даже не вполнѣ была убѣждена, что ей пріятно будетъ жить на скалѣ.
И незыблемое положеніе въ свѣтѣ не можетъ стоить слишкомъ дорого. Во всей особѣ лорда Фона не оказывалось ни капли поэзіи, а поэзіи-то и жаждала ея душа -- поэзіи при пышной обстановкѣ, шампанскомъ, брилліантахъ и обожаніи. Доходъ ея оставался при ней, а между тѣмъ она не усматривала необходимости для себя въ скалѣ. Вслѣдствіе такихъ соображеній она написала лорду Фону такую записку, по-крайней-мѣрѣ образецъ записки, чтобъ сличить съ первою. И теперь отвѣтъ ея взялъ гораздо болѣе времени.
"Милордъ, не знаю, какъ выразить съ достаточнымъ смиреніемъ мою признательность за громадное снисхожденіе и доброту въ письмѣ вашего сіятельства. Но ваше возвышенное великодушіе, быть можетъ, выдается болѣе того и другого. На самомъ дѣлѣ вы хотите уклониться отъ взятаго на себя обязательства, но сильно трусите послѣдствій и, не осмѣливаясь дѣйствовать открыто, взваливаете все на меня. Вы имѣли полный успѣхъ. Не полагаю, чтобъ вы когда-либо читали стихи, но по жалуй вы поймете слѣдующія двѣ строки:
"Я вынуждена сказать, что поваренокъ вашего сіятельства.
"Скорѣе сдѣлается моимъ мужемъ, чѣмъ вы сами.
"Я вижу васъ насквозь и презираю отъ всего сердца.
"Е. Юстэсъ."
Она сличала свои два отвѣта въ сильномъ недоумѣніи, который отправить, когда къ ней явился человѣкъ, въ которомъ она узнала, полицейскаго, хотя онъ не называлъ себя имъ и одѣтъ былъ въ партикулярное платье. Майоръ Макинтошъ, говорилъ посланный, свидѣтельствуетъ ей почтеніе и спрашиваетъ, можетъ ли она сдѣлать ему честь принять его въ три часа пополудни. При первомъ взглядѣ на полицейскаго она мгновенно почувствовала, что въ скалѣ-то именно она и нуждается. Мистрисъ Карбункль права. У нея много было непріятностей и впереди могло быть, слѣдовательно скалу-то ей и нужно. Но опять, чѣмъ она сильнѣе убѣждалась въ этомъ, благодаря присутствію посланнаго, тѣмъ яснѣе видѣла, какъ трудно достигнуть безопасной скалы. Еслибъ она публично была изобличена, возобновленное предложеніе лорда Фона не имѣло бы никакой силы; она прекрасно знала это. Только бы сдѣлалось извѣстно, что брилліантовое ожерелье -- хотя и ея собственное -- находилось у нея подъ подушкой въ Карлейлѣ, и онъ считалъ бы себѣ вправѣ отказаться отъ нея даже въ десятый разъ.
Она очень дурно обошлась съ посланнымъ, тѣмъ болѣе, что онъ выносилъ ея грубость, не отвѣчая ей тѣмъ же. Когда она сказала, что полиція дѣйствовала очень плохо и что майору Макинтошу непростительно безпокоить ее опять, ожерельемъ же своимъ она уже нисколько не дорожитъ, человѣкъ этотъ не возражалъ на ея вспышку. Онъ сознавался, что безпокойство ей причиняли большое и что полиція дѣйствовала плохо. Онъ чуть не сознался даже, что майоръ поступалъ непростительно. Онъ готовъ былъ согласиться на все, лишь бы достигнуть своей цѣли. Однако, когда Лиззи объявила, что не можетъ видѣться съ маіоромъ Макинтошемъ въ три часа, не можетъ принять его ни въ два, ни въ четыре, но въ пять, тогда учтивый посланный полицейскаго управленія намекнулъ ей словомъ, другимъ, что свиданія она избѣгнуть не можетъ и еще майоръ оказывалъ величайшее одолженіе тѣмъ, что самъ хотѣлъ быть у нея. Разумѣется, Лиззи согласилась на свиданіе. Если майору угодно пріѣхать она будетъ дома въ три часа.
По уходѣ полицейскаго Лиззи сидѣла одна, совсѣмъ измѣнившись въ лицѣ противъ того, какъ смотрѣла послѣ письма Фона. На нее налегла новая тягость, больше быть можетъ всѣхъ прежнихъ. Бывали у нея тяжелыя минуты -- какъ напримѣръ, когда ее вызвали въ судъ въ Карлейлѣ или когда она застала у себя полицію по возвращеніи изъ театра и когда лордъ Джорджъ вынудилъ ее выдать ему свою тайну. Но при каждомъ изъ этихъ эпизодовъ надежда возвращалась къ ней съ новою силою прежде чѣмъ отчаяніе окончательно подавляло ее. Теперь же ей казалось, что все кончено и спасенія уже нѣтъ. Высшія власти лондонской полиціи, безъ сомнѣнія, знали всю исторію. Ахъ, зачѣмъ не удалось ей заблаговременно взобраться на скалу, заручиться защитникомъ или человѣкомъ, обязаннымъ по-крайней-мѣрѣ заступиться за нее и сдѣлать все, что возможно для ея защиты! Тогда она еще вынесла бы всю эту пытку.