-- Вы не досказали еще всего. Брилліанты не были украдены въ Карлейлѣ, но ихъ украли потомъ. Заявили вы полиціи или судьѣ что у васъ было похищено послѣ кражи въ Гертфордской улицѣ?
-- Заявила. У меня взяли деньги, кольца и другія драгоцѣнныя вещи.
-- А про брилліанты вы говорили, что ихъ на самомъ дѣлѣ украли въ этотъ разъ?
-- Меня объ этомъ не спрашивали, мистеръ Кэмпердаунъ.
-- Все ясно какъ день, Джонъ, обратился стряпчій къ Юстэсу.
-- Совершенно ясно.
-- Такъ мнѣ, вѣроятно, можно уѣхать, сказала Лиззи, вставая.
Не было повода удерживать ее. Теперь, по окончаніи свиданія, даже казалось, что ей не было причины и пріѣзжать. Хотя они услыхали полное сознаніе отъ нея самой, они знали не болѣе чѣмъ прежде. Тайна была открыта и Лиззи Юстэсъ оказалась низкою интриганткою; но даже Кэмпердауну стало ясно, что съ нею ничего сдѣлать нельзя. Онъ никогда не находилъ разумнымъ преслѣдовать ее за ложную присягу, и теперь убѣждался, что она отдѣлается совсѣмъ безнаказанно, хотя своимъ упорствомъ и безчестстіемъ причинила такой значительный ущербъ знатному семейству, принявшему ее въ свое лоно.
-- Я не имѣю повода удерживать васъ, лэди Юстэсъ, сказалъ онъ.-- Еслибъ я говорилъ до скончанія вѣка, и то едвали бы успѣлъ убѣдить васъ, въ какой мѣрѣ вы надѣлали вреда, и заставить взглянуть въ настоящемъ свѣтѣ на положеніе, въ которое поставили самое себя и близкихъ вамъ. Когда скончался вашъ мужъ, вамъ дали хорошій совѣтъ и, кажется, онъ былъ данъ съ большою деликатностью. Вы не хотѣли послушаться и видитѣ теперь послѣдствія вашего упорства.
-- Я нисколько и ничего не стыжусь.
-- Полагаю, отвѣтилъ Кэмпердаунъ.
-- Прощайте, Джонъ, обратилась Лиззи къ своему деверю, протягивая ему руку.
-- Прощайте, Лиззи.
-- Честь имѣю кланяться, мистеръ Кэмпердаунъ.
Лиззи низко присѣла предъ стряпчимъ и вернулась къ своей каретѣ, сопровождаемая клэркомъ. Она безспорно вышла изъ этого свиданія, не получивъ свѣжихъ ранъ.
-- Адвокату, которому придется подвергнуть ее вторичному допросу въ центральномъ уголовномъ судѣ, предстоитъ дѣло не легкое, сказалъ Кэмпердаунъ, какъ только затворилась за нею дверь.-- Нѣтъ вещи, которой не въ состояніи сдѣлать хорошенькая женщина, когда она отброситъ всякое чувство стыда.
-- Она великая женщина, замѣтилъ Джонъ Юстэсъ: -- великая женщина; еслибъ прекрасному полу открыто было юридическое поприще, она сдѣлалась бы извѣстнымъ адвокатомъ.
Между тѣмъ Лиззи Юстэсъ возвращалась въ Гертфордскую улицу съ торжествомъ.
Глава LXXIII.ПОСЛѢДНІЙ ЖЕНИХЪ ЛИЗЗИ.
Свиданіе Лиззи съ стряпчимъ произошло въ среду послѣ полудня; по ея возвращеніи въ Гертфордскую улицу, ей подали записку отъ мистрисъ Карбункль.
"Я распорядилась такъ, чтобъ не обѣдать дома сегодня, и не вернусь ранѣе десяти. То же я сдѣлаю завтра и каждый день пока вы не уѣдете; а завтракать вы можете у себя. Разумѣется, вы исполните ваше намѣреніе выѣхать изъ дома въ понедѣльникъ. Послѣ того, что произошло, я предпочитаю не видаться съ вами.-- Д. К."
И это написала женщина, которая за нѣсколько дней назадъ заняла у нея сто-пятьдесятъ фунтовъ и въ настоящую минуту имѣла въ рукахъ на пятьдесятъ фунтовъ серебра, подареннаго Лучиндѣ! Очевидно, подарокъ слѣдовало возвратить, когда свадьба Лучинды была отложена, по выраженію газетъ. Лучинда въ это время уже выѣхала изъ дома, но Лиззи не сообщили, куда ее увезли. Она и не могла обратиться къ Лучиндѣ для возвращенія серебра -- надо сказать, что оно находилось въ ту пору въ рукахъ хозяина гостинницы въ Олбемарльской улицѣ, который удержалъ его въ видѣ небольшого обезпеченія того, что ему остались должны -- и вполнѣ была увѣрена, что напрасно потребовала бы отъ мистрисъ Карбункль какъ серебро, такъ и свой долгъ. Но все-таки она причинитъ досаду письмомъ и отвѣтитъ оскорбленіемъ на оскорбленіе. Итакъ, она написала прежней пріятельницѣ:
"Милостивая государыня,
"Конечно, я вовсе не желаю продолжать знакомство, въ которое была вовлечена обманчивою наружностью и во время котораго оказала почти нелѣпое радушіе людямъ, вовсе недостойнымъ моего снисхоженія. Вы съ вашею племянницей и вашимъ короткимъ другомъ, лордомъ Джорджемъ Карутерсомъ, да несчастнымъ молодымъ человѣкомъ, женихомъ вашей племянницы жили въ качествѣ гостей на всемъ готовомъ въ моемъ замкѣ нѣсколько мѣсяцевъ. Здѣсь въ домѣ я живу по праву вслѣдствіе заключеннаго условія, а такъ какъ я плачу болѣе, чѣмъ сколько приходилось бы на мою долю по справедливости изъ общихъ расходовъ, я буду жить здѣсь сколько мнѣ угодно и уѣду когда мнѣ вздумается.
"Между тѣмъ, какъ мы расходимся, безъ сомнѣнія, навсегда, я прошу немедленно возвратить одолженные вамъ мною сто-пятьдесятъ фунтовъ. Я вижу себя вынужденною настаивать и на возвращеніи серебра, приготовленнаго какъ свадебный подарокъ вашей племянницѣ. Чтобъ вы оставили его себѣ въ видѣ побочнаго дохода, не можетъ быть допущено ни на минуту, какъ удобно это ни казалось бы вамъ самимъ.
"Ваша и такъ далѣе
"Е. Юстэсъ."
Относительно требованія возвратить взятое или вообще оскорбленія Лиззи не могла бы подѣйствовать менѣе на мильный столбъ. Мистрисъ Карбункль была очень сильна духомъ и такъ давно боролась съ тягостями міра сего, что подобное бичеваніе словами для нея ровно ничего не значило. Она не обратила вниманія на записку, а такъ какъ она уже сговорилась съ управляющимъ дома съ условіемъ, что выѣдетъ въ понедѣльникъ -- что и сообщено было Лиззи слугами -- она не испугалась угрозы Лиззи остаться въ домѣ. Къ тому же еще она знала, что дѣлаются приготовленія къ поѣздкѣ въ Шотландію.
Лиззи вернулась отъ Кэмпердауна съ торжествомъ. Она и тогда еще торжествовала въ душѣ, когда писала къ мистрисъ Карбункль; но ея веселое расположеніе духа значительно пострадало отъ замѣтки, которую она прочла въ вечерней аристократической газетѣ того дня. Она всегда просматривала вечернюю аристократическую газету и усвоила себѣ такое убѣжденіе, что жизнь безъ нея немыслима. Однако, въ этотъ вечеръ она поссорилась съ пресловутымъ общественнымъ органомъ навсегда. Популярная и хорошо извѣщенная газета сообщала своимъ читателямъ, что юстэсовскіе брилліанты и проч. и проч. Словомъ, вся исторія была изложена и взаключеніе выражалась надежда, что такъ какъ публика съ самаго начала сильно интересовалась этимъ дѣломъ и глубоко сочувствовала лэди Юстэсъ по поводу потери ея брилліантовъ, то лэди Юстэсъ вѣроятно будетъ въ состояніи объяснить ту часть своего поведенія, которая въ настоящую минуту безспорно остается непонятною. Лиззи швырнула газету съ негодованіемъ, спрашивая себя, какое право имѣютъ газетные писаки соваться въ частныя дѣла такихъ лицъ, какъ она.
Въ этотъ вечеръ вопросъ объ отвѣтѣ лорду Фону былъ для нея на очереди и наиболѣе занималъ ее. Лордъ Фонъ долго писалъ свое письмо, и она имѣла право медлить отвѣтомъ сколько душѣ угодно; но для нея самой было лучше отвѣтить скорѣе. Она уже пробовала свои силы на двухъ отвѣтахъ и непремѣнно отправила бы утвердительный, еслибъ могла быть увѣрена, что послѣднія открытія не измѣнятъ рѣшенія лорда Фона. Онъ ясно и категорически заявлялъ, что женится, если она пожелаетъ. Она и намѣрена была пожелать послѣ всѣхъ треволненій въ послѣдніе шесть мѣсяцевъ. Но опять и то было несомнѣнно, что лордъ Фонъ возьметъ свое слово назадъ, какъ скоро услышитъ объ обстоятельствахъ, до того уже извѣстныхъ, что ихъ излагали въ газетахъ. Она рѣшила, что дастъ себѣ еще одну ночь на размышленіе.
Увы! эта ночь была лишнею ночью. На другое утро она лежала еще въ постели, когда ей подали письмо отъ лорда Фона, написанное въ клубѣ наканунѣ вечеромъ.
"Лордъ Фонъ свидѣтельствуетъ свое почтеніе лэди Юстэсъ и проситъ ее снисходительно понять, что онъ совершенно отказывается отъ своего предложенія въ письмѣ отъ 28-го марта. Еслибъ лэди Юстэсъ сочла нужнымъ усомниться въ приличіи подобнаго рѣшенія со стороны лорда Фона, она лучше сдѣлаетъ, если предоставитъ обсудить этотъ вопросъ кому-нибудь изъ своихъ друзей, и лордъ Фонъ послѣдуетъ ея примѣру. Лордъ Фонъ считаетъ не лишнимъ заявить свою рѣшимость, ни при какихъ условіяхъ не имѣть личныхъ сношеній съ лэди Юстэсъ по этому поводу и -- насколько онъ можетъ судить въ настоящую пору -- по всякому другому".
Это письмо было жестокимъ для нея ударомъ, хотя она не сомнѣвалась, что лордъ Фонъ мгновенно ускользнетъ у нея изъ рукъ, какъ только исторія съ брилліантами сдѣлается извѣстна. Письмо это было для нея тяжкимъ ударомъ, хотя она сотни разъ увѣряла себя, что бракъ съ такимъ человѣкомъ, каковъ лордъ Фонъ, въ которомъ нѣтъ капли поэзіи, что такой бракъ сдѣлалъ бы ее невыразимо несчастною. Какой исходъ оставался бы для ея чувствъ въ подобномъ союзѣ? Вопросъ этотъ она задавала себѣ не разъ и никогда не была въ состояніи разрѣшить его. Зачѣмъ она не успѣла ранѣе отвѣтить Фону? Зачѣмъ не отвергла съ презрѣніемъ его вторичнаго сватовства, какъ онъ того заслуживалъ? Ахъ! въ этомъ-то и заключались все ея ея несчастье, вся ея вина.
Но когда Лиззи не могла сдѣлать того, чего желала, чтобъ другіе считали исполненнымъ ею, она тотчасъ придумывала способъ, какъ бы ей прикинуться, будто сдѣлала. Что она получила записку лорда Фона въ ту минуту, когда собиралась къ нему писать, было очень не удачно. Все она ему напишетъ и помѣтитъ письмо заднимъ числомъ. Вѣроятно, онъ не повѣритъ этому числу. Она и не ожидала, чтобъ кто-нибудь ей впредь сталъ вѣрить. Но ему придется прочесть, что она напишетъ, и такимъ образомъ она избѣгнетъ необходимости упоминать о его послѣднемъ письмѣ.
Ни одинъ изъ двухъ приготовленныхъ ею отвѣтовъ не соотвѣтствовалъ настоящему положенію дѣла и потому она написала третій. Прежнее письмо, въ которомъ она отвергала его предложеніе, было восхитительно дерзко по ея мнѣнію и намекъ на поваренка чрезвычайно удаченъ, еслибъ она отослала письмо тогда; теперь же требовалось что-нибудь посильнѣе -- и сильнѣйшее заключалось въ слѣдующемъ: