Въ образѣ и составѣ нашей организаціи, въ нашей плоти и костяхъ есть только одинъ человѣкъ -- мужчина или женщина, съ перевѣсомъ къ добру или злу, поведеніе которыхъ во всякихъ непредвидѣнныхъ обстоятельствахъ можетъ быть предсказано довольно вѣрно всякимъ, кто знаетъ этого мужчину или эту женщину. Такіе люди просты, единообразны, и можетъ быть, вообще послѣдовательны. Они идутъ по прямой линіи, сообразно съ извѣстными установленными инстинктами или правилами, и сегодня будутъ таковы, какъ вчера, а завтра таковы, какъ сегодня. Лэди Юстэсъ была такова; такова была и Люси Морисъ. Съ характерами противоположными какъ два полюса, каждая изъ нихъ представляла одну сущность, и сомнѣваться или ошибаться въ сужденіи о будущемъ поведеніи каждой изъ нихъ можно было только по недостаточному знанію ихъ натуры. Но есть человѣческія существа, которыя хотя единичны тѣломъ, двойственны по характеру, въ груди которыхъ не только зло вѣчно борется съ добромъ, но для которыхъ зло иногда бываетъ ужасно отвратительно, а иногда вовсе неотвратительно. Можно сказать, что когда сатана захватитъ такихъ людей, то освободившись отъ него, они отпрянутъ къ добродѣтельнымъ намѣреніямъ и къ полнѣйшей любви ко всему хорошему или благородному. Такіе мужчины -- или женщины -- едва ли способны унизить себя пошлыми пороками. Они не будутъ ни плутами, ни ворами, ни пьяницами -- можетъ быть, не будутъ и лжецами, но честолюбіе, развратъ, потворство своимъ страстямъ, гордость и алчность могутъ овладѣть ими и, сообразно расположенію ихъ духа, могутъ казаться имъ добродѣтелями, а не пороками. Такимъ человѣкомъ былъ Фрэнкъ Грейстокъ, который былъ способенъ гулять по берегамъ спокойнаго, наполненнаго форелью Боба въ Бобсборо, хлестать по водѣ своею тростью, говоря себѣ, что свѣтъ, потерянный для любви, будетъ также потерянъ и для хорошей цѣли, и который могъ также стоять засунувъ руки въ карманы панталонъ и смотрѣть на мостовую въ окрестностяхъ Вестминстера и клясться, что онъ выиграетъ игру, чего бы это ни стоило его сердцу. Каковъ долженъ быть мужчина, который позволитъ какому-нибудь неопредѣленному чувству -- внутреннему недугу, который онъ называетъ страстью, и не можетъ анализировать, какому-нибудь желанію, происходящему отъ инстинкта, а не отъ разсудка -- вредить всѣмъ планамъ его разума, всѣмъ усиліямъ, которыя онъ употребилъ для достиженія своей цѣли. Обстоятельства привели его на такую стезю жизни, для которой средствъ его было недостаточно, но которую онъ считалъ самой благородной и мужественной стезей. Если онъ останется вѣренъ себѣ -- и той истинѣ, которая казалась ему въ эту минуту, самой правдивой изъ всѣхъ истинъ -- онъ могъ достигнуть самыхъ крайнихъ границъ честолюбія. Онъ могъ жить съ самыми знатными, съ самыми образованными и съ первыми красавицами, онъ можетъ своимъ умомъ руководить національными совѣтами и составить себѣ имя, о которомъ будутъ вспоминать въ его отечествѣ и читать въ историческихъ лѣтописяхъ въ послѣдующихъ вѣкахъ. Но для этого онъ долженъ идти по этой стезѣ осторожно. Онъ, находящійся въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ, уже надѣлавшій долговъ, не имѣющій въ виду никакого наслѣдства, принужденъ жить, и жить будто бы въ достаткѣ, между тѣми, которые родились богатыми людьми. А онъ такъ искусно учился образу жизни богачей, что почти разучился, какъ жить въ достаткѣ между бѣдными.
Но развѣ онъ шелъ осторожно по своей стезѣ, когда съѣздилъ въ Ричмондъ, а потомъ, сидя въ своей темной конторѣ, написалъ письмо, составившее счастье Люси Морисъ? Надо признаться, что онъ дѣйствительно любилъ эту дѣвушку -- что онъ былъ способенъ къ сильному чувству. Она была не красавица -- даже едва ли хорошенькая, мала, наружности почти незначительной, не имѣла ни копейки и была гувернантка. Онъ часто спрашивалъ себя, чѣмъ она побѣдила его. На ней всегда было свѣтлое сѣрое платье, сѣрыя ленточки -- она никогда нарядно не одѣвалась. Она была образована, образована очень хорошо, но большихъ талантовъ не имѣла. Она не пѣніемъ плѣнила его сердце, не игрою на арфѣ восхитила его. Даже на слова она была скупа, повидимому, любя болѣе слушать чѣмъ говорить; она была смиреннымъ созданьицемъ на видъ -- о ней можно было сказать, что она считаетъ себя на мѣстѣ, оставаясь на заднемъ планѣ, а между-тѣмъ онъ разузналъ ее и понялъ. Онъ распозналъ сокровище и очень желалъ обладать имъ. Онъ признался себѣ, что еслибъ блескъ и честолюбіе можно было отложить, то это маленькое созданьице составило бы для него весь міръ. Когда онъ сидѣлъ въ судѣ или въ парламентѣ, терпѣливо ожидая своей очереди и небрежно прислушиваясь къ напыщеннымъ рѣчамъ адвокатовъ или политиковъ, онъ думалъ о блескѣ глазъ Люси, о ямочкѣ на ея подбородкѣ, о линіяхъ ея губъ, которыя умѣли говорить такъ краснорѣчиво, хотя краткими словами. Занимать высокое мѣсто между своими соотечественниками и вмѣстѣ съ тѣмъ жениться на Люси Морисъ -- вотъ что было его честолюбіемъ. Теперь онъ выбралъ себѣ путь и она дала слово быть его женой.
Когда онъ думалъ объ этомъ послѣ того, какъ это сдѣлалось, онъ не былъ совершенно счастливъ и доволенъ. Онъ чувствовалъ, что онъ связалъ себя -- сдѣлалъ себя неспособнымъ къ бѣгу, такъ сказать, привязавъ камень къ своей ногѣ. Онъ сдѣлалъ ей предложеніе и непремѣнно долженъ жениться на ней тотчасъ, или по-крайней-мѣрѣ, очень скоро, потому что у ней не было другого дома, кромѣ того, который онъ предлагалъ ей. Онъ зналъ такъ же хорошо, какъ и лэди Фонъ, что Люси не можетъ поступить въ другой домъ гувернанткой; онъ зналъ также, что ей не слѣдуетъ оставаться въ домѣ лэди Фонъ часомъ долѣе, того, нежели она нужна. Онъ тотчасъ долженъ перемѣнить свой образъ жизни, отказаться отъ своихъ роскошныхъ комнатъ въ Гросвенорѣ, нанять гдѣ-нибудь небольшой домикъ, вѣроятно по близости Швейцарскаго Котэджа, ѣздить въ контору по желѣзной дорогѣ и, по всей вѣроятности, совсѣмъ отказаться отъ парламента. Онъ не зналъ навѣрно, предписываетъ ли ему совѣсть тотчасъ дать объ этомъ знать бобсбороскимъ избирателямъ.
Размышляя такимъ образомъ, подъ вліяніемъ промежуточныхъ дурныхъ побужденій, почти сердись на себя за то, что говорилъ такъ откровенно или, лучше сказать, написалъ, и можетъ быть, думая о Лиззи и ея красотѣ болѣе, чѣмъ бы слѣдовало, онъ въ три недѣли только одинъ разъ съѣздилъ въ замокъ Фонъ. Потомъ вдругъ, въ одинъ день, когда у него не было работы, онъ рѣшился поѣхать туда. Дни были еще длинные и онъ не поцеремонился явиться къ лэди Фонъ въ девятомъ часу вечера. Всѣ сидѣли за чаемъ и его приняли ласково. Люси, когда доложили о немъ, тотчасъ встала и встрѣтила его почти въ дверяхъ, сверкая радостной слезой въ глазахъ, съ такимъ выраженіемъ въ лицѣ и съ такой любовью въ обращеніи, что онъ на минуту почувствовалъ убѣжденіе, что маленькій домикъ возлѣ Швейцарскаго Котэджа будетъ для него раемъ на землѣ. Заговорила ли она съ нимъ, онъ не слыхалъ, но рука ея лежала въ его рукѣ, прохладная и мягкая, почти дрожа отъ его пожатія, но съ чистосердечной и честной любовью, не вырываясь отъ него. Ея радостная встрѣча тотчасъ сказала ему, что у нея не было недовольныхъ мыслей, зачѣмъ онъ такъ долго не пріѣзжалъ. Видѣть его было для нея великой радостью; но для нея былъ радостенъ каждый часъ ея жизни, такъ-какъ она знала, что онъ любитъ ее.
Лэди Фонъ была любезна, дѣвицы радушны и Фрэнку было очень пріятно сидѣть между всѣми этими женщинами за чайнымъ столомъ. Ни слова не было сказано о Лиззи Юстэсъ. Лэди Фонъ говорила о парламентѣ и выразила сожалѣніе къ бѣдному жениху, который былъ такъ связанъ обязанностями къ своей родинѣ, что могъ видѣться съ своей невѣстой только разъ въ двѣ недѣли.
-- Но въ слѣдующемъ мѣсяцѣ настанетъ пріятное время, сказала она:-- потому что теперь іюль. И хотя дѣвицы не могутъ предъявлять свои права, то за то ихъ предъявятъ тетерева.
-- Не парламентъ распоряжается мною деспотически, лэди Фонъ, отвѣтилъ Фрэнкъ: -- а необходимость ежедневно зарабатывать пропитаніе въ потѣ лица. Человѣкъ, который долженъ сидѣть цѣлый день въ залѣ суда, долженъ по ночамъ -- и во всякое время, какое можетъ уловить -- прочитывать ввѣренныя ему дѣла.
-- Но тетерева могутъ остановить всякую работу, сказала лэди Фонъ.-- Садовникъ сказалъ мнѣ сейчасъ, что и онъ хочетъ отлучиться дня на два въ августѣ. Я не сомнѣваюсь, что онъ отправляется на охоту. А вы поѣдете на охоту, мистеръ Грейстокъ?
Фрэнкъ Грейстокъ самъ еще не зналъ, поѣдетъ онъ или нѣтъ. Айрширская охота считалась не самою лучшею въ Шотландіи, но все-таки въ Айрширѣ была охота за тетеревами, и охота на горахъ въ Портрэ считалась не самою худшею въ той сторонѣ. Замокъ Портрэ стоитъ надъ моремъ, но его окружаютъ дикія окрестности, простирающіяся далеко во внутренность земли, и Лиззи Юстэсъ съ большою гордостью говорила о "своей охотѣ".
Въ началѣ весны настоящаго года она пригласила кузена Фрэнка охотиться въ наступающемъ сезонѣ -- и онъ принялъ ея предложеніе.
-- Я вѣроятно буду за границей, сказала она: -- но вы можете помѣститься въ старомъ замкѣ.
Она сдѣлала это предложеніе Фрэнку какъ брату и онъ сказалъ, что пріѣдетъ недѣли на двѣ не въ замокъ, а въ маленькій домикъ, отстоявшій на нѣсколько миль отъ моря, о которомъ Лиззи сказала ему, когда онъ отказался отъ замка.
Когда это приглашеніе было сдѣлано, Лиззи не была еще помолвлена съ лордомъ Фономъ. Послѣ того дня чрезъ два она напомнила Фрэнку объ этомъ.
-- А его сіятельство будетъ тамъ? спросилъ онъ смѣясь.
-- Конечно нѣтъ, отвѣтила Лиззи серіозно.
Тутъ она объяснила, что ея намѣреніе ѣхать за границу было отмѣнено по обстоятельствамъ. Она имѣла намѣреніе сама поѣхать въ Портрэ.
-- Я не могу пригласить васъ поселиться въ замкѣ, сказала она смѣясь: -- но даже Отелло не сталъ бы придираться, что двоюродный братъ живетъ въ маленькомъ коттэджѣ за столько миль.
Фрэнку не шло намекать, какія соображенія могутъ прійти въ голову современнаго Отелло, но послѣ нѣкоторой нерѣшимости онъ обѣщалъ поѣхать. Онъ далъ слово одному изъ своихъ друзей поѣхать съ нимъ на эту охоту и ему хотѣлось сдержать свое слово. Но все-таки онъ думалъ, что ему слѣдуетъ избѣгать Портрэ. Онъ имѣлъ намѣреніе поддерживать свою кузину, пока можетъ дѣлать это честно, но не совсѣмъ еще рѣшился держать ея сторону и въ хорошемъ и дурномъ. Онъ не желаетъ сдѣлаться извѣстнымъ какъ ея защитникъ, а между тѣмъ чувствовалъ, что будетъ къ этому принужденъ. Онъ предвидѣлъ опасность и поэтому не рѣшался ѣхать въ Шотландію.