Она прямо подошла къ лорду Фону и встрѣтилась съ нимъ подъ деревьями. Онъ еще былъ мраченъ и торжественъ, и очевидно не прощалъ своей обиды, но поклонился ей и остановился, когда она подходила къ нему.
-- Милордъ, сказала она: -- я очень жалѣю о томъ, что случилось вчера.
-- И я также -- очень жалѣю, мисъ Морисъ.
-- Мнѣ кажется, вамъ извѣстно, что я помолвлена съ мистеромъ Грейстокомъ?
-- Я не могу допустить, чтобъ это имѣло какое-нибудь отношеніе...,
-- Когда вы подумаете, что онъ долженъ быть для меня дороже всѣхъ на свѣтѣ, вы сознаетесь, что я не могла слышать молча дурные отзывы о немъ.
Лицо его сдѣлалось мрачнѣе прежняго и онъ не отвѣчалъ. Ему хотѣлось, чтобъ дѣвочка, любившая его врага, униженно просила у него прощенія. Если она сдѣлаетъ это, онъ удостоитъ простить ее, но онъ былъ такъ ничтоженъ по природѣ, что не могъ согласиться простить на другихъ условіяхъ.
-- Разумѣется, продолжала Люси: -- я обязана обращаться съ вами съ особеннымъ уваженіемъ въ домѣ лэди Фонъ.
Она замолчала и почти съ умоляющимъ видомъ взглянула на него.
-- Но вы обращаетесь со мною съ особеннымъ неуваженіемъ, сказалъ лордъ Фонъ.
-- А вы какъ обращаетесь со мною, лордъ Фонъ?
-- Мисъ Морисъ, мнѣ должно быть дозволено, когда я разсуждаю съ моею матерью, выражать мое мнѣніе такими словами, какія наиболѣе покажутся мнѣ удобными. Поведеніе со мною мистера Грейстока было... было... совершенно не джентльмэновское.
-- Мистеръ Грейстокъ джентльмэнъ.
-- Поведеніе его было обидное и самое... самое не джентльмэновское. Мистеръ Грейстокъ обезславилъ себя.
-- Это неправда, сказала Люси.
Лордъ Фонъ вздрогнулъ, а потомъ пошелъ къ дому самыми быстрыми шагами.
Глава XXVIII.МИСТЕРЪ ДОВЪ ВЪ СВОЕЙ КОНТОРѢ.
Сцена между лордомъ Фономъ и Грейстокомъ происходила въ конторѣ Кэмпердауна въ присутствіи Джона Юстэса. Повѣренный вытерпѣлъ много непріятностей до пріѣзда первыхъ двухъ господъ отъ постоянныхъ повтореній Юстэса, что онъ не хочетъ больше имѣть никакихъ хлопотъ съ брилліантами.
Напрасно Кэмпердаунъ указывалъ ему, что, какъ душеприкащикъ и опекунъ, онъ обязанъ защищать собственность своего племянника, Юстэсъ увѣрялъ, что хотя онъ сравнительно человѣкъ бѣдный, онъ скорѣе готовъ самъ заплатить за ожерелье, чѣмъ подвергаться непріятности вести такую постоянную ссору.
-- Любезный Джонъ, десять тысячъ фунтовъ! говорилъ Кэмпердаунъ.-- Это состояніе для младшаго сына.
-- Мальчику только два года и онъ успѣетъ составить состояніе для своихъ младшихъ сыновей, если не промотаетъ всего. А если промотаетъ, то десять тысячъ фунтовъ разницы не сдѣлаетъ.
-- Но примите въ соображеніе справедливость, Джонъ.
-- Справедливость можетъ быть куплена слишкомъ дорого.
-- Этакая гарпія! настаивалъ повѣренный.
Тутъ вошелъ лордъ Фонъ, а за нимъ тотчасъ и Грейстокъ.
-- Я немедленно скажу, началъ Грейстокъ: -- что лэди Юстэсъ рѣшилась поддерживать свои права на эту вещь и не хочетъ отдать брилліантовъ до-тѣхъ-поръ, пока судъ не рѣшитъ, что она ошибается. Позвольте, мистеръ Кэмпердаунъ. Я обязанъ пойти далѣе и выразить мое мнѣніе, что она права.
-- Я никакъ не могу понять, чтобы такое мнѣніе могли выразить вы, сказалъ Кэмпердаунъ.
-- Вы, кажется, перемѣнили свое мнѣніе? сказалъ Джонъ Юстэсъ.
-- Нѣтъ, Юстэсъ. Мистеръ Кэмпердаунъ потрудится понять, что я выражаю здѣсь мое мнѣніе какъ другъ, а не какъ юристъ. И вы должны понять, Юстэсъ, продолжалъ Грейстокъ: -- что я говорю теперь о правахъ моей кузины на эту вещь. Хотя цѣнность велика, я совѣтовалъ ей отдать брилліанты на сохраненіе, пока это дѣло не будетъ рѣшено. Это я ей совѣтую и ни въ чемъ своего мнѣнія не перемѣнялъ. Но она чувствуетъ, что съ ней поступили жестоко, и какъ женщина энергичная, не хочетъ отступить. Мистеръ Кэмпердаунъ просто остановилъ на улицѣ ея экипажъ.
-- Она не отвѣчала ни на одно письмо, сказалъ повѣренный.
-- И я могу сказать прямо -- потому что обстоятельства извѣстны всѣмъ, здѣсь присутствующимъ -- что лэди Юстэсъ приведена въ сильное негодованіе обращеніемъ лорда Фона.
-- Я только просилъ ее отдать брилліанты, пока вопросъ будетъ рѣшенъ, сказалъ лордъ Фонъ.
-- И подтвердили вашу просьбу угрозою, милордъ. Моя кузина весьма естественно пришла въ негодованіе, и позвольте вамъ сказать, милордъ, что я вполнѣ раздѣляю это чувство.
-- Нѣтъ никакой надобности дѣлать изъ этого ссору, сказалъ Юстэсъ.
-- Ссора уже сдѣлана, отвѣтилъ Грейстокъ.-- Я долженъ сказать лорду Фону въ присутствіи вашемъ и мистера Кэмпердауна, что онъ не посмѣлъ бы обращаться съ женщиной такъ дурно, еслибъ не зналъ, что ея положеніе, какъ вдовы, избавляетъ его отъ законнаго наказанія, а обычаи настоящаго времени отъ наказанія другого рода.
-- Я обращался съ ней со всевозможнымъ уваженіемъ, сказалъ лордъ Фонъ.
-- Это пустыя слова, сказалъ Фрэнкъ.-- Я утверждаю одно, а вы другое. Свѣтъ разсудитъ насъ. Какое право имѣете вы рѣшать, принадлежитъ ли лэди Юстэсъ эта или другая вещь, или нѣтъ?
-- Когда объ этомъ говорили, я былъ принужденъ составить себѣ мнѣніе, сказалъ лордъ Фонъ, все обдумывая, какими словами отвѣчать на обиду, сдѣланную ему Грейстокомъ, не оскорбляя достоинства товарища министра.
-- Ваше поведеніе, сэръ,было совершенно не извинительно.
Тутъ Фрэнкъ обратился къ повѣренному.
-- Мнѣ сказали, что вы желаете знать, гдѣ теперь находится брилліантовое ожерелье. Оно находится въ домѣ лэди Юстэсъ въ Шотландіи -- въ замкѣ Портрэ.
Тутъ онъ пожалъ руку Джону Юстэсу, поклонился Кэмпердауну и успѣлъ выйти изъ комнаты, прежде чѣмъ лордъ Фонъ собрался съ мыслями, чтобы опредѣленными словами выразить свой гнѣвъ.
-- По доброй волѣ никогда не заговорю я больше съ этимъ человѣкомъ, сказалъ лордъ Фонъ.
Но такъ какъ было невѣроятно, чтобы Грейстокъ пожелалъ разговаривать съ лордомъ Фономъ, то эта угроза не содержала въ себѣ большой строгости.
Кэмпердаунъ жалѣлъ и досадовалъ. Ему казалось, что гарпія, какъ онъ называлъ Лиззи, дѣйствительно одолѣетъ его -- по-крайней-мѣрѣ такъ надолго, что все торжество успѣха будетъ на ея сторонѣ. Онъ зналъ, что она уже въ долгахъ, и предполагалъ, что она расточительнѣе, чѣмъ была на самомъ дѣлѣ. Разумѣется, брилліанты будутъ проданы за полцѣны и гарпія восторжествуетъ. Какую пользу сдѣлаетъ ему или Юстэсамъ рѣшеніе суда въ его пользу, когда брилліанты будутъ разломаны и разбросаны на всѣ четыре стороны?
Десять тысячъ фунтовъ! Кэмпердауну казалось ужасно, что въ странѣ, хвастающейся своими законами и исполненіемъ своихъ законовъ, такая лгунья, какъ эта вдова, будетъ имѣть возможность захватить своими грязными, алчными пальцами такую вещь, и чтобы не было никакихъ способовъ наказать ее. Что лэди Юстэсъ украла брилліанты, какъ воръ крадетъ карманные часы, это былъ фактъ, не имѣвшій ни малѣйшей тѣни сомнѣнія для Кэмпердауна.
Кэмпердаунъ очень старался -- постоянно оскорбляя сэр-Флоріана -- спасти Портрэ отъ предстоявшаго ему униженія, по старался напрасно. Портрэ принадлежалъ гарпіи на всю жизнь, и сверхъ того онъ самъ былъ принужденъ содѣйствовать къ уплатѣ гарпіи большой суммы юстэсовскихъ денегъ тотчасъ послѣ того, какъ она овдовѣла. Потомъ возникло дѣло о брилліантахъ -- дѣло о десяти тысячахъ фунтахъ!-- какъ Кэмпердаунъ восклицалъ, поднимая глаза къ потолку. А теперь пожалуй она его одолѣетъ даже въ этомъ, хотя не было ни малѣйшаго сомнѣнія относительно ея лжи и безчестной кражи. Ему такъ не везло въ этомъ дѣлѣ! У Джона Юстэса не было ни энергіи, ни надлежащихъ чувствъ относительно обязанности къ его собственной фамиліи. Лордъ Фонъ былъ слабъ и почти испортилъ это дѣло своимъ содѣйствіемъ. Грейстокъ, который былъ бы сильною опорой, пошелъ противъ него и теперь готовъ утверждать, что гарпія права. Кэмпердаунъ зналъ, что гарпія неправа, и не хотѣлъ бросать этого дѣла; но затрудненія были большія, а непріятности, которымъ онъ подвергался, чрезмѣрныя. Его жена и дочери были въ Долишѣ, а онъ еще въ городѣ въ сентябрѣ, просто потому что гарпія владѣла брилліантами.
Кэмпердаунъ былъ шестидесятилѣтній, красивый, сѣдой, здоровый, нѣсколько румяный мужчина. На лицѣ его и во всей наружности виднѣлись признаки успѣха и та самонадѣянность, которую успѣхъ производитъ всегда. Но знавшимъ его короче было извѣстно, что онъ плохо переносилъ непріятности. Во всякихъ такихъ непріятностяхъ, какія возникли по поводу этого ожерелья, на лицѣ его являлось выраженіе слабости, обнаруживавшее недостатокъ внутренней силы. Сколько видишь лицъ, которыя въ обыкновенныхъ обстоятельствахъ спокойны, самоувѣрены, самодовольны и даже слѣпы, а въ затруднительныхъ обстоятельствахъ становятся малодушными, слабыми и незначительными! Есть лица, которыя въ обыкновенномъ видѣ какъ-будто дышатъ благоденствіемъ, но при потерѣ двѣнадцати очковъ въ вистѣ принимаютъ выраженіе присущее прибитой собакѣ. Физіономія Кэмпердауна, когда лордъ Фонъ и Юстэсъ ушли, приняла это жалкое выраженіе. Онъ уже держалъ себя не какъ человѣкъ, собирающійся прибить собаку, а какъ собака, опасающаяся быть прибитою.
Лучше Кэмпердауна не было въ Лондонѣ ходатая по дѣламъ. Сказать просто, что онъ былъ честенъ и усерденъ, значило бы дать весьма поверхностное понятіе о его достоинствахъ. Интересы его кліентовъ были для него такъ же дороги, какъ его собственные, а законныя права тѣхъ имѣній, которыя находились въ его вѣдѣніи, были для него такъ же дороги, какъ его собственныя плоть и кровь.
Но его нельзя было назвать ученымъ юристомъ. Можетъ быть, въ той отрасли юридической профессіи, въ которой онъ трудился, опытность значитъ болѣе учености. Даже подлежитъ сомнѣнію, не то ли же самое можно сказать о каждой отрасли, каждой профессіи.
Но Кэмпердауну, можетъ быть, было бы не худо, еслибъ онъ въ молодости читалъ побольше о передаточной движимости. Теперь онъ былъ слишкомъ старъ для подобныхъ занятій и могъ только полагаться на чтеніе другихъ. Конечно, чтеніемъ другихъ людей онъ всегда могъ воспользоваться, а кліенты его были люди богатые, которые охотно заплатятъ за мнѣніе. Получать мнѣніе отъ Дова или отъ какого-нибудь другого ученаго джентльмэна, было ежедневной практикой его жизни, и когда онъ получалъ -- что случалось съ нимъ часто -- успокоительные для него маленькіе отрывочки юридическихъ свѣдѣній и тонкія опредѣленія собственности, онъ радовался, что всегда можетъ имѣть подъ рукою какого-нибудь Дова, который говоритъ ему, насколько онъ имѣетъ права защищать интересы его кліентовъ.