проворный -- по имени Бэджеръ, провозгласилъ, что теорія Бёнфита "построена на-фуфу". Согласно съ толкованіемъ Бэджера, Смайлеръ былъ въ эту минусу человѣкъ съ глубоко сокрушеннымъ сердцемъ, поставленный между бѣшенымъ негодованіемъ и убійственнымъ разочарованіемъ, потому что его провели самымъ коварнымъ образомъ въ этомъ дѣлѣ. Мистеръ Бэджеръ былъ вполнѣ убѣжденъ, какъ и Бёнфитъ, что брилліантовъ не было въ сундучкѣ. Не одинъ, а многіе испытывали горькое, бѣшеное, сердце раздирающее разочарованіе по поводу этихъ брилліантовъ. Что при этомъ произошло двойное воровство, Гэджеръ тоже былъ совершенно увѣренъ -- или скорѣе, что въ этомъ воровствѣ участвовали два разряда воровъ, при чемъ одни надули другихъ. Вѣрно и то, что въ этомъ дѣлѣ Смайлеръ и бѣдный крошка Билли Канъ остались обманутыми. До-сихъ-поръ мысли Гэджера слѣдовали по пути увѣренности. Но въ такомъ случаѣ какъ же ихъ надули и кто ихъ надулъ? И кто еще прибѣгалъ къ ихъ услугамъ? Подобная кража врядъ ли была умышлена и исполнена иначе, какъ по порученію. Даже Смайлеръ не сталъ бы отягощать себя такими брилліантами, еслибъ не зналъ, куда съ ними дѣваться и что за нихъ получитъ. Что эти брилліанты предназначались окончательно попасть въ руки Гартера и Бенджамина, въ этомъ тоже Гэджеръ былъ почти увѣренъ. Гэджеръ готовъ былъ также думать, что господа Гартеръ и Бенджаминъ, или скорѣе одинъ Бенджаминъ -- потому что Гартеръ былъ уже слишкомъ старъ для дѣла, требовавшаго такого сильнаго умственнаго напряженія -- что Бенджаминъ, не довѣряя честности исполнителя своей воли, пустилъ въ ходъ великолѣпную штуку коварства въ отношеніи его. Гэджеръ не совсѣмъ еще докончилъ свою теорію, но онъ твердо стоялъ на одномъ пунктѣ, что воры въ Карлейлѣ были настоящіе воры, воображавшіе, что они крадутъ брилліанты и понявшіе свою ошибку только тогда, какъ сундучокъ были взломанъ подъ мостомъ.
-- Въ такомъ случаѣ у кого же они въ рукахъ? спросилъ Бёнфитъ съ шепотомъ презрѣнья у своего младшаго собрата.
-- Ну да, у кого они въ рукахъ? вѣдь это легко сказать! Ну положимъ, что у него.
Подъ словомъ "у него" Гэджеръ подразумѣвалъ лорда Джорджа де-Брюса Карутерса.
-- Вѣдь ихъ и слѣдъ простылъ -- давнымъ-давно; вы сами это знаете, Бёнфитъ.
Это случилось до предполагаемаго обыска въ сундукахъ Лиззи, но Бёнфитъ оставался непоколебимъ въ своихъ умозрѣніяхъ. Посредствомъ своей теоріи Бёнфитъ могъ обозрѣть все вокругъ себя; вся суть и всѣ причины, какъ и дѣйствія участниковъ въ этомъ дѣлѣ, объяснялись его теоріею, тогда какъ теорія Гэджери указывала только на то, чего не было сдѣлано, не предлагая объясненія приведеннаго въ исполненіе умысла. Тутъ Бёнфитъ сдѣлалъ шагъ впередъ въ своей теоріи, не пренебрегая заимствовать нѣчто и отъ Бэджера. Можетъ быть, что и лордъ Джорджъ нанялъ этихъ людей и впослѣдствіи нашелъ, что гораздо будетъ практичнѣе взять брилліанты безъ ихъ содѣйствія. Въ одномъ важномъ пунктѣ сходились мнѣнія всѣхъ участниковъ по этому слѣдствію -- что брилліантовъ не было въ сундучкѣ, когда его утащили изъ спальни въ карлейльской гостинницѣ. Главный же пунктъ разногласія заключался въ томъ, что Бэджеръ былъ увѣренъ, будто совершившееся воровство было неподдѣльное, а настоящее, тогда какъ Бёнфитъ держался того мнѣнія, что сундочокъ былъ сперва открытъ и потомъ вынесенъ изъ гостинницы, для того чтобъ сбить съ толку полицію.
Дѣло становилось очень важно. Двѣ, три изъ руководящихъ газетъ сначала бросали намеки, а затѣмъ открыто стали нападать на несостоятельность и медленность полиціи. Таковыя сужденія, какъ всѣмъ извѣстно, очень обыкновенны и изъ десяти случаевъ девять всегда несправедливы. Печатающіе подобныя порицанія, по всей вѣроятности, мало знакомы съ обстоятельствами дѣла и, указывая на недостатки то тутъ, то тамъ, не упоминаютъ даже о многочисленныхъ успѣхахъ, которые такъ обыкновенны, что входятъ, такъ сказать, въ привычку. Тоже самое происходитъ по поводу и всѣхъ общественныхъ вопросовъ объ арміи, о флотѣ, о бѣдныхъ, о почтѣ. День за день и почти ежедневно слышатся порицанія, несправедливость которыхъ очень чувствительна; но главный результатъ всякой подобной несправедливости есть усиленная дѣятельность. Экипажъ долженъ двигаться скорѣе, потому что въ рукѣ кучера бичъ, хотя лошади, которыхъ подгоняютъ, никакъ не заслуживаютъ удара. Въ этомъ дѣлѣ юстэсовскихъ брилліантовъ полиція обнаружила удивительную дѣятельность, но ея дѣятельность не имѣла успѣха -- значитъ, она виновата. Прошло уже три недѣли, какъ воровство совершилось; исчезло имущество, оцѣненное въ десять тысячъ фунтовъ, а между-тѣмъ полиція не составила даже точнаго мнѣнія по этому предмету. Случись подобное дѣло въ Нью-Йоркѣ или Парижѣ, давно каждый камень былъ бы выслѣженъ. Таковы были утвержденія въ обществѣ и полицію подстрекали къ усиленной дѣятельности. Бёнфитъ готовъ былъ отдать свою правую руку, Гэджеръ не пожалѣлъ бы жизни, чтобъ только вывѣдать эту тайну. Даже майоръ Макинтошъ обнаруживалъ признаки безпокойства.
Искъ, предъявленный Кэмпердауномъ, и предписаніе суда относительно возвращенія брилліантовъ, конечно, разнеслись повсюду и много придали интереса и многосложности этому дѣлу. Всѣми было признано, что рѣшимость Кэмпердауна добыть брилліанты была очень энергична и что рѣшимость лэди Юстэсъ сохранить брилліанты тоже была не менѣе энергична. Удивительныя исторіи ходили въ обществѣ о мужествѣ, энергіи и отважности Лиззи. Врядъ ли оставался хоть одинъ изъ извѣстныхъ адвокатовъ, который не поднималъ бы этого вопроса и не выражалъ бы своего мнѣнія на счетъ правъ Лиззи на ожерелье. Прокуроръ и генералъ-прокуроръ были противъ нея, утверждая, что брилліанты не могли перейти къ ней по духовному завѣщанію и не могли быть ей подарены. Но они были члены либеральнаго правительства и потому конечно противолиззисты. Господа же равные имъ въ званіи, занимавшіе также важныя мѣста, были совершенно другого мнѣнія. Лэди Юстэсъ могла имѣть право на брилліанты, какъ на исключительное имущество, собственно принадлежащее ея званію; -- въ этомъ притязаніи подарокъ мужа безъ сомнѣнія подкрѣпляетъ ея права. И этимъ господамъ -- которые были лиззисты и разумѣется консерваторы въ политикѣ -- совсѣмъ не казалось яснымъ почему бы брилліанты не могли достаться ей по завѣщанію. Если будетъ доказано, что брилліанты въ послѣднее время сохранялись въ Шотландіи, то по мнѣнію бывшаго генералъ-прокурора они могли достаться ей по завѣщанію. Всѣ эти пренія теперь, когда брилліанты были украдены, происходили гласно и сильно увеличивали тревогу полиціи. Лиззисты и противолиззисты расположены были думать, что Лиззи очень умна.
Фрэнкъ Грейстокъ за это время принималъ сторону Лиззи съ полною увѣренностью въ ея правотѣ. Онъ не питалъ ни малѣйшаго сомнѣнія, чтобъ она могла обманывать его въ отношеніи брилліантовъ. Что воровство было настоящимъ воровствомъ и что Лиззи лишилась своего сокровища, для него это не подлежало никакому сомнѣнію. Онъ мало-по-малу убѣдилъ себя, что Кэмпердаунъ былъ не правъ въ своемъ притязаніи, и вмѣстѣ съ тѣмъ твердо держался мнѣнія, что лордъ Фонъ обезславилъ себя поведеніемъ своимъ въ отношеніи лэди Юстэсъ. Когда онъ услыхалъ, какъ и слѣдовало услыхать, что какое-то подозрѣніе падаетъ на его кузину, и когда онъ узналъ, какъ къ несчастью пришлось неизбѣжно ему узнать, что лордъ Фонъ поддерживаетъ это подозрѣніе, тогда онъ вышелъ изъ себя и наговорилъ много оскорбительнаго о лордѣ Фонѣ. Ему казалось крайнею жестокостью допускать, чтобъ подозрѣніе падало на его кузину потому только, что она была обокрадена. Онъ принадлежалъ къ числу самыхъ суровыхъ обвинителей полиціи и тѣмъ съ большею жестокостью нападалъ на нее, что слышалъ объ увѣреніяхъ полицейскихъ, что ожерелье не заподлинно украдено. Онъ самъ много хлопоталъ по этому дѣлу и даже разспрашивалъ Джона Юстэса о его намѣреніяхъ.
-- Любезный другъ, отвѣчалъ Юстэсъ:-- еслибъ эти брилліанты били и вамъ такъ же ненавистны, какъ мнѣ, то навѣрное вы никогда бы не упоминали о нихъ.
Мистеръ Грейстокъ на это возразилъ, что такое выраженіе ненависти къ этому предмету, быть можетъ, очень идетъ Юстэсу, по что онъ считаетъ себя обязаннымъ защитить свою кузину.
-- Вы не можете ее защищать противъ меня, сказалъ Юстэсъ:-- потому что я-то не нападаю на нее. Никогда я и одного слова не сказалъ противъ нее. Когда она пригласила меня, я тотчасъ же поѣхалъ въ Портрэ. Что касается лично меня, такъ она совершенно вольна носить ожерелье, если опять добудетъ его. Я никакъ не хочу вмѣшиваться въ это дѣло.
Послѣ этого Фрэнкъ отправился къ Кэмпердауну, но не могъ добиться отъ него никакого удовлетворенія. Кэмпердаунъ твердилъ только одно, что онъ обязанъ такъ поступать, чтобъ исполнить свой долгъ. По поводу воровства онъ отказался выразить свое мнѣніе. Это дѣло полиціи. Въ случаѣ если брилліанты будутъ отысканы, онъ конечно потребуетъ ихъ, какъ часть фамильнаго имущества. По его мнѣнію, будутъ ли брилліанты отысканы, или нѣтъ, лэди Юстэсъ все-же станетъ отвѣчать своимъ имуществомъ за ихъ стоимость. Наперекоръ, во-первыхъ убѣжденіямъ, а во-вторыхъ требованіямъ фамиліи ея покойнаго мужа, она настойчиво стояла на-своемъ и всюду таскала съ собою громадной цѣны собственность, не ей принадлежавшую. Кэмпердаунъ полагалъ, что она непремѣнно поплатится своимъ вдовьимъ достояніемъ за потерю брилліантовъ. Фрэнкъ второпяхъ объявилъ, что брилліанты по его мнѣнію принадлежатъ его кузинѣ, въ отвѣтъ на что Кэмпердаунъ замѣтилъ, что рѣшеніе этого вопроса зависитъ отъ вице-канцлера. Фрэнкъ Грейстокъ понялъ, что съ Кэмпердауномъ ничего не подѣлаешь и чувствовалъ, что вся сила его мести должна пасть на лорда Фона.
Бёнфитъ, по возвращеніи изъ дома мистрисъ Карбункль въ полицейское управленіе, имѣлъ свиданіе съ майоромъ Макинтошемъ.
-- Ну, Бёнфитъ, видѣли ли вы лэди?
-- Точно такъ, сэръ, я видѣлъ ее.
-- И что же изъ этого вышло?
-- Она упала въ обморокъ -- какъ это всегда съ ними бываетъ.
-- Полагаю, обыскъ не былъ произведенъ?
-- Никакъ нѣтъ, сэръ -- обыска не было. Она не соглашалась на это, пока не получитъ позволенія отъ своего двоюроднаго братца.