Паучки продолжали жить вместе. Мамаша охотилась на мух, а иногда нападала на добычу и покрупнее.
Вот за липкую паутинную нить задел ногой комар-долгоножка. Неподвижная паучиха сразу преобразилась, с необычайной поспешностью набросилась на комариную ногу и стала оплетать ее нитями. Комару-долгоножке известно, что делать в таком случае. Многочисленные предки передали ему свой инстинкт. Он тотчас замер, притворился мертвым, а потом, как только паучиха успокоилась, оторвал свою оплетенную паутиной ногу и умчался подальше от опасности.
Слабенькая нежная поденка отдалась паучихе без сопротивления.
Зато немало хлопот доставила ей крупная муха-тахина, которая изо всех сил пыталась порвать нити, оплетавшие ее тело. С помощью крыльев ей почти удалось выбраться из тенет, но одна предательская нить прочно прикрепилась к лапке, другая связала крыло. Тахина повисла на длинной паутинке и, как волчок, закружилась в воздухе. Вместе с мухой кружилась и паучиха, настойчиво продолжая нападать на добычу. Скоро длинная нить умело смотана в клубок, муха, подтянутая к тенетам, как будто начала слабеть. Осторожно паучиха подбирается к своей жертве, кусает ее в самый кончик лапки, впрыскивая яд. Муха вздрагивает и замирает.
Большое семейство требовало много пищи, и мы иногда подкармливали наших поселенцев, поднося пинцетом какое-нибудь насекомое. Но не все оказывалось годным для еды. От небольших ос паучиха решительно отказывалась, ярко-красного пилильщика убила, но есть не стала и сбросила с паутины.
А паучки все росли и не желали покидать мать.
У города Кызыла закончился наш маршрут. Здесь в жару паучки разбрелись по крыше кузова в поисках прохлады. На обратном пути, когда мы пересекли теперь уже знакомые Саяны, в жизни пауков произошло небольшое событие. Располневшая паучиха неожиданно похудела, а рядом с ней на тенетах закрасовался небольшой кокончик. Но он был не таким, как первый; через его совсем тонкую оболочку просвечивали немногочисленные крупные яйца.
Я знал, что пауки способны готовить много раз коконы с яичками, и давно ждал этого. Что будут делать паучки, когда их накопится много, станет тесно и не хватит всем пищи? Вот тут и должен, наконец, произойти разлад. Но я ошибся.
Кокон оказался необычным и не зря был оплетен тонкой оболочкой. Паучиха не собиралась заводить потомства. Яички предназначались совсем для другого: были просто пищей для паучков. Паучки за них дружно взялись и так аккуратно высосали, что от кокончика ничего не осталось.
Теперь становилось понятным многое. Самка клала крупные яички и небольшой порцией. Ей не нужно было плодить много паучат, как это делали другие пауки, бросавшие на произвол судьбы свое потомство. Заботясь о своих детях, тратя столько сил на их пропитание и защиту, самка могла ограничиться воспитанием небольшой семьи. И она, наверное, не прогадывала.
Вот и опять холмы, поросшие березовыми лесами, где нас когда-то застала страшная гроза. Много мы здесь пересмотрели трав и кустиков в поисках пауков — родственников наших пассажиров, чтобы увидеть, как живут они в естественной обстановке. Но таких пауков нигде больше не было.
Закончилось наше путешествие. Теперь машина целыми днями стояла в гараже, и паучки не видели света. Они росли медленнее, но тем не менее разве их можно было сравнить с теми крошками, которых мы впервые увидели в степях Хакассии? Часто мы забывали о семействе пауков и вспоминали о нем, лишь выезжая в лес. Тогда, наверстывая упущенное, мы обильно кормили паучиху. Но она, равнодушная, все чаще и чаще отказывалась от приношений. Зато паучки начинали постепенно сами охотиться, хотя им пока были под силу только маленькие насекомые. Они по-прежнему, совсем не по паучьему обычаю, сохраняли дружелюбие друг к другу, и если один добывал какую-нибудь мошку, около нее собирались все братья и сестры.
Лето кончилось. Пожелтели березы, покраснели осины. Ночами стало прохладно. Мать многочисленного семейства стала совсем вялой и не интересовалась добычей. Ко всему равнодушная, она сидела, согнув ноги, на одном и том же месте. А вскоре исчезла, очевидно, упала со своей паутины. Один за другим стали исчезать и паучата. Они разбрелись вначале по всей машине, потом по гаражу и устроились, где кто мог, на долгую холодную зиму. Паучки были уже почти взрослые. Совместная жизнь большой семьи прекратилась.
Что будет с нашими знакомыми весной? Переживут ли они благополучно зиму и всем ли удастся основать такое же дружное семейство?
В степях Хакассии
Из входа выглядывали черные муравьи.
Остались позади березовые леса с полянами, усеянными цветами. Выше поднялось солнце, жарче стали его лучи. Перед нами бескрайние степи Хакассии, зеленые холмы, поросшие травами с куртинками берез, за ними голубые дали, белые облака на синем небе. Слышатся трели жаворонков, а в ушах свистит вольный ветер. И, кажется, нет конца этим просторам.
Каких только насекомых нет в степях! Но больше всего муравьев. И живет здесь издавна их особенное общество со своими особенными отношениями.
Маленький черный с бархатистыми волосками муравей-лазиус, скромный труженик, неутомимый землекоп, строит высокие холмики там, где земля влажна. В холмиках бесчисленное множество личинок и куколок — предмет его постоянного попечения и заботы. Если ничто не мешает лазиусам, от каждого муравейника отпочковывается много других, и через десяток лет возникает настоящий городок степных муравейников. В таком городке много миллиардов жителей.
Тонкоголовый рыжий муравей не любит высокой степной травы. От нее тень, и трудно греть на солнце личинок и куколок. Копать землю и выносить ее наверх, как это делает лазиус, он не мастер. Поэтому нередко тонкоголовый муравей завладевает холмиком черного лазиуса. Сперва построит на холмике верхний этаж из мелких травинок и палочек, а потом вытеснит трудолюбивого лазиуса из всего холмика.
Лазиус храбро отстаивает свое жилище. Но что он может сделать со значительно более сильным и крупным противником? Если в городке лазиусов появился муравейник тонкоголового муравья, судьба поселения печальна. Год за годом размножаются тонкоголовые муравьи и истребляют черных лазиусов. Им также непременно нужно жить городком и иметь собственную территорию: одиночному муравейнику грозит опасность погибнуть от более сильного муравья — черноголового рыжего.
Он тоже степняк, этот черноголовый рыжий муравей, и не терпит ничьего присутствия вблизи своего гнезда. Гораздо крупнее лазиуса и тонкоголового муравья, он не ищет спасения в единении и редко создает городки, так как способен постоять за себя. Да и кто станет связываться с опасным противником!
Но не везде черноголовый муравей враждует с тонкоголовым. В более южных степях он уживается с ним, и нет между ними никакой неприязни, даже если их муравейники близко расположены.
Черноголовый муравей не любит затенения и в борьбе за тепло и солнце уничтожает на своем жилище степную траву, скусывая ее вершинки. Подойдя к муравейнику, можно часто застать черноголовых муравьев за этой работой.
На северных склонах холмов, в березовых лесках, закрываемых зимой глубокими снегами, летом — тень, высокая трава и звон комаров. Здесь располагаются редкие, но большие муравейники рыжего лесного муравья. Березовые лески — его обитель, и он их главный житель.
В этих же лесках, в старых пнях, валежинах живет и самый большой — черный муравей-древоточец. Его гнезда никогда не бывают многочисленны.
Есть еще один муравей — небольшой, совершенно черный, как смоль, и лакированно-блестящий. Всегда суетливый, очень осторожный, он притесняется всеми муравьями и селится в степи, в стороне от всех. Чаще всего он там, где растительность редка и скудна. Вход в свое жилище он окружает небольшим земляным валом. Если же земля покрыта травой, муравей строит из земли что-то вроде башенки, чтобы выбраться из тени.
Черный муравей, хотя слаб, но храбр. Везде в степи шныряют его смелые разведчики, и уже если кто из них попадется в челюсти врагу — выскользнет, выручит гладкая лакированная броня.
Так и живут в степях эти шесть видов муравьев — каждый своей особенной, издревле сложившейся жизнью.
Бесстрашная мирмика
Кладбище черного гагатеса.
Наша машина мчится в просторных степях Тувы. Низенькая и душистая богородская травка с сиреневыми цветами, редкие куртинки дикого чеснока, корежистая солянка, маленькие пучки серой полыни и камни, покрытые лишайниками. В ложбинках между бесконечными холмами зеленеют типчак и карагана. Вдали виднеется белая полоска Енисея.
Мы опять в мире насекомых; тут, в каменистой полупустыне, их удивительно много.
По голой земле между солянками во всех направлениях шныряют чешуйницы. При встрече они тщательно ощупывают друг друга длинными тонкими усиками. При первых признаках опасности внешне неуклюжие насекомые делают неожиданно ловкий скачок. Поймать чешуйницу пинцетом или пальцем невозможно: она всегда выскользнет. Мелкие чешуйки, покрывающие ее тело, так устроены, что устраняют трение при соприкосновении с окружающими предметами. Благодаря этой особенности чешуйницы без труда забираются в маленькие щелки в земле. Как живет это странное насекомое, никто толком не знает.
С нежным потрескиванием из-под наших ног взлетают большие кобылки Геблера и, трепеща крыльями, улетают за гребень холма. Меж травинок бегают неуклюжие чернотелки, не спеша перебирается с камня на камень полосатый усач-корнеед, всюду кишат муравьи, летают бабочки. Земля, едва прикрытая скудной растительностью, дает приют шестиногим жителям. Здесь любой уголок заселен ими.
Едва мы сели обедать, как возле нас собрались муравьи. Черные, блестящие муравьи-гагатесы хватают крошки хлеба и торопятся к себе в гнездо. От гагатесов не отстает маленькая мирмика с морщинистыми головой и грудью и блестящим коричневым брюшком. Она забавна своей неторопливостью и непоколебимой настойчивостью.