Мой монолог обрывается на полуслове, когда кто-то толкает дверь, и та резко бьет меня по лицу, заставляя отшатнуться. С глухим звуком я растягиваюсь на полу, а бутылка улетает в сторону.
– Черт! – ору я, стараясь спасти остатки алкоголя.
– Что тут происходит?
Услышав этот знакомый милый голос, я перестаю тянуться за бутылкой, а затем перекатываюсь на спину. Сфокусировав мутный взгляд, я присматриваюсь к двум фигурам.
– Роуз? – неуверенно спрашиваю я.
– Он в жопу пьян, – констатирует голос Брэда откуда-то сверху.
А я все еще пытаюсь рассмотреть Роуз.
– Только что похоронил отца, – оправдываюсь я. – Я имею полное право на небольшую слабость. Так что идите-ка вы нахер! Все вы! Катитесь… туда. – Дрожащей рукой указываю в сторону Роуз. – Особенно ты.
У меня не остается сил держать голову, поэтому она падает на ковер. Кажется, я бьюсь не только черепом, но и всем мозгом.
– Дерьмо.
Неуклюже протягиваю руку, чтобы потереть место ушиба. Тело совершенно не слушается. Я еще ни разу не напивался до такого состояния. Быть пьяным – значит быть уязвимым, но мне все еще не удается осознать всю уязвимость своего положения.
– Вот, это все из-за тебя, – продолжаю я, пока кто-то пытается тащить мое тело. – Оставьте меня.
– И сколько он выпил? – обеспокоенным голосом интересуется Роуз. Какого черта?
– Недостаточно! – возмущаюсь я, по-прежнему сохраняя возможность участвовать в разговорах. Я пытаюсь освободиться, чтобы найти бутылку. – Куда она делась? – возмущенно добавляю я.
– Черт возьми, – бормочет Брэд.
Это весьма неожиданно, но у меня получается подняться на ноги. Я несколько секунд парю в невесомости, а затем резко падаю на пол.
– Дерьмище!
До моего затуманенного рассудка долетают обрывки неодобрительных высказываний Роуз и Брэда, но мне плевать. Я чувствую себя великолепно. Меня переполняет желанное ощущение безграничной свободы.
– В пьяном виде ты не очень, – заявляет Роуз, вставая на колени рядом со мной.
Я вижу только ее щеку.
– Ну-у-у…
Я тыкаю в нее пальцем, но вся моя рука рисует кривые окружности. Вздохнув, Роуз помогает мне показать на себя пальцем.
– Что ты хочешь сказать?
– Ну-у-у э-э-это. – Я замолкаю, пытаясь ухватиться за ускользающие мысли. – Вот. – Нахмурившись, я старательно восстанавливаю базовые мыслительные процессы. – Ну-у-у, значит, мне не нравится, что ты режешь свои руки. А еще мне не нравится, что тебе не больно, потому что больно мне. – Неуклюже задрав рукав, я сдергиваю повязку, пытаясь обнажить раны. – Я сделал это из-за тебя.
– Господи. – Брэд наклоняется к моему лицу, укоризненно глядя мне в глаза. – Тебе пора спать.
– Пшл ты! У меня нет даже кровати. – Я умудряюсь поймать Роуз за руку. – Тащи меня в ее комнату. – Брэд вопросительно смотрит на девушку. – Зачем ты на нее смотришь? Я же ска… зал… тащи туда. В постель. – Я начинаю ползти самостоятельно, отбиваясь от посторонней помощи. – Мой гребаный дом. Моя гребаная кровать. Гребаная жизнь. – Пошатываясь, я доползаю до двери. – Кстати, ее тоже. – Головокружение заставляет меня проползти несколько метров вперед, а затем я оборачиваюсь, пытаясь пристально посмотреть на Роуз. – И ее туда же. Ты же не возражаешь?
Я не слышу возражений, но и не вижу лица, поэтому не могу оценить реакцию. Тем не менее, я ползу по стенке. Черт, мне максимально хреново.
Из кухни выходит Эстер с подносом в руках.
– Ма-а-атушка, – пою я, и Эстер замирает на месте, глядя куда-то мимо меня.
Обернувшись, я вижу там не только Роуз и Брэда, но и кучу моих людей. Я и забыл, что они совершенно не знают о моем родстве с этой женщиной. Пожав плечами, я переключаю внимание на мать.
– Сегодня я похоронил человека, спасшего мою жизнь, – заявляю я. – Един… ствен… ного человека в гребаном мире, которому было не плевать на меня. – Покачиваясь, я приближаюсь к Эстер. – Потому что ты не догадалась, верно? Моя гребаная мать оставила меня с монстром, который… бил, насиловал и пытал. – Кажется, позади меня раздаются чьи-то шаги, но не уверен. – Миллион благодарностей, мамочка! – выпаливаю я, хватаясь за перила лестницы. – Я иду спать.
– Хорошая мысль, – сурово заявляет Эстер.
На этой гребаной лестнице, наверное, целый миллион гребаных ступенек. Я аккуратно помещаю на первую ступеньку сначала одну ногу, а затем, с не меньшей осторожностью, подтаскиваю и вторую. У меня за спиной раздаются чьи-то взволнованные вздохи, поэтому я резко поворачиваюсь, но теряю равновесие и падаю прямо на ступеньки.
– Насколько высоко я поднялся? – спрашиваю я в пустоту.
– Готов? – раздается хриплый и отдаленный голос Роуз.
Она уходит? Черт, она не может!
– Кто-нибудь! Остановите ее! – требую я. – Она в заложниках…
– Помолчи, придурок, – перебивает меня Роуз, и я чувствую на щеке ее теплое дыхание. – Ринго, возьми его за ноги. Брэд, хватай за руки. Эстер, принесете нам наверх немного воды?
– Это моя гребаная комната! – продолжаю вопить я, взмывая в воздух. – И я сам могу дойти! – добавляю я. Но я посмешище, у которого едва получается выговаривать слова. – Ты должна сидеть в доме. – Брэд посмеивается, пока мое тело несут над кучей ступенек. – Что, черт возьми, такого смешного?
– Дэнни, сейчас ты больше похож на пленника, причем своего же тела…
– Пшл на-а-ах…
– Спасибо, конечно, но за сегодня я уже достаточно заколебался.
Мое тело приземляется на что-то мягкое, мое легкие наполняются приятными запахами. Перевернувшись, я с наслаждением зарываюсь лицом в мягкую подушку. Мои глаза медленно закрываются, а во рту пересыхает, поэтому теперь мне еще труднее говорить.
Роуз. Роуз Лилиан Кэссиди. Ты меня заколебала, но в хорошем смысле. Хотя я по-прежнему тебя ненавижу. Я ненавижу все вокруг, но особенно – тебя.
Нет, это не так.
Да, я себя знаю.
Нет, ты ошибаешься.
Но я уверен.
Нет.
Я…
– Я не ненавижу тебя, – невнятно бормочу я, пытаясь пошевелиться. Я перекатываюсь на край кровати, опускаю ноги на пол и принимаю сидячее положение. Гребаная комната вертится со скоростью ста миль в час, вынуждая меня схватиться за голову, чтобы остановить алкогольные вертолеты. – Черт! – ругаюсь я.
Где я вообще нахожусь? Что, черт возьми, происходит? Открывается дверь, и ко мне приближается стройная женская фигура, которая останавливается возле меня. Я поднимаю взгляд и тяну руки к Роуз, чтобы обнять и прижать к себе. Моя голова безвольно падает ей на живот. Ее руки в моих волосах. Я посильнее прижимаюсь к ней.
– Я все рассказал те… бе… о… себе, – бормочу я. – Но ты ничего не рассказала.
– Мы поговорим завтра, – обещает она, успокаивающе поглаживая меня по волосам.
– Нет, давай сейчас, – настаиваю я, отстраняясь от ее тела. – Поговори со мной сейчас.
Она улыбается. И при виде этой особенной улыбки я становлюсь по-настоящему счастливым. Такая редкая и оттого драгоценная улыбка! Роуз улыбается из-за меня. Она кладет руку мне на щеку, а затем наклоняется, приближая лицо к моему пьяному бесформенному телу.
– Ты же ни черта не запомнишь, если я сейчас что-нибудь тебе расскажу.
– Ты хотела умереть.
– Мои мечты недосягаемы, поэтому я хочу покончить с жизнью.
– Нет ничего невозможного, – упрямо протестую я. – Ничего!
– Только не в моей жизни. – Она целует меня в щеку со шрамом, а я увлекаю ее за собой. Мы лежим на кровати, и я прижимаюсь к ней.
– Однажды я докажу, что ты ошибаешься. – Я закрываю глаза, чтобы не видеть бешено вращающуюся комнату.
– Надеюсь, я буду рядом, чтобы все увидеть, – отвечает она, и эти слова заставляют меня нахмуриться.
– О чем ты? А где же еще тебе быть? – Роуз у меня в плену. Почему все начинают упускать эту важную деталь? – Ты никуда не пойдешь, Роуз Л… Лилиан К… Кэссиди. Мы везде… пойдем вместе.
Глава 20
Я должна хорошо себя чувствовать, но не чувствую. Прошлой ночью мне пришлось освободиться из его объятий. Я раздела его, а затем обработала порезы, ведь он из-за меня нанес себе эти травмы и сорвал повязку. Сидела и наблюдала, как он бормочет и постанывает во сне. Необычно видеть его таким – таким пьяным, грубым и беззащитным…
Это больно. Он ничего не вспомнит. Дэнни не сможет вспомнить свои собственные слова, и как он прижимался ко мне.
Поэтому я чувствую себя очень плохо.
А на экране телефона высвечивается причина, по которой я должна уйти.
Тупая Роуз.
Фотография. Я с Дэнни. Мы стоим на террасе. Я ненадолго закрываю глаза.
Нигде нельзя почувствовать себя в безопасности. Даже в особняке Дэнни, пока он целует мою грудь. Фотография сделана откуда-то сверху. Возможно, с дрона? На этой фотографии я выгляжу совсем другой девушкой. Судя по всему, теперь Нокс считает меня опасной.
Он даже написал мне, хотя никогда раньше этого не делал. Нокс пошел на рискованный шаг, и это наглядно демонстрирует его душевное смятение. Я вздрагиваю, когда телефон вибрирует, уведомляя о получении новой фотографии. На фото мой сын: на плечах рюкзак, он садится в школьный автобус, одетый в спортивную форму. У меня нет времени, чтобы разглядывать детали. Это не награда. Это конец. Мои пальцы сами собой начинают печатать ответ.
«Я позвоню. Дайте мне пять минут».
Отправив сообщение, я настолько крепко сжимаю телефон в руке, что кажется, будто корпус может лопнуть в любой момент. А я так надеялась, что у меня все получится. Надеялась, что Дэнни вытащит меня из этого хаоса. Но я ничего не могу изменить, пока все козыри находятся в руках Нокса. Никто не может.
Осторожно выглянув из ванной, я проверяю, что Дэнни по-прежнему крепко спит. Я закрываю дверь и сразу же звоню Ноксу. Он молчит, ожидая услышать мой рассказ.
– У меня не было возможности выйти на связь, – поспешно объясняю я. – За мной постоянно кто-то следит. К тому же Дэнни всегда берет меня с собой.