Как только легионеры оказались на узкой полосе, ведущей на противоположный берег, их мерный шаг стал медленнее, и шеренги смешались. Центурион и опцион устремились вперед, чтобы приказать легионерам сомкнуть ряды, и центурия продолжала маршировать вперед по узкой песчаной полосе. Макрон прекрасно знал, как трудно передвигаться по такому болоту легионеру в тяжелых доспехах. Они добрались до первых кольев, разбились на пары и принялись работать мечами у их оснований, чтобы отбросить препятствие в сторону.
– Мне нужно отыскать легата, – сказал Макрон и взял в руки поводья.
– Как и мне, – ответил Глабр. – Если не ошибаюсь, он должен быть где-то рядом. Кажется, за батареей, которая расположена справа. Видишь?
Центурион прищурился, увидел группу всадников в пурпурных плащах и кивнул.
– Тогда вперед, господин трибун.
Они спустились по склону, миновали два отряда фуражиров, которых охраняли кавалерийские патрули, и вдоль внешнего рва добрались до огромного лагеря. Все это время они имели возможность наблюдать за легионерами, продолжавшими возиться в грязи. Когда римские солдаты подошли к неповрежденным кольям, раздался зов труб, и артиллерия прекратила обстрел стен. Последние стрелы перелетели через ров и, не причинив никакого вреда, вонзились в землю или в укрепления варваров.
После небольшой паузы затрубили вражеские трубы. Варвары появились на стенах и тут же начали обстреливать легионеров. Стрелы, камни из пращей и легкие копья застучали по тяжелым римским щитам.
Периодически стрела находила свою жертву, раненый легионер покидал строй, возвращался на берег, и освободившееся место в строю занимал его товарищ. Некоторые получали настолько серьезные ранения, что уже не могли самостоятельно вернуться назад, и им ничего не оставалось, как прятаться за щитами и ждать помощи.
Центурион отдал приказ, легионеры выстроились «черепахой» и медленно двинулись вперед, продолжая убирать со своего пути колья, и все это время вражеские снаряды ударяли в щиты и по доспехам, а иногда доставали тех, кто имел неосторожность высунуться из-за стены щитов.
Макрон повернулся и посмотрел в сторону римского лагеря. Он знал, что Катон должен находиться там, и с тоской подумал о необходимости рассказать другу о смерти Юлии. Центурион дал себе слово сделать это после того, как предупредит легата Квинтата о планах врага устроить ловушку для римской армии.
Макрон отправил своих людей на поиски палаток «Кровавых воронов», а сам вместе с трибуном Глабром обогнул форт и направился в сторону артиллерийской батареи. Легата и его штаб окружал строй легионеров, и, когда Глабр и Макрон приблизились, их остановил поднявший руку опцион:
– Стойте! Сообщите, что вам нужно!
Макрон слегка отвел лошадь в сторону.
– Центурион Луций Корнелий Макрон, Четвертая когорта, Четырнадцатый легион. Я должен немедленно встретиться с легатом Квинтатом.
Опцион повернулся к Глабру:
– А кто второй офицер?
Глабр подъехал к Макрону и посмотрел на опциона сверху вниз:
– Старший трибун Гай Порцин Глабр, посланник губернатора Авла Дидия Галла. Мне также нужно поговорить с легатом. – Он помолчал, а потом поклонился в сторону Макрона: – Однако я должен сказать, что у центуриона более срочное дело.
Опцион стоял на своем.
– Извините, господин трибун, я получил приказ. Никто не должен отвлекать легата, пока он руководит сражением. Только префект лагеря Силан может дать такое разрешение.
– Мне необходимо срочно поговорить с ним! – прорычал Макрон. – Так что уйди с дороги.
Центурион щелкнул языком и пустил своего скакуна вперед, а опцион быстрым жестом подозвал к себе своих солдат, которые шагнули вперед и опустили острия копий.
– Это ужасная глупость! – взревел Макрон. – Когда я закончу беседу с легатом, я съем ваши яйца на завтрак!
– Прекратите эту чепуху! – резко вмешался Глабр. – Опцион, немедленно пошли своих людей за префектом лагеря. И передай ему от моего имени, что мы требуем встречи с легатом. Я хочу получить разрешение, или пусть префект немедленно прибудет сюда. Выполняй!
Опцион в смятении сделал шаг назад, повернулся и прокричал приказ одному из своих людей. Легионер оставил щит и копье товарищам и побежал в сторону группы всадников, которые стояли на вершине холме в сотне ярдов и наблюдали за ходом сражения. Макрон повернулся к трибуну и благодарно кивнул.
Между тем передовая центурия на береговой полосе практически остановилась. «Черепаха», заляпанная грязью, под градом камней и стрел начала распадаться. К берегу устремилась длинная цепочка раненых, прикрывавшихся щитами. Некоторые помогали тем, кто получил более серьезные раны, а часть так и осталась лежать в грязи, не в силах подняться. Раздался новый сигнал трубы, и свежая центурия двинулась вперед, в то время как первая начала отступать, продолжая терять людей. Они отошли ближе к своему берегу, и новая центурия тут же подверглась обстрелу со стороны варваров. Легионерам пришлось быстро перестраиваться в «черепаху», и только после этого они двинулись вперед.
– Сегодня парням придется нелегко, – негромко сказал Макрон.
Глабр, также наблюдавший за легионерами, кивнул:
– Слишком большие потери при незначительных результатах. Они сумели убрать не более десятка кольев. Боюсь, потребуется еще несколько легионов, чтобы расчистить проход.
Они еще некоторое время наблюдали за легионерами, пока не вернулся отправленный на поиски Силана солдат. Задыхаясь, он доложил опциону.
– Пропустить! – сразу приказал младший офицер.
Солдаты расступились, и Макрон с Глабром поскакали к небольшой группе офицеров, собравшихся вокруг легата Квинтата. Легат услышал стук копыт и обернулся.
– Надеюсь, господа, у вас важное сообщение… – проворчал он.
Глава 24
– Значит, ловушка? – нахмурившись, переспросил Квинтат. Он выслушал центуриона не перебивая, когда они по настоянию легата отошли в сторону от остальных офицеров. – Возможно, ты ошибся.
– Я так не думаю, господин легат. Мы тщательно допросили пленника. Я готов поставить большие деньги на то, что он сказал правду. Кроме того, мы видели вражескую армию, двигающуюся на север, по направлению дороги, связывающей наши легионы с Медиоланумом.
– Ты мог переоценить их силы, центурион.
– Нет, господин легат. Командир патруля, который их видел, знает свое дело. Он надежный солдат. Я ему верю.
– Патруль? Так ты не видел врага собственными глазами?
– Нет, господин легат, – признал Макрон. – О появлении врага мне доложил опцион Пандар. Он отправился на разведку к вражескому поселению и увидел марширующую колонну. Он оценил их численность, захватил одного из разведчиков и вернулся с пленником в форт. Я сразу понял важность того, что он увидел, и приказал одному из моих лучших людей допросить захваченного варвара.
– Значит, центурион, только твой офицер видел вражескую колонну?
– Да, господин легат. Но дело не в этом.
– О нет, именно в этом. Вероятно, твой опцион устал и неправильно оценил численность вражеского отряда – и на то могло быть много разных причин.
– Но как же слова пленника, господин? Его слышали несколько солдат.
– А сколько твоих людей знает язык варваров?
У Макрона появилось неприятное чувство – легат слишком агрессивно задавал все новые и новые вопросы. Однако центурион взял себя в руки:
– Я использовал в качестве переводчика солдата из Восьмого иллирийского, господин. Он хорошо владеет местными диалектами.
– Простого солдата? Понятно…
– Я не вижу причин сомневаться в том, что он честно выполнил свою работу, господин легат.
Квинтат фыркнул:
– Несомненно. Вот почему ты центурион, а не легат. Тебе не приходило в голову, что пленник беззастенчиво лгал? Враг с удовольствием заставил бы тебя поверить в лживую историю, чтобы ты примчался сюда и предупредил меня о готовящейся ловушке, заставив отступить через проклятые горы как раз в тот момент, когда я близок к окончательной победе над друидами и их подлыми приспешниками… – Он немного помолчал. – Неужели ты и сам не понимаешь, центурион?
Макрон пождал губы и мрачно подумал, что одна из главных причин того, что он центурион, а Квинтат легат, состоит в том, что тот родился в богатой семье. Если б Квинтат задохнулся при рождении, многие теперь могли бы испытать облегчение. Тем не менее центурион во всех подробностях рассказал, что ему удалось узнать, и в заключение прибавил, что если легат прав и его подозрения оправданны, то их враг обладает невероятным коварством. Не говоря уже о том, что только цепочка удивительных совпадений могла привести к реализации их плана. Очень трудно поверить, что варвары на такое способны. Но его доводы не произвели на Квинтата ни малейшего впечатления.
– Я не сомневаюсь, что допрос был проведен тщательно, – продолжал легат, – но давай подведем итог, Макрон. Один человек, твой опцион, увидел каких-то вражеских солдат, один из которых попал к нему в руки. Когда его доставили в форт, чтобы допросить, у вас нашелся только один человек, способный исполнить роль переводчика. Все это не кажется надежным. Ведь пленник мог лгать специально, чтобы нас обмануть. Разве такое невозможно?
– Возможно, господин легат.
– И разве в таком случае не следует предположить, что врагу выгодно, чтобы мы отвели войска в тот момент, когда мы близки к великой победе?
– Наверное. – Макрон посмотрел в сторону прибрежной полосы, которую почти скрыл прилив.
Вторая центурия уже отступала от стен вражеской крепости. Римляне собирали раненых и брели по топкому берегу, оставляя мертвецов в быстро прибывающей воде. Теперь вражеские стрелы и камни перестали долетать до легионеров, которые так и не смогли очистить перешеек от кольев, и Макрон не сомневался, что под покровом ночи враг сумеет восстановить преграду. Опыт ветерана подсказывал, что легат очень далек от великой победы. Более того, Макрон пришел к выводу, что Квинтат близок к грандиоз