Легионеры принесли с собой полевые заграждения и корзины с триболами, которые рассыпали перед своими линиями, чтобы замедлить наступление врага. Несмотря на присутствие артиллерийских батарей и солдат на берегу, друиды и их соратники уже догадались о причинах прекращения штурма и начавшегося движения римлян к горам. Их торжествующие крики разнеслись над каналом; многие варвары забирались на вершины холмов за укреплениями, чтобы поскорее увидеть союзников, захлопнувших западню, подготовленную для римской армии.
В палатке, где единственным источником тепла была жаровня, стоявшая в дальнем углу, царило мрачное настроение. Постоянное движение множества людей и жар их тел растопили снег и лед, и земля стала вязкой и скользкой. Офицеры ждали появления легата из личного шатра, где он совещался с префектом лагеря и старшими офицерами штаба. Катон подошел к выходу из шатра, отвел в сторону полог и выглянул наружу. Если в полдень в небе над морем и горами еще оставались просветы, то сейчас они исчезли, и над каналом и островом нависли тяжелые тучи цвета грязного холста. «Скоро снова начнется снегопад», – подумал Катон. Он будет мешать обеим сторонам, но важнейшее различие состояло в том, что легионеры и наемники находились далеко от своей базы и теперь были отсечены от линий снабжения, а враг сражался на собственной земле и мог использовать запасы зерна и мяса, сделанные жителями этих мест.
– Ну и что вы думаете?
Катон обернулся и увидел Глабра, стоявшего у него за плечом.
– Вероятно, скоро пойдет снег.
Трибун улыбнулся:
– Очень смешно. Меня интересует, что он будет делать?
Катон вернул полог палатки на место.
– Скоро узнаем.
– Вы вдруг стали очень молчаливым.
– Легат располагает всей необходимой информацией. Решение должен принимать он, а не я. Нет никакого смысла строить предположения. В особенности – в присутствии человека, который представляет будущего губернатора.
Глабр потер щетину на подбородке.
– Вы не должны беспокоиться из-за меня. Я не шпион, и в мои намерения не входят поиски грязи на легата или кого-то другого. Как и все в этой палатке, я офицер, попавший в трудное положение. И мне интересно услышать ваше профессиональное мнение о нашей ситуации. Ничего больше.
– Мое мнение состоит в том, что легат командует армией и примет то решение, которое посчитает правильным. И я думаю, что офицеры, не обладающие званием легата, должны избегать участия в политических интригах, насколько это возможно, если не хотят для себя неприятностей. – Катон немного помолчал и добавил: – Говорю так на основании личного опыта.
– Да? – Глабр склонил голову набок. – Не хотите уточнить?
– Нет. – Катон обошел трибуна. – Прошу меня простить.
Он вернулся к Макрону, с трудом сдерживая зевоту. У Катона болели глаза, спертая атмосфера в шатре усиливала усталость, его начало подташнивать. Макрон скрестил мощные руки на груди и скрипнул зубами:
– К тому времени, когда он закончит совещание со своими прихлебателями, начнутся Сатурналии.
Прежде чем Катон успел ответить, из шатра легата вышел Силан и объявил:
– Командующий!
Разговоры в шатре тут же стихли, офицеры вытянулись по стойке «смирно», когда вошел Квинтат в сопровождении нескольких трибунов и легата Валента. Квинтат дождался, когда в шатре установится полная тишина, и кивнул префекту лагеря:
– Вольно!
После короткой паузы он начал выдавать указания:
– Как вы знаете, в тылу у нас появились крупные вражеские силы. Не вызывает сомнений, что именно по этой причине в последние дни до нас перестали добираться конвои с продовольствием. Из чего следует, что нам следует очень бережно относиться к запасам, которые имеются в лагере. Но главная опасность для нашей армии состоит в том, что мы оказались зажатыми между новыми силами варваров и теми, кто находится на острове Мона. В настоящий момент мы заблокировали их наступление через долину. Однако не приходится сомневаться, что за ночь или к утру они сумеют найти обходной путь. Кроме того, у нас есть все основания ожидать, что друиды и их соратники готовятся напасть на нас со стороны Моны. В данном положении у нас очень мало времени на принятие решения. Мы можем бросить все силы вперед и попытаться овладеть островом. Тогда мы без особых проблем сумеем сдерживать наступление главных сил врага. – Он улыбнулся: – Будет приятно наблюдать, как они попытаются преодолеть препятствия, с которыми уже пришлось столкнуться нашим парням в последние дни. Проблема состоит в том, что взятие перешейка будет дорого нам стоить, и, если друиды применят тактику выжженной земли, мы окажемся запертыми на острове без продовольствия на всю зиму. Не самые вдохновляющие перспективы, господа. Поэтому с большой неохотой я принял решение вернуться в Медиоланум.
Офицеры тревожно зашевелились, и Катон прекрасно понимал причины их беспокойства. Армия понесла значительные потери, добираясь до острова, и теперь, когда появился шанс раз и навсегда покончить с друидами, они снова ускользнут от возмездия.
– У меня нет выбора, – продолжал Квинтат. – И поверьте мне, что именно я отвечу за последствия, когда Рим обо всем узнает. Но тут уж ничего не поделаешь. Если мы попытаемся взять остров штурмом, то почти наверняка потерпим поражение и будем раздавлены между двумя армиями противника. А если Мону взять невозможно, то мой долг состоит в том, чтобы спасти армию. – Легат повернулся и подозвал одного из трибунов: – Ливоний, пожалуйста, принеси карту.
Трибун и его писец Иеропат принесли деревянную раму с картой, на которую каждый день кампании добавлялись новые детали. Затем Ливоний отошел в сторону, и легат продолжил свою речь:
– Мы находимся здесь, господа. Наш путь от Медиоланума составил около ста миль. Теперь, когда враг его отсек, мы оказались перед выбором. Первая возможность состоит в том, чтобы попытаться вернуться той же дорогой, постоянно вступая в сражения с врагом. Наши солдаты превосходят варваров в выучке, но мы понесем серьезные потери. Их больше числом, в особенности если добавить еще и гарнизон Моны. Если – а точнее, когда – это произойдет, они смогут атаковать нас спереди и сзади. Не самая лучшая перспектива. И даже если мы сумеем прорвать ряды их главных сил, нам придется сражаться за каждый дюйм по дороге в Медиоланум, а снегопады лишь ухудшат наше положение. И нет никаких сомнений, что у нас возникнут проблемы с обозами.
Он помолчал, дожидаясь, пока офицеры осмысливали его слова, и указал в сторону береговой линии:
– Вот почему я склонен выбрать другой вариант – направить армию к крепости Дева. Он будет не таким прямым, как путь в Медиоланум, но наши фургоны сумеют его преодолеть. Однако остается одна серьезная опасность – враг сможет нанести нам удары во фронт, с фланга и сзади, и тогда мы окажемся прижатыми к берегу, и, если нам придется дать решающее сражение и мы потерпим поражение, нас сбросят в море. И тогда погибнет вся армия.
Катон знал, что потеря армии будет иметь далекоидущие последствия. Уничтожение большей части двух легионов и частей наемников серьезно упрочит авторитет друидов и вдохновит кельтов, ненавидящих Рим, на новые восстания. В Британии останется слишком мало римских солдат, чтобы им противостоять, и велика вероятность, что новый губернатор лишится провинции.
– Хитрость состоит в том, – продолжал Квинтат, – чтобы двигаться вдоль побережья максимально быстро. Если мы сможем отражать натиск вражеских армий и не останавливаться, варвары не сумеют перекрыть нам путь и будут вынуждены следовать за нами, пусть и объединив обе свои армии. Да, они будут наступать нам на пятки, и нашему арьергарду придется постоянно с ними сражаться, но мы сумеем покинуть горную местность через семь или восемь дней. До тех пор, пока наши колонны будут оставаться сомкнутыми, мы сможем выйти отсюда без особых проблем. Есть вопросы или комментарии?
Наступила короткая пауза, офицеры размышляли над словами легата. Затем Валент поднял руку, и Квинтат ему кивнул.
– Какой бы маршрут мы ни избрали, господин легат, нам необходимо кормить людей и лошадей. Мы уже несколько дней не получали продовольствия. Как армия будет питаться в ближайшее время?
– На этот вопрос ответит префект лагеря.
Силан откашлялся и оглядел собравшихся в шатре офицеров.
– У нас есть полный двухдневный рацион для солдат и трехдневный для лошадей и мулов.
Офицеры начали тревожно перешептываться, но Квинтат призвал их к порядку:
– Вот почему я отдал приказ перейти на половину рациона. О чем вам следует поставить в известность своих интендантов. У некоторых подразделений имеется несколько больше ячменя и мяса. Их офицерам нужно немедленно сообщить об этом Силану. А также командирам тех частей, у которых осталось припасов меньше чем на два дня. Нам нужно честно разделить продовольствие между всеми. Это относится и к офицерам. Каждый из вас должен получать такие же порции, что и легионеры. Все личные запасы продовольствия сдать в штаб. Если кто-то нарушит приказ, он будет наказан, как за кражу, – порка товарищами, отказ от укрытия и голодовка до возвращения в Медиоланум.
Учитывая наступление зимних холодов, такое наказание было равносильно смертному приговору, и все собравшиеся офицеры это прекрасно понимали. Наступившее молчание прерывалось лишь воем поднявшегося ветра.
– Ну что же, полагаю, все вы понимаете, что нам нужно выступить как можно скорее. Армия начнет покидать лагерь с наступлением темноты. Всех раненых следует переправить на оставшиеся боевые и грузовые корабли, которые поплывут вдоль побережья, опережая нас. Так они будут избавлены от трудностей и опасностей марша. После наступления темноты всю нашу артиллерию следует разобрать и погрузить в повозки. Лагерь будет брошен – мы не можем тратить время на его уничтожение. На земляных валах мы оставим наших мертвецов, чтобы ввести врага в заблуждение. Едва ли мы выиграем много времени, но даже несколько часов нам помогут. Части, блокирующие выход из долины, будут заменены после наступления сумерек когортами Четырнадцатого легиона, а фракийцы префекта Катона и лучники разожгут костры и рассадят возле них других мертвецов, после чего присоединятся к нашим колоннам. Если нам повезет, мы сумеем оторваться